Змеиное гнездо

«Салазар, даже не верится!»

— Вы согласны, мистер Малфой? — вопрос Минервы проник в сознание так неожиданно, что ответ вырвался рефлекторно, сам собой:

— Абсолютно.

— Что ж, я рада это слышать, — Макгонагалл искренне улыбнулась и выглядела более чем довольной. — Сегодняшнее собрание прошло на редкость успешно. Детали и расписание обсудим в следующий четверг. Хорошего дня!

— Если честно, я даже не надеялась, что ты так быстро согласишься, — с выражением радостного возбуждения выпалила Гермиона, едва за ними успела захлопнуться дверь.

«Ладно, на что бы я ни согласился, это ещё можно исправить».

— Спасибо тебе, — чувствуя, как тонкие девичьи руки обвили его торс, обнимая, Драко осознал, что путей к отступлению больше нет.

***

Часы показывали лишь без четверти пять, а Гермиона уже буквально считала минуты до того момента, когда этот невыносимо-сложный день закончится. И, видит великий Годрик, с каждым разом ожидание давалось ей всё тяжелее.

Всё началось ещё несколько дней назад, на собрании Макгонагалл, когда директор объявила, что по распоряжению Министерства магического образования Британии бал по случаю завершения первого послевоенного года в Хогвартсе должны открыть вальсом именно герои войны. Едва услышав это, Грейнджер уже предвидела реакцию Драко, которая, как ожидалось, должна быть крайне негативной, однако слизеринец подозрительно легко согласился. Уже позже Гермиона узнала, что красноречивых возражений не последовало только потому, что Малфой из принципа не слушал Минерву, из-за чего ей пришлось терпеливо пересказывать слова Макгонагалл сначала парню, а затем Рону и Гарри. По мнению самой гриффиндорки, именно с этого момента всё пошло не так. После объявления этой новости девушке ежедневно приходилось выслушивать весьма продолжительные монологи о том, насколько это отвратительная идея, сразу с двух сторон, а потому у неё буквально взрывалась голова. Кроме того, сегодня — именно сегодня, черт возьми, именно в день репетиции! — Малфой каким-то Мерлиновым чудом умудрился проспать, из-за чего пропустил завтрак и, будучи голодным и недовольным, вымещал своё раздражение на окружающих. Разумеется, эти самые окружающие, названные слизеринцем «уродами» трижды за одно только утро, словно фибрами души улавливали скверное настроение юноши, а потому специально выводили его из себя. Других объяснений тому, почему именно сегодня какой-то второкурсник пролил Малфою на рубашку чернила, не было. В результате, теперь Гермионе оставалось лишь мысленно в который раз считать до ста, — потому что стандартная «десятка» перестала иметь хоть какой-то эффект ещё полтора часа назад, — и молча надеяться, что весь этот фарс скоро закончится.

— Мы точно должны это делать?

— Да.

— Вот дерьмо.

Кажется, подобный краткий диалог между Гарри и Роном Грейнджер слышала уже не впервые. Джинни и Меган лишь вздыхали и пожимали плечами, на уровне телепатии извиняясь за своих партнёров по танцу, в то время как Малфой, хотя и молчал, стоял с таким выражением лица, что не составляло труда догадаться, как он относится и к идее с вальсом в целом, и двум гриффиндорцам в частности.

— Ладно, уже лучше, давайте ещё раз, — эхо растворило в полупустом зале порядком севший из-за постоянных пререканий голос, после чего по залу в унисон разлетелось несколько обречённых вздохов. — Это в последний раз, правда.

