На улице Мира

Ну, все ясно… Диана собралась в лагерь вслед за своей подружкой Соболь. Когда-то Руднева дружила со мной, Ирой, Даней и Никитой. Можно сказать, что впятером мы были не разлей вода. Только в одно лето Ди стала совершенно другой. Начала болтать о популярности и почему-то высмеивать наши с Иркой интересы. А с нового учебного года вдруг очутилась в компании Соболь. Хотя Диана училась в параллельном «Б» классе, на переменах частенько заглядывала к нам, только теперь направлялась к парте, за которой сидела Оксана. Руднева во всем копировала Соболь. И даже носила такие же яркие фенечки, как Соболиха. А в нашем дворе Диана больше не гуляла. Если мы с ней где-то и пресекались, то в кинотеатре, куда она приходила с Оксаной и ее шумными друзьями. Внезапно мы с Иркой стали для Дианы непопулярными и неинтересными. Третьякова расценила это как настоящее предательство, и до сих пор даже не здоровалась с Дианой. Я же восприняла наш разлад спокойней, как само собой разумеющееся. Уже привыкла, что близкие люди могут так просто уходить из моей жизни.

Звонок в дверь раздался резко и неожиданно.

Я надеялась, это нарисовалась Ирка с новостью о том, что Даня все-таки принял мое предложение. Но на пороге стояла Софья Николаевна с двумя тяжелыми пакетами.

– Думала, вы на даче, – растерянно проговорила я, пропуская женщину в квартиру.

– Планы поменялись, – сообщила Софья Николаевна, сразу же направившись на кухню. Звякнув кастрюлями, принялась выкладывать содержимое пакетов на стол. – К внукам в город вернулась, присматривать. Зять с дочкой на десять дней в Турцию летят по горящей путевке. Буду у них пока жить, а у вас, получается, еще нескоро появлюсь. Справитесь?

– Справимся, – пообещала я. – Не маленькие.

Софья Николаевна посмотрела на меня и усмехнулась.

– Здесь плов, здесь редис для салата… А здесь пирог с грушей. Отец эти дни как? В настроении?

– Угу, очень даже.

Почему-то я не стала рассказывать тете Соне о нашем предстоящем пятничном ужине с новой пассией папы.

– Ну, и замечательно! Надеюсь, за то время, что меня не будет, обойдетесь без происшествий.

На тот момент я была уверена, что все будет хорошо, но судьба приготовила для нас свои сюрпризы.

Софья Николаевна неодобрительно посмотрела на бутылку вина, а открыв холодильник, цокнула языком.

– Ребенок, ты снова на одних бутербродах? – нестрого спросила она.

– Подумаешь. Они вкусные!

– Садись за стол, плов подогрею.

– Да я только бутик доела, – вяло запротестовала я.

– Садись-садись. Живо!

Пришлось подчиниться. Я делала недовольное лицо, мол, совсем неголодна, а меня заставляют есть, как маленькую… Но у самой от уютного грохота посуды и ароматных запахов поселилось в душе счастье.

Завершив дела по дому, Софья Николаевна убежала к внукам. Я позвонила Ирке, но у Третьяковых в этот вечер были гости, поэтому мы с подругой толком не пообщались. Сделав на завтра уроки, я завалилась на кровать с книгой.

Папа вернулся еще позже обычного. Я слышала, как гремел замок в прихожей. Думала отец, по привычке, сразу направится в душ, но он первым делом заглянул ко мне. В комнату тут же проник запах дорогого парфюма и алкоголя.

– Как дела? – спросил отец.

– Нормально, – ответила я. – Что сегодня отмечал?

– У нас новый заграничный партнер, – похвастался папа. Его глаза блестели. – Я в июне в Италию улетаю, Вера. Поживешь одна?

– Я сама на две недели в лагерь уезжаю, забыл? – буркнула я.

– В лагерь? – озадачился отец. А ведь я ему сто раз об этом говорила. И не удивилась, если б он сейчас спросил: «А вообще, сколько тебе лет, Вера?»

– Да, в лагерь. Дали путевку за хорошую успеваемость, – как маленькому, терпеливо принялась объяснять ему я. – Еду за счет гимназии.

– Так ты у меня молодец, отличница, – широко улыбнулся папа. Когда он так улыбался, то казался еще моложе. В такие моменты был похож на студента, одолжившего у отца костюм и галстук, которые ему, впрочем, шли.

