Страница 17 из 26
Внезапно Сар молниеносно метнулся к двери и резко толкнул. После глухого удара кто-то жалобно пискнул, а потом раздался надменный голос фа Лаис.
– Улаур, не смей причинять вред собственности госпожи! Я же просила быть терпеливее к ее любимцу! – женщина вскинула голову, пытаясь смотреть на гиганта наравне.
– Я предупреждал. Может, теперь до него дойдет.
– Если убьешь или покалечишь, госпожа не простит.
– Я нанят не ею, так что вы, милая Лаис, и заботьтесь о господской собственности. Когда недомерок очнется, объясните доходчиво, что не следует подходить ко мне ближе чем на ла, тем более пытаться бесшумно подкрадываться. Ведь госпожа не простит, если ты не уследишь за ее имуществом, – в его словах сквозили насмешка и пренебрежение.
Анка сразу уяснила: ее ожидают подковерные интриги у стола влиятельного лица за сладкие крошки и подачки. Унизительно, но что делать?
«Фа Лаис непроста! Нужно присмотреться и держать язык за зубами», – решила она, продолжая следить за перепалкой. Немного подумав, чуть опустила плечи, чтобы не казаться слишком амбициозной и подозрительной.
– Ты здесь недавно, а я в свите уже несколько лет, – заносчиво заявила женщина, – и мне оказана честь следить за порядком!
– Всех остальных изжила? – съязвил Сар, он же Улаур.
– В твоем захолустье так поступают?
В ответ Асаар расхохотался, веселясь над убогостью и самоуверенностью служанки, всячески подчеркивающей захудалое происхождение. Он долго служил императору и отлично уяснил – кто есть кто. И чего стоит приставка фа или фай для обедневшего рода из глухой провинции без богатства или знатности.
Также был в курсе, что когда-то Лаис в замызганном платье, худая как щепка, попрошайничала у дороги, выпрашивая милостыню. Голодная и полная лишений жизнь закончилась по воле случая, стоило лишь протянуть грязную руку к карете госпожи и показать, что у нищенки шесть пальцев.
Это позже отмытая и приодетая Оха Лаис поведала, что происходит хоть и из бедной, но благородной семьи, однако в пути ее ограбили, и она осталась одна в чужом городе. Да только Асаар знал, у живущих на Ветряных Холмах нечего брать, если только жизнь.
Обедневшая дворянка из дальнего захолустья, ничем не отличалась от крестьян, кроме непомерного гонора и спеси. Зато рьяно ограждала хозяйку от любого, кто мог потеснить ее, и ненавидела каждого, кого подозревала в желании или возможности перейти ей дорогу, за что презиралась знакомыми госпожи и простолюдинами, служившими при доме.
Услышав смех великана, рассмеявшегося в лицо влиятельной наперснице хозяйки, Юлиана забеспокоилась:
«А вот это зря! Женщины злопамятны, и она тебе этого никогда не простит», – от размышлений отвлекла насмешка.
– Кстати, отличный выбор. Кто посоветовал купить? – наглец небрежно кивнул в ее сторону, и Анка покраснела от возмущения, ведь она не вещь.
Заметив, как между новенькой и великаном пробежала искра враждебности, фа Лаис довольно рассмеялась, хотя еще мгновение назад была вне себя от раздражения. – И впрямь отличный! – Согласилась она, кисло улыбнувшись.
– Можешь увести, но предупреди и ее: со мной шутки плохи, – зловеще пригрозил мужчина.
– У тебя совершенно нет ни остроумия, ни веселья. Только и можешь злиться и угрожать. Дикарь, – пренебрежительно фыркнула жеманная женщина и направилась к выходу, небрежным жестом поманив Юлиану.
Анка еще раз с негодованием посмотрела на Сара и поспешила за ней. От пристального взгляда наглеца зачесалась спина, но она невозмутимо шествовала за Лаис.
***
Нанимательница шла, важно вихляя бедрами. Напыщенный вид и скользящие движения подчеркивали: она требует полного послушания и совершенно не терпит чужого своеволия.
«Как же, попробуй сказать слово против. А Улаур силен или безрассуден, если смеет ей дерзить. Дамочка-то противная, еще и мелочная!» – следуя за фа Лаис и рассматривая ее богатое платье, Юлиана с удивлением заметила, что у той на руке шесть пальцев. И хорошо, что женщина не видела ее лица, иначе бы враждовать стали с этой же минуты.
Анка чувствовала, что отношения между ними рано или поздно испортятся, ведь она больше похожа по виду на Лаис, чем на других уродцев, снующих по коридорам.
Пройди сейчас мимо тонконогие верблюды Дали, она не удивилась бы, потому что происходящее казалось нереальным сном.
Встречавшиеся по пути карлики, горбуны, уродцы, хромоногие и просто убогие обоих полов раболепно приседали перед женщиной, но, едва оказывались за ее спиной, их взгляды наполнялись злобой и ожесточением, которыми щедро одаривали Анку.
«Ревность! Дворец не резиновый, а сытно кушать и сладко спать хотят всем, вот и грызут друг друга. А тут я – такая большая и особенная. Хорошо, если сразу подлянки не начнут делать, – догадалась Юлиана, сокрушаясь, что не знает расстановки сил при дворе госпожи. – Эх, не наделать бы ошибок и избежать лишних врагов, которых, чую, уже немало. Если эта мымра всех перекуковала, дрянь еще та! Сожрет и не подавится. Ох, зря он расхрабрился перед ней!»
Она мимоходом озиралась по сторонам. Стены огромного дворца в коридоре для прислуги были без украшений и ковровых дорожек, с низкими потолками, но, когда распахнулась одна из дверей, мельком разглядела парадный зал со множеством белых резных колон, у которых стояли слуги, одетые в парадную форму.
Изумрудная кадочная зелень, в изобилии стоявшая вдоль стен на фоне красной, идеально чистой ковровой дорожки и позолоченных украшений, придавала интерьеру свежести и торжественности.