Лёгкое движение палочкой, — и проигрыватель вновь заработал, а волшебники начали вальс. По задумке Минервы, пары должны были двигаться по кругу, после чего к ним присоединились бы остальные ученики и гости. Гермиона не лукавила, когда сказала, что прогресс в работе над танцем был, однако всем студентам предстояло ещё много работы. За три изнурительных часа волшебники окончательно разобрались с тем, как ходить, не наступая друг другу на ноги, причём делая это в такт музыке, однако проблемы с кругом были очевидны. Фигура, очерчиваемая ими в танце, больше походила на эллипсоид или даже овал, нежели на идеальную окружность, что постоянно наталкивало Грейнджер на мысль, что не только в маггловских, но и в магических школах необходимы уроки геометрии. Впрочем, подобный провал с пространственным воображением у волшебников ещё можно было бы простить, если бы он наблюдался у всех, однако Драко, как и, собственно, всегда, выделялся среди остальных. Гермиона ещё на четвёртом курсе заметила, насколько легко ему давался вальс, — что, на неё прежний взгляд, было полнейшей несправедливостью, — а по прошествии лет этот навык стал лишь более отточенным и идеальным. Именно поэтому, пока две пары двигались по неизвестной даже самому Годрику траектории, слизеринец намеренно вычерчивал точный круг, наотрез отказываясь подыграть, чтобы не демонстрировать свое превосходство так явно, а Грейнджер, хотя и искренне сочувствовала друзьям, при всём желании не могла самостоятельно этого сделать, ведь в их паре вёл Драко. Двигаясь по паркету и всеми силами души надеясь на то, что очередного столкновения не произойдёт, а боль в ногах сама собой куда-то исчезнет, она не могла не замечать того, как ладонь, лежащая на её талии, сильнее сминала блузку, когда из-за чьей-то ошибки им вновь приходилось начинать сначала.

— Поттер, ты совсем слепой или прикидываешься? — эта самая ладонь, ещё секунду назад покоившаяся на талии девушки и сводившая все усилия маггловского утюга на «нет», сорвалась с места одновременно с резко замолкнувшим проигрывателем. — Ты уже четвёртый раз ведёшь Уизли не туда!

Джинни как-то совсем обречённо вздохнула, то ли смирившись с тем, что Гарри не может вальсировать по кругу, то ли просто не находя совершенно ничего удивительного в том, что бомбу малфоевского терпения все-таки прорвало.

— Уж прости, что мы спасали мир вместо того, чтобы танцевать на светских раутах!

— Гарри, милый, не стоит…

— Знаешь, тебе не помогли бы даже они.

— Драко!

«Начинается…» — Гермиона так и не поняла, кто именно это сказал: Рон или же Меган, но была полностью солидарна.

— Если ты не умеешь держать себя в руках, то это не моя проблема, Малфой, — несмотря на чёлку было видно, как Гарри нахмурил лоб.

— Возможно, вот только твоя слепота становится проблемой для всех!

— Мы тратим время! — Гермиона попыталась воззвать к рациональности, но парни, казалось, наотрез отказывались её слышать.

— Да, Грейнджер, всё это действительно пустая трата времени.

— Прекрати! Ты же знаешь, что это не моя прихоть.

— Разумеется, не твоя. Мы здесь только потому, что считаем своим долгом потакать желаниям Макгонагалл.

— Тебя никто не держит, Малфой, — Рон, явно перенявший от парней раздражение, сделал шаг вперёд. — Можешь идти, если тебя что-то не устраивает.

— О, благодарю, Уизли, — губы слизеринца растянулись в той самой ухмылке, которую Гермиона предпочитала не видеть, после чего юноша ушёл.

В танцевальном зале стало слишком тихо.

— Мы пойдём, наверное, — тактично прервала затянувшееся молчание Меган, когда оно стало слишком очевидным. — Все очень устали.

Грейнджер лишь кивнула, так и не найдя сил для того, чтобы ответить, не выдав голосом своего разочарования, и когда дверь в помещение мягко закрылась, села на скамейку, снимая неудобные туфли. Конечно, гриффиндорка понимала, что произошедшая ссора между ней и Драко была всего лишь недоразумением и никак не поставила бы под угрозу их отношения, но это не меняло того, что каждый их конфликт оставлял трещину у неё в душе. За последние месяцы Малфой и правда сильно изменился, причём в лучшую сторону, но никакая любовь не могла сделать из него другого человека. Он оставался собой: тем же Драко Малфоем, слизеринцем до мозга костей, обладателем самого сложного характера из всех волшебников, которых она когда-либо встречала. Хотя он и пытался сохранять спокойствие большую часть времени, его терпение всё равно периодически трескалось на куски и взрывалось, как самая настоящая бомба, из-за чего всем находящимся в радиусе километра приходилось разбегаться в стороны. Впрочем, если с Гермионой Драко ещё старался контролировать себя, то с остальными гриффиндорцами — категорически нет. Ещё на первой репетиции вальса Грейнджер окончательно убедилась в том, что якобы дружеское рукопожатие в Большом зале было всего лишь игрой на публику. Да, теперь Малфой мог терпеть Поттера и Уизли гораздо дольше, чем раньше, но даже самые нежизнеспособные шансы на то, что все трое однажды станут друзьями, исчезли на корню. Что ж, этого и следовало ожидать.