Ловчие

Рука сама нащупала в сыром кармане сухой бумажный прямоугольник. Я вынул визитку. Она пахла точно так, как пахло в этом доме - сухими душистыми травами. И на ней действительно было написано ровно то, что он сказал. Слово в слово.

— Даже денег дал. Что за молодь така, а! - негодовал дед, а сам вовсю листал ленту соцсети.

Я решил ничему не удивляться. Да и сложно было, после всего-то, что со мной произошло. Скинул изодранное пальто, предусмотрительно вынув портсигар, огляделся в поисках вешалки.

— Нет вешалки. Гостей не привечам. Брось в угол, я сожгу потом. Садись, Котенька, - он указал напротив себя, забавно проглотив букву “с” в моём имени, - чаю попей. Грейся-согревайся. Привыкай-осматривайся. Скоро поужинаем, поговорим. Ты садись, садись…

Я сел. Чай под самым носом бил ароматом душицы и саган-дайля, а на вкус оказался чуток горьким, словно бы в него добавили щепотку полыни. Я взял чашку обеими руками и отпил чуть ли не половину, прежде чем увидел, что на кружке красовался Байкал - моя родина.

Лицо хозяина было - сплошь белая борода. Он бы великолепно вписался в образ этакого былинного мудреца, если бы не одна деталь. Густые длинные волосы - в таком-то возрасте! - на затылке перехватывала в “конский хвост” тугая толстая резинка.

— Вот! Нашёл! - дед воссиял и улыбнулся во все свои… во весь единственный зуб. - Молодь сейчас это слухае?

Хиленькие динамики ноутбука сходу не справились с тембром Муслима Магомаева. Дед всё ещё сиял, ожидая то ли подтверждения, то ли благодарности, а когда звезда семидесятых ворвался в припев, он сгрудил вьющиеся белые брови и со знанием дела начал подпевать:

— …преданным ска-ала-ам… ты ненадо-олга-а… подаришь при-ибо-ой!..

Я просто пил чай. Вариант, что я уже почти замёрз, лёжа где-то в снегу, никем не найденный, а это всё просто-напросто результат агонистической работы моего мозга, мне даже нравился. Всё сходилось: я никак не мог отогреться, постоянно и крупно дрожа, вкус чая был ну очень уж специфическим, а хозяин “избы” вёл себя как родной дедушка Шляпника из книги Льюиса Кэррола. Я бы даже не удивился, начни он сейчас отплясывать на столе.

Да, я буду просто пить чай. Потому как с каждым глотком в меня втекало умиротворение. Жуткая мстительная тварь даже не думала щёлкать там внутри или рыть когтями свой постамент. Казалось, она медленно окуналась в дрёму, чай усыплял её.

— Не ты первый, Котя. Не ты последний.

Дед выключил музыку, стал вдруг серьёзным, даже мрачным. Слез со скамьи и пошёл куда-то, а вернулся уже с обещанным ужином. Я не верил во всё это. Старался не расслабляться. И он будто бы это почувстовал.

— Держать псину надо было тама. Тут - не надо. Тут я.

— А ты кто? - просипел я.

— Дед Пихто! - хозяин невесело хохотнул.

Дверь “избы” с хлопком раскрылась, впуская внутрь снег, холод и нечто краснощёкое и раскосое.

— Де! Я дома!

— А вот и Иго… бей в набат.

Это была та самая девчушка, что привела меня сюда! Главарь банды. Она быстро скинула верхнюю одежду, бросив ту у порога, стянула обледенелые валенки, которые через секунду очутились по разным углам, и протопала к столу, оставляя на дощатом полу мокрые следы. Чай в моих руках как раз кончился. Я хотел было налить ещё, но дед остановил меня:

— Хвате. Или хочешь сопеть неделю в кровати?

— Де, а он тоже? - шмыгая носом, девчушка скинула полотенце с ужина, и то полетело на пол. Перед нами стояли три порции рыбы. Две - жаренной. А одна сырой.

— Тоже, - кивнул тот и посмотрел так, будто снова встречал меня у тына. - Ещё как.

Болтая ногами, девочка пододвинула к себе тарелку с сырой рыбой и принялась её поедать. Я смотрел на её зубки, в момент укуса становящиеся остренькими треугольниками, и не мог отвести взгляд. Было в ней что-то от… рептилии что ли. Мир зарябил, как тогда, когда я глянул в окно своей квартиры на снегопад и услышал узбекские маты дворника.

— Может, объяснишь хоть что-то? - с вялой надеждой спросил я. Иго тоже посмотрела на деда так, словно объяснение интересовало и её.

