Страница 37 из 66
— А наши женщины более смелые и более открытые в своих желаниях, и чтобы добиться их, недостаточно стянуть одежду. А раз ты на наших землях, обращаться с тобой следует, как со свободной.
— Мне повезло, — заметила я, зябко поводя голыми плечами.
— Ты реагируешь, — сказал Вирд довольно.
— На что? На что реагирую? — пискнула я.
Желтые глаза Вирда сверкнули в темноте не хуже светлячка, но это почему-то не испугало меня, а скорее, повергло в ступор. Вирд прищурился, и впиваясь в меня взглядом, медленно, хрипло проговорил:
— На меня. Ты реагируешь, на меня, Эя. Я слышу твой запах.
От низкого, хриплого тона мне стало не по себе, голова закружилась, а зубы выдали нервную дробь. Только не показывать ему, как я боюсь!
— Что ты здесь делаешь? — спросила я, стараясь сделать свой голос нейтральным.
— Защищаю вас, — ответил он, и добавил, выделив: — Тебя.
Я снова повела плечами и подумала, что хорошо, что ночь. Темно, меня надежно скрывает вода. Темнота и вода… Но почему же ни Вилла, ни Лил, ни Фосса не идут сюда?! А вдруг я утонула?!
— Ты идешь за нами? С самого начала, да? — дрогнувшим голосом спросила я.
Пристальный взгляд Вирда с нескрываемым удовольствием прошелся по бурлящей поверхности воды. Мне захотелось, чтобы земля подо мной разверзлась и этим проклятым источником меня смыло в преисподнюю.
— Иду, — ответил Вирд чуть погодя. — Не надо думать, что я первобытный самец, который преследует самку, Эя. Меня выбрал Туран, чтобы оберегать вас.
— Кто это — Туран?
— Говоря человеческим языком, муж Виллы.
— Муж Виллы?! — переспросила я таким тоном, словно сомневаюсь, как у Виллы вообще может быть муж. Судя по лукаво сверкнувшим глазам Вирда, он отлично понял мое недоумение.
— Ага, — сказал он, по-мальчишечьи тряхнув короткими волосами. — Права лапа стаи Лирых.
— Но почему Вилла не знает об этом? О том, что ты идешь за нами? Она ведь тоже, кажется ваш вожак? Левая лапа? — хмурясь, пробубнила я, вспоминая смачную оплеуху за то, что назвала Виллу самкой.
— Да, она левая лапа, и у нее такие же права на власть над Лирыми, как и у Турана. Но это не мешает ее спутнику волноваться за нее, — назидательно проговорил Вирд.
На это мне нечего было возразить.
Вирд посмотрел на меня так хищно-выразительно, его ноздри расширились, а глаза снова сверкнули, что я вынуждена была опуститься ниже, по самый подбородок. Стоило плечам скрыться под бурлящей водой, полные губы Вирда растянулись в довольной улыбке.
— Какая ты… красивая, Лирей, — сказал он, и прозвучало это мечтательно. — И хоть ты совсем не похожа на самок моей стаи, мое тело реагирует на тебя. Ты такая мягкая и белая, кожа у тебя почти прозрачная, как у эльфиек из древних песен, и хочется защищать тебя от всего мира.
Я ошарашено захлопала ресницами, задохнувшись от такой вольности, от такой вопиющей наглости, но постаралась сохранить невозмутимый вид. Словно мне отвесили дежурный комплимент за обедом или на приеме.
— Мне повезло, что сейчас ночь, — процедила я.
Вирд широко усмехнулся.
— Волки видят в темноте, — сообщил он, и, прежде, чем жар моей кожи заставил воду в источнике вскипеть, потянул носом воздух и одним прыжком скрылся в кустах.
— Ты не заснула, Эя? — спросила Лил, раздвигая светящиеся розовые бутоны.
Я облегченно выдохнула и помотала головой.
Она пожала плечами.
— В теплых источниках это бывает. Тебе помочь?
Я снова помотала головой, и увидев, как Лил намерилась снова скрыться, крикнула, как на пожаре:
— Лил!!
Лил вздрогнула и уставилась на меня удивленно.
— Что?
— Побудь со мной, пока я оденусь? — жалобно простонала я. — Пожалуйста!
Лил снова пожала широкими плечами, видно, решила ничему не удивляться, и подошла ближе.
Я стрелой выскочила из купальни, и, не смотря на стекающие по телу потоки воды, принялась одеваться, стараясь не думать над заявлением Вирда, что волки видят в темноте.