– Спасибо, папа, – кивнула я, возвращаясь к книге. Попутно взглянула на наручные часы. Было уже поздно, но никто никогда не гнал меня в постель. Не напоминал, что завтра в школу, не спрашивал, сделала ли я уроки… Порой мне было дико слышать от Ирки, что их с Даней за что-то собирается наказать отец. Я бы наоборот с радостью наказала своего папу. Оставила его под домашним арестом, чтобы он, например, не задерживался по вечерам в баре с друзьями, или не знакомился со всякими девицами легкого поведения.

– Катерина за тобой, если что, присмотрит.

– Катерина? – удивилась я.

– Ты забыла про завтра? Мы идем в ресторан. Втроем. Не сюда же ее приглашать…

Отец растерянно оглядел нашу квартиру.

– Если только ты захочешь что-то нам приготовить, – немного смущенно добавил он.

– Сам готовь! – грубо ответила я. – Для своей Кати.

– Та-ак, – протянул отец. – Кажется, уже что-то намечается.

Я уставилась в раскрытую книгу, но не могла прочитать ни строчки. Меня накрыло уже знакомой взрывной волной. Подобное я испытывала в прошлом, когда мама рассказала о своем мексиканце.

– Просто не хочу, чтобы за мной кто-то присматривал, – наконец сказала я. – Тем более, какая-то Катерина. Откуда она вообще взялась?

– Хочешь ты с ней знакомиться или нет, но она все равно будет в моей жизни, – строго сказал отец. Казалось, после этого нравоучения у него весь хмель вышибло. – Будь готова в пятницу, поняла?

Я упрямо молчала. Думала, папа выйдет из комнаты, но он вдруг устало потер ладонью лоб и как-то странно расхохотался.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Черт возьми, подростки! Я знал, что рано или поздно это случится. Забавно, но я вообще не помню себя в твоем возрасте.

Отец уселся передо мной на полу и положил голову на кровать, как провинившийся пес. Я нарочно отвела взгляд.

– Вер, я инфантильный, да?

– Такой же, как и мама.

– Прости. Ты никогда не думала, почему так сложно признаться в чувствах тому, кто дорог тебе больше всего на свете?

– Это ты сейчас к чему? – насторожилась я. Неужели он решил излить мне свою душу по поводу Катерины?

– Так просто было сказать тебе о своей любви, когда ты была маленькой девочкой. А сейчас все как-то… Странно. Вера, ты же знаешь, как я к тебе отношусь?

– Ты меня любишь, наверное? – подсказала я.

– Да, – кивнул отец. – Ты права. Люблю.

И снова рассмеялся. Только на сей раз не растерянно, а как-то грустно. Тогда я осторожно коснулась рукой его волос. Мы молчали.

– Может, все-таки примешь мое приглашение, и мы все вместе поужинаем завтра? Дай ей шанс.

– Хорошо, – согласилась я. Но все-таки мысль, что в нашей квартире появится какая-то незнакомая женщина, меня пугала. Только мы научились жить без мамы, и тут такое.

– Отлично! – папа быстро поднялся на ноги. – Тогда уроки заранее сделай на субботу. А вы вообще учитесь по субботам?

Я только обреченно вздохнула. Отец улыбнулся и, что-то напевая, вышел из комнаты. Оставшись одна, я взяла в руки телефон и отыскала мамин номер. Мама говорила, чтобы я позвонила ей, как только что-то подобное случится. Потому что отец в жизни не скажет ей о своих намерениях во второй раз жениться. В Мехико сейчас в самом разгаре рабочий день. А еще +27 градусов в то время, как у нас вечер был пыльным и ветреным.

Я долго смотрела на номер, не решалась нажать на вызов. В конце концов, снова убрала телефон под подушку. Мама говорила, я могу ей позвонить в любое время, когда мне будет плохо. Например, как сейчас. Но я почему-то никогда этого не делала.

***

Из кабинета химии мы с Третьяковой выползли как выжатые лимоны. Итоговая контрольная за год далась обеим тяжело. Ни я, ни Ирка особо химию не понимали, и если бы не записка от Дани, в которой он подробно расписал ответы на пару задач сразу у двух вариантов, мы бы вообще не справились.

– Какой же твой брат молодец, – сказала я, когда мы шли по коридору.