#Война#Мир#Секс

Именно тогда я и сделал вывод: я буду максимально зависеть от себя. И если уж с предками я бессилен, то в остальном хочу быть эффективным. Все эти семейные штуки мне тоже даром не нужны. Отношения, помолвки, свадьбы, дети… Это только в кино бывает офигенно, в жизни просто все удобно врут себе и остальным.

Я уже к десяти годам понял, что нефиг сидеть на подоконнике и ждать отца, пообещавшего прийти за мной в субботу и повести на: хоккей, футбол, в зоопарк, мороженое поесть…. Его обещания не стоили и копейки, а я больше злился не на него, а на маму. Потому что это она подала на алименты, обозлила отца. И тем меня предала.

Она будто специально выносила отцу мозг при каждой встрече так, что мне становилось стыдно. Из того, что я понимал в их склоках, отец из вредности не устраивался на официальную работу, лишь бы алименты не платить.

Мама не стеснялась в выражениях по его поводу и, как я потом понял, была рада, что отношения с отцом у меня не сложилось. Он был именем нарицательным, сволочью, гадом и козлом отпущения, виртуальным рассадником всего плохого, что во мне было.

Впрочем, ругалась мама заслуженно.

За всё моё детство отец ни разу не поинтересовался, чем я собственно питаюсь, есть ли у меня носки и учебники. Он мог не звонить и не отвечать на смски, а то и вовсе поменять номер телефона. Зато в его духе было вне обещаний и праздников внезапно привезти баснословно дорогую игрушку, ноутбук Макинтош последнего выпуска, горный велосипед, стоящий больше Лады Калины или плейстейшн. И снова исчезнуть на год-два.

По детству я не знал, чем зарабатывал отец, но ездил он на клёвой белой тачке, каких в ту пору ни у кого не было. А когда у меня уже была своя быстро растущая компания с твёрдым фундаментом, он утонул где-то на Камчатке, и меня оглоушило наследством.

Сомневаюсь, что деньги, которые мне достались, были нажиты честным путём, особенно судя по реакции мамы. В ответ на её истерики я пошутил, что это долг по алиментам и нашёл деньгам применение. Несколько инвестиций, череда удачных сделок, и я тот, кто я есть.

В общем, я всегда был силён в стратегиях и бизнесе, но никогда не строил иллюзий насчёт отношений. Поиграть в них могу, пока не надоест. Я одиночка, и я люблю секс. Мне его нужно много. Однако романтика с женщинами для меня приемлема в строго регламентированном виде. Только я решаю, что хочу, когда и с кем. Обычно недостатка нет.

Никогда не ною и сопли не размазываю.

И вдруг это…

Я и не помню, терялся ли я так из-за встречи с женщиной. Что-то необъяснимое подцепило меня и потащило, как карпа крючком из воды на берег. И на мгновение я потерял самообладание. А она развернулась и ушла. Именно в тот момент я на четверть вздоха почувствовал себя так же, как в десять лет. На том дурацком окне. Когда не шёл отец, а я чувствовал мучительный ком в груди. Слабость.

Тут даже не надо задавать вопрос, почему. Всё ясно – я утратил над собой контроль. И из-за чего! Из-за женщины… От этого меня накрыло.

Чёрт! Секунды хватило, чтобы настроение было вконец испорченным.

Мы тащились от аэропорта в центр нестерпимо долго. Неудобное чувство снова обосновалось в груди, в паху заныло. И я решил, что мне просто нужна разрядка. Не важно, какая. Одна из многих. Видимо, я перенапрягся со всеми этими ток-шоу и желанием не испортить имидж. Пора надевать значок «ПЖ», то есть «пошли все в ж*пу, кто меня не любит», и устроить веселье. Я пролистал в телефоне список ивентов на вечер. Такси подвезло меня к дому. Я попросил подождать.

Дома бросил портфель, переоделся. И быстро спустился вниз. Я знаю, где «охотиться» сегодня.

– В клуб «Мохито», – сказал я водителю.

13

Рита

Я бежала из элитного небоскрёба, словно тот рушился мне на голову арматурой, тысячью осколков и бетонными плитами. В висках стучал пульс, сердце выпрыгивало. Щёки горели. Я не понимала: Никита меня подставил? Или Стеблух? Или я вообще снова врюхалась со своим географическим кретинизмом третьей степени? Собственно это было не важно, главное – я попала!