Одевшись, я чуть ли не оттолкнув Лил, устремилась по тропинке на стоянку, сопровождаемая недоуменным взглядом молодой женщины.
Усевшись, точнее, рухнув у костра, подхватила самый большой кусок жареного мяса и блаженно заурчала, вонзая в него зубы, ощущая, как рот наполняется восхитительным соком.
Фосса лежит, повернувшись спиной к костру, и судя по мерному вздыманию плеч, спит.
Вилла повернула ко мне голову, сначала мне казалось, она удивлена моими вдруг исчезнувшими манерами, точнее, их полным отсутствием, но потом я поняла, что дело в другом.
— Красивый цветок, — пробормотала Вилла, глядя куда-то словно мимо меня.
Я откусила еще мяса, и закивала с набитым ртом, прожевав, сообщила:
— Это с озера. С того, что было до города…
Женщины переглянулись.
— А я тебе говорила, — многозначительно сказала Лил.
— Не факт, — возразила Вилла. — Это может быть близостью Велеса.
— Велеса, — фыркнула Лил. — Ага!
Я проглотила мясо, и прежде чем доесть остатки, решила поинтересоваться:
— Вы о чем?
— Спи, — ответила Вилла. — Доедай и спи.
Она отвернулась, легла, вытягиваясь во весь рост, и закрыла глаза.
— Лил, — сказала уже с закрытыми глазами. — Первый дозор на тебе.
— Что?.. — начала было я.
— Тише, — шепнула Лил. — Спать!
Кто бы спорил! Сытость обрушилась лавиной, сминая остатки бодрости, я поняла, что не сдвинусь с места больше никогда. Я растянулась рядом с Виллой, прямо на земле, не подумав даже о том, чтобы укрыться. С одной стороны греет догорающий костер, с другой — Вилла, которая голосовала за то, чтобы убить меня, а сейчас ведет к какому-то Велесу.
Мысли принялись путаться, цепляясь одна за одну. Я повозилась, подвигаясь к Вилле поближе, устраиваясь поудобнее. Прежде, чем закрыть глаза, я почему-то достала цветок из-за уха и неслышно ахнула. Я помню — эта розовая кувшинка была маленькая, хорошо, если пятилепестковая. А сейчас на моей ладони вольготно раскинулся пышный бутон, лепестков в пятьдесят, если не в сотню. Они красиво расположились слоями.
Ничего не понимая, я положила цветок рядом, подперла щеку кулаком и провалилась в сон.
ГЛАВА 7
Я узнала его сразу, стоило ему выйти из-за дерева. В человеческом облике он показался еще страшнее. И дело не в огромном росте, не в пугающей широте плечей, не в стальных буграх мускулов, из которых состоит все его тело, и даже не в горящих красным глазах… Просто я знаю… Знаю, как эти черты лица вытягиваются вперед, вылазят острые, как бритвы, клыки, которые не помещаются больше во рту, нет, в волчьей пасти. Черная грива волос становится дыбом и превращается в густую, черную шерсть.
Зверь в облике человека тоже увидел меня и разглядывал плотоядно и одновременно как-то дико, зло, смотрит так, словно я совершила что-то ужасное, какое-то страшное преступление… так смотрят на преступников, осужденных преступников…
Сейчас он скажет свое:
— Я пришел за тобой, Эя, -
И я умру от страха.
Он скупо, одной стороной рта, ухмыльнулся, и ухмылка так напомнила волчий оскал, что я заорала. Сначала вышло беззвучно, слишком сильно сдавило ужасом горло, потом раздался тихий сип, похожий на предсмертный хрип загнанного зверя, и этот хрип перешел в оглушительный визг.
Должно быть, началось землетрясение, снизу, с боков закачало, стали раздаваться толчки, меня затрясло, и трясло так сильно, что я не могла и на миг принять неподвижное положение. Я пыталась ухватиться за высокие стебли травы, за тонкие ветки кустов, ощущая под пальцами мех, плотную, выделанную кожу, волосы, теплую человеческую плоть, но только не то, что вижу, и это пугало еще больше. Я визжала громче, срывая голос, а зверь смотрел на мои мучения, широко расставив ноги, скрестив руки на покрытой черным волосом груди.
Толчки землетрясения оказались почему-то не страшны ему, я же каталась по земле и орала, пока что-то не закрыло мне рот, потом все та же неведомая сила принялась трясти меня за плечи.