Место для битвы

Понятко взял братину обеими руками, отпил.

- Что делать... - медленно, с достоинством произнес он. -Мало нас. Не убережем добытого.

Еще одна такая схватка - и мы биты. Все врагу достанется.

- Ну, значит, и достанется, - флегматично отозвался Рагух. - Мертвым злато без надобности.

Устах и варяги постарше поглядели на хузарина неодобрительно: обычай нарушает.

- Дай! - Древлянин Шуйка почти выхватил чашу из рук Понятки.

- Точно хузарин сказал! - выкрикнул он. - Коли степняки наедут - и так и так погибель. А пронесет лихо - будем все на угрских иноходцах красоваться! В лучшую зброю облачимся! Хоромы построим княжьи! По пять жен заведем! Пировать станем денно и нощно! Мое слово: поделить все, а там - будь что будет! Лично я слово даю Перуну ноги кровью омыть, а рот набить золотом! И Волоху - золотом! Пусть даст удачу! - Шуйка вскочил в азарте, расплескав мед. - Слышите меня, боги? Мое слово - крепкое!

- Сядь! Чего разорался? - сердито бросил древлянину Гололоб. - По воде звук далеко идет. Хочешь, чтоб тебя, окромя Перуна, еще и степняк услышал?

Шуйка сел, и Гололоб отобрал у него братину.

- Я против, чтоб злато с собой везти!- заявил он. - Степняк злато чует. Без злата безопасней.

- Ты что ж, братишка, выбросить его предлагаешь? - въедливо осведомился Рагух.

- Почему выбросить? Зароем в приметном месте. Вон хотя бы под взгорком, где истукан каменный. Как, братья?

И поглядел на своего десятника.

Духарев молчал. Ждал, как остальные отреагируют.

- Я свою долю зарывать не стану! - отрезал Щербина. - Может, тебе, Гололоб, деньги и не нужны, а у меня жена да сын с дочерью. Это что ж, я им даже гостинца не привезу?

- Щербина дело говорит! - поддержал Рагух.

- Надо же, - вполголоса сказал Устах Сергею. - Шуйка мой да Щербина, главные хузаровы нелюбезники, - с твоим Рахугом одним голосом поют. А еще говорят, что злато людей рознит!

- Доли ваши! - сердито сказал Гололоб. - Хотите - забирайте. Только ежели отымут, так это уж ваша, а не моя забота. Я за вашу жадность биться не стану!

- Ты мне покажи того, кто у меня отымет! - тут же ощерился Paxyr. - Я его прям в брюхо стрелой попотчую!

"Дотрепались! - подумал Духарев. - Мое, ваше... Братчина, блин!"

Да уж, привалила удача!

Вспомнился Духареву Рёрех, учитель. Как ходил тот с дружиной в дальние земли, и удачно ходил: везли из набега столько, что аж из корабельных ларей сыпалось. А чем кончилось? Из всей дружины уцелели четверо. Да сам вождь, покалеченный пытками. И добыча, в землю зарытая.

Если кому и повезло от этого исхода, так это Сереге. Меч у него за спиной - из того клада. А главное: не обезножел бы после нурманских пыток Рёрех, не стал бы из военного вождя лесным ведуном. И не встретил бы его Серега Духарев, беглец бестолковый. И не стал бы Серега тем, кем стал. И все, что есть у него ценного: меч, доспех, уважение, жена, дом в граде Полоцке, конь ратный, - все силой да доблестью добыто, а не на рынке куплено. Конь, правда, сначала был именно куплен. На смоленской ярмарке. Но это сначала, а потом...

- Я своего не отдам! - ярился Рагух. - Мое - это мое! Все уразумели?

Машег похлопал его по спине, сказал что-то по-своему.

Понятко, способный к языкам, знавший и по-хузарски, и по-печенежски, оскорбительно засмеялся.

Рагух глянул на него злобно, сжал кулаки, приподнялся.

- А ну сядь, - негромко произнес Духарев, глядя на него в упор.

Хузарин тут же опустился на землю. Будто под коленки толкнули.

Духарев взял братину.

- Нечего попусту языками молоть, - веско сказал он. - Одной стрелой десятерых не побьешь, а сто гривен в пояс не спрячешь. Даже если в степи нас не перехватят, куда мы с таким богатством пойдем?

- Да хоть куда! - выкрикнул Шуйка. И схлопотал по затылку.

- Цыть! - грозно сказал Устах. - Ты свое сказал.

- Ладно, деньги, - продолжал Духарев. - А утварь? Куда ты ее денешь? На киевский торг выставишь - так ее любой зоркий глаз опознает. И нас же в лихоимстве обвинит.

- А если к нам? - предложил Машег. - В Итиль. А еще лучше - в Саркел. Наши купцы такой товар с руками оторвут! Довезти бы только.

- Вот именно. - Сергей поставил братину на колено. - Далеко до вас. И степью.

- Да я один от Волги до Днепра ходил! - запальчиво воскликнул Рахуг. - Не верите, да?

- Верим, - сказал Устах. - Только ты как ходил: с добычей или пустой? Рагух промолчал.

- Вот-вот, - продолжал синеусый варяг. - Злато притягивает. Это верно Гололоб сказал. Когда у тебя сумы пусты, а всего имения, что конь да колчан со стрелами, кому ты нужен? Так, Рахуг?

Хузарин опять промолчал.

Зато подал голос Шуйка:

- Слушай, Серегей, что-то я не понял про лихоимство! Это что ж, если воин добычу на базар выносит, а ему говорят, что он ее добыл не честью, а подло, так это ж - судное дело!

- Умник! - Понятко хлопнул древлянина по спине. - А судит кто? Игорь-князь!

- А мы - Свенельдовы люди! - сердито возразил Шуйка. - Воевода вступится князь уступит.

- Может, и уступит, - кивнул Сергей. - За исключением одного случая...

- Какого? - тупо спросил Шуйка.

- Если этот товар не Игорю предназначен, дурная голова! - гаркнул Понятко.

Над костром повисло молчание. Ссориться с великим князем Киевским никому не хотелось. Но и отдавать добычу тоже совсем не хотелось. Тем более такую. С этаким богатством каждый из варягов мог получить практически все, чего захотел. Кроме разве что княжьего стола. Но набрать свою дружину и сесть княжьим посадником в каком-нибудь городке - вполне. Или купить боевой корабль и двинуть навстречу приключениям, если на месте сидеть не захочется. Зарыть в землю такое будущее?..

Но, с другой стороны, ни один из варягов не был лишен здравого смысла. И понимал, насколько мал шанс довезти этакую кучу драгметаллов до безопасного места.

В общем, все молчали. Ждали, что скажет тот, кого они полагали самым удачливым в ватажке. Серегей...

- Значит, так, - заявил Духарев. - Все, кто хотел, свое слово сказали. А сделаем мы так. Золото и утварь с собой не повезем. Сомневаюсь я, что сумеем довезти. До Киева или до Саркела - все едино. Так что злато и утварь зароем здесь и место приметим. Серебро поделим, и каждый из своей доли переметную суму наполнит. Сколько это выйдет, Устах?