— Отчего ж не объяснить, - задумавшись, дед смешно вытянул губы “дудочкой”. - Ты не совсем обычный человек. Как и я. А она, - кивок в сторону Иго, - вообще другая.

— Без поллитра не разберёшь…

— Ты свои поллитра чужой кровью по снегу расплескал, малец! - надвинул брови хозяин, и мне вдруг стало жутко. - Ты свои поллитра… - он осёкся, прожевал несказанное и придвинул тарелку поближе к смачно жующей девочке. - Кушай, цветочек мой, кушай…

Ужинали молча. Иго то и дело показывала мне язык, но я старательно делал вид, что не вижу, как иногда его кончик делился надвое. Рыба была вкусной и, главное, тёплой. Я всё ещё не мог отогреться. Дед почти не ел, листал ленту соцсети и иногда улыбался единственным зубом. Выглядело это, конечно…

— Де, а он теперь наш? - беззастенчиво облизала тарелку девчушка.

— А как решит, цветочек. Вот поспит. Проснётся. Переборем ему ту гниль чужеродную да и спросим. Наш он или нет. Всё, доня, - дед похлопал девочку по спине. - Иди к себе. Завтра предпоследний день, ты помнишь? Потом - спать.

— Я не хочу спать! Витька и Кеша забудут меня! Как Толясик! Опять драться придётся, чтобы главной стать!

— Позабудут, - кивнул дед. - А драться уже не придётся, поверь. Но чему быть, того не миновать, цветочек. Иначе никак. Ступай.

Она спрыгнула со скамьи, и со стола слетела тарелка, едва не разбившись. Дед не обратил на это никакого внимания, меня поразило, с какой любовью смотрел он вслед девочке. Ничего подобного я не встречал. Он прямо лучился теплом по отношению к ней.

— А тебе я вот что скажу, Котенька. Я старый, и мало чего смыслю в том, что сталось с нами. С такими, как мы. Века меняются, время иде, правила Извечной Игры хоть и на камне тёсаны, а тоже туда же. Да и я многое стал забывать… Потому ты должен помочь мне, чтобы я помог тебе. Мы вынем из тебя нхакала, но все эти ступени, числа, таланты… Я стараюсь, но… слишком давно я вне Игры. В моё время ничего этого не было. В моё время…

Взгляд его затуманился, и я вдруг понял, каким было его время. Былинным. Древним. Бок о бок с сущностями, которых сейчас принято считать потусторонними, сказочными или демоническими. На вид деду было никак не меньше восьмидесяти лет, да только от этой мысли мне становилось смешно. Он был старше. Старше этой деревни, на окраине которой жил. Старше даже леса, чьей хвоей укрыл от любопытных глаз свой дом.

— Теперь это и твой дом, Котя. Если ты того пожелае.

Глава 6

— Это тебе не зуб выдернуть! - со знанием дела проговорил дед и беззубо улыбнулся.

Руки его светились. Нет, я, конечно, обещал сам себе ничему не удивляться, быть готовым даже к тому, что и шкафы со стульями могут маршем пойти под рамштайновское “Линкс!”, но всё же… Я держал зеркало, чтобы видеть процесс вживую. Дед злился, отодвигал его от своего плеча, но иначе мне было плохо видно, и я снова его туда возвращал.

— А это…

— Берегиня, - от усердия сморщив лоб, дед “штопал” моё лицо. - Давненько мне не приходилось использовать её… Да я вообще уже лет эдак… кхм… нда… Помнится, я её в Москве-реке поймал, чаща дремучая была - чёрт ногу сломе… Она от французов схоронилась, а мне… сдалась. Не пошла к европейцу-то! Хоть у их главного, говаривали, этот… бестиарий, тьфу ты… он, значит, был ого-го! Под сотню сущностей нахватал, жабоед!

Как не поверить рассказывающему о Наполеоновском времени человеку, если он голыми светящимися руками, без иглы и нити “сшивает” тебе лицо? Притом не остаётся и шрама!

— А что она… ещё умеет? - поморщился я. Больно всё же было.

— Много чего. Мал ты знать. Поймаешь свою - покажет.

Я усмехнулся.

— Сиди уже. Нам ещё чудо твоё заморское подменой выкорчевать… А времени-то нет особо - Иго скоро укладывать. За два денька-то, боюсь, не управимся.

— Подменой?

Дед не ответил. Со спиной и плечом дело пошло быстрей - старик приноровился. Я молчал и старался особо не шевелиться. И не нашёл ничего лучше для этого, как провалиться в себя.