Оставалось только спросить у этого наглого викинга с затаённой в уголках губ усмешкой: «А дрончик не подкинете, чтобы я вам сделала одну маленькую, но ощутимую пакость? Судя по заплаткам на локтях, вы их кусать уже умеете…»

Я рванула на лестницу, через пять этажей вспомнила о лифте. Заколебалась, стоит ли? Застрять с Красницким в ограниченном пространстве было выше моих сил. Прошла ещё пять этажей, споткнулась о собственный шарф и села в лифт. На самом деле, меня трясло.

Я, конечно, сказала Красницкому, что ничего не боюсь, но это была неправда. Боятся все: красивые – уродства, успешные – провала, неуверенные – критики, эпатажные – быть незамеченными. Герои боятся быть слабыми, а слабые – что их снова унизят. Тиран страшится стать жертвой, ибо подсознательно знает, что любая жертва мечтает замочить тирана – только дай в руки топор. И так по кругу.

А мир отвешивает каждому по ложке страхов, как микстуру от кашля. И делайте с ней что хотите – пейте, глотайте, выливайте на голову вместо шампуня или пытайтесь согнуть ложку взглядом, заляпав себе туфли подозрительно пахнущей жидкостью.

Все боятся. Только идиоты абсолютно бесстрашны.

Чего испугалась я? Без психоанализа и не скажешь. Надеюсь, он не заметил!

Я подошла к Красницкому уверенно, ничем не показывая, что с каждым шагом под его пристальным взглядом всё труднее держать марку. Было жарко, но теперь стало, как в сауне, хоть сдирай с себя дубленку, сапоги и чёртовы шерстяные носки. И физиономия у меня, наверное, была красная…

От Красницкого, словно от ядерного реактора разило активной радиацией на всю каменную коробку. Моё сердце билось, как сумасшедшее. Я растянула губы в дерзкую улыбку. Он ответил такой же, хоть давай медаль «Саркастический ублюдок года».

В полуметре от Красницкого я развернулась сделать селфи. Он шагнул ближе. Одуряющий запах, внезапная близость, голос с хрипотцой вызвали в моём животе прилив жгучего электричества. У меня закружилась голова, словно я выпила стопку коньяка на пустой желудок. По ногам разлилась слабость. Как у человека, которому дышит в затылок хищник.

«Я ненавижу его!» – резко напомнила я себе, уровень раздражения в крови убил панику и превысил допустимые нормы.

Я почувствовала горячее дыхание прямо над ухом. Воображение дорисовало остальное. В камере смартфона на меня смотрели ехидные глаза.

«Сейчас он распустит руки, и я ударю», – подумала я.

Изобразив улыбку, щёлкнула Айфоном как попало и на одном адреналине ретировалась. Красницкий что-то говорил, я буркнула в ответ и поторопилась сбежать. Подальше от него и от собственной взбесившейся физиологии.

Так не бывает! Не бывает у людей с мозгами в голове, высшим образованием и сложившимся взглядом на жизнь! Не может быть такого от одного взгляда, голоса и запаха!

Я ненавижу циничных подонков, ненавижу равнодушных и наглых хищников! Мне даже думать о нём противно! А низ живота говорил об обратном, приравнивая меня к мартовской кошке… Чёрт!

Наконец, в лицо швырнуло горстью колючего снега. Я выдохнула. Обернулась, тяжело дыша, словно за мной гнались. И пошла прочь, сжимая в руке шапку и шарф.

Я точно ненормальная!

Да, у меня какое-то время не было мужчины после того, как мы расстались со Стасом, но это же ничего не значит! Я всегда дружу с головой!

Снова чуть не растянувшись на наледи, я вспомнила, что несусь к Тверской расстёгнутая. Остановилась, набрала Никите смску, обозвав в сердцах предателем. Застегнула озябшими пальцами верхнюю пуговицу дублёнки. И зазвонил телефон.

– Рита Мостер?

Голос был весьма деловой и официальный.

– Да, я слушаю, – переводя дух, ответила я, отплёвываясь от снежинок.

– Российская Служба Новостей. Мы хотели бы взять у вас небольшое интервью относительно вашей петиции. Вам удобно сейчас разговаривать?