Страница 50 из 115
- Отлично сказано! - одобрил Верховный Властитель. - А теперь, когда будущее наше определено, пожалуй, можно и позавтракать.
4
В низине Рейна, на подступах к Финии, первобытные разбили лагерь беженцев и полевой госпиталь. С уходом тану и верных им людей в Надвратный Замок и наступлением Перемирия на реке воцарилось спокойствие. Следуя мудрому совету старого Каваи, дезертиров и деморализованных не стали переправлять в Скрытые Ручьи.
- Это было бы неразумно с психологической точки зрения, - объяснял японец Луговому Жаворонку. - Ведь если мы приведем их в наш каньон, они потом не захотят отказываться от комфорта. Но мы не можем до скончания века кормить пять-шесть сотен людей, наши жилища и сантехника не рассчитаны на такой наплыв. А фирвулаги каждый день будут поставлять нам новых беженцев!.. Нет, их надо настроить на то, чтобы они основывали собственные поселения. Поэтому пусть поживут в спартанских условиях, а мы позаботимся о раненых, снабдим их на первое время продуктами, оборудованием, инструкциями и как можно быстрее рассеем по всей Многоцветной Земле. Теперь, когда на носу Битва, тану не станут принимать контрмеры, но после...
Халид-хан внес предложение построить железную дорогу, чтобы облегчить людям освоение заболоченной местности. Самое крупное поселение, считал кузнец, должно остаться на Рейне. Остальные, более мелкие, следует расположить по берегу Мозеля, чтобы обеспечить связь железных рудников со Скрытыми Ручьями.
- Если сразу по окончании Перемирия тану не сумеют нанести ответный удар, - говорил Халид, - то весь этот район останется за нами. С помощью беженцев мы наладим массовую добычу железа, а у них таким образом появятся средства к существованию. Конечно, на первых порах необходимо помочь им встать на ноги. Думаю, ревунов можно не опасаться: они очистят территорию при одном только слове "железо". А вот если тану устроят массовую облаву, тогда дело будет посложней.
- Надеюсь, следующие этапы моего плана пройдут так же успешно, заявила мадам Гудериан. - И тогда никакой облавы не будет.
Спустя неделю после победы над Финией она с вождем Бурке и Каваи отправилась верхом на иноходце инспектировать лагерь беженцев перед своим отъездом на юг. Все трое спешились, привязали халикотериев у ручья в кустах и углубились туда, где выстроились в ряд навесы из пальмовых листьев и другие столь же убогие укрытия. Лагерь был сильно замусорен, и вокруг него стоял невообразимый запах.
- Мы пытались заставить их навести здесь порядок, - вполголоса сообщил Каваи, - но многие все еще в таком шоке, что им не до личной гигиены и норм поведения. Вчера вот опять возник неприятный инцидент, как вам, наверное, докладывал вождь Бурке. Группа из сорока человек под предводительством пяти бывших серых потребовала, чтобы ей разрешили перебазироваться в форт Аньон-Ривер на озере. Ну, вызвали эскорт фирвулагов и отправили. А что было делать?
- Но медиков, надеюсь, вы не отпустили? - встревожилась мадам. - Или стеклодувов?
- Медицинский персонал весь с нами, - сообщил Каваи. - Врачи в Финии как раз были недовольны своим статусом. А вот стеклодув один ушел. Еще мы потеряли печатника, нескольких классных каменщиков, ткачей и ювелиров.
Старуха поцокала языком.
- Ладно, без ювелиров как-нибудь проживем.
Голос ее звучал хрипло, она все время подкашливала. Все это были следы тех ядовитых паров, которых она наглоталась во время воздушной бомбардировки Финии. В отличие от Клода, мадам обгорела несильно, но состояние ее легких вызывало у Амери серьезное беспокойство, усугубляющееся отсутствием необходимых медикаментов и оборудования. К тому же старуха отказывалась даже от кратковременного отдыха, поскольку торопилась осуществить свой план. Она постепенно утрачивала свежий вид, обретенный после омолаживающих процедур: на лбу и по обе стороны рта пролегли глубокие морщины; на осунувшемся лице подчеркнуто выступали скулы и нос, напоминающий клюв хищной птицы; золотой торквес свободно болтался на исхудавшей старческой шее.
- В лагере осталось примерно полтораста душ, - докладывал Каваи, большинство практически здоровы, несмотря на угнетенное моральное состояние. Я считаю - и трое освобожденных врачей поддерживают мое мнение, - что эти люди полностью оправятся, как только вернутся к созидательной деятельности. Через три дня самые крепкие отправятся с Хоми, Акселем и Филимоном на железный рудник в Нанси. Еще кое-кто из наших и несколько финийских волонтеров из остающихся будут сопровождать караван с продовольствием. Если ничто не нарушит наших замыслов, то недели за две будет выстроена укрепленная деревня. Такая же деревня вырастет и в Нанси, как только Филимон и Аксель доставят туда рабочую силу.
- Bien entendu [договорились (франц.)], - кивнула мадам. - Но помните - прежде всего железо! Для беженцев, готовых работать на рудниках, ничего не жалеть. Мы должны как можно скорее вооружить наше войско железным оружием.
Они шли мимо импровизированных хижин по направлению к реке, где на берегу был натянут тент госпиталя. Беженцы молча провожали мадам Гудериан глазами. Она кивала им, многих называла по имени, поскольку почти все эти люди прошли через ее пансионат, и даже те, с кем ей не доводилось встречаться, отлично знали, кто она такая.
Многие улыбались старухе. Отдельные лица выражали открытую неприязнь, а один сплюнул и демонстративно повернулся к ней спиной. Большинство же смотрело тупо, безучастно, отчего сердце Анжелики болезненно сжималось.
- И все-таки мы были правы! - заявила она, заставляя Бурке и Каваи, державших ее под руки, шагать быстрее. - Их необходимо было освободить. В конце концов они привыкнут и снова станут радоваться жизни.
- Конечно, - мягко откликнулся Луговой Жаворонок.
- Пока они все в шоке, - заметил Каваи, - на что надо сделать скидку. Но со временем они будут благодарны нам за избавление от рабского ига.
- Ну, мне-то вряд ли, - уныло возразила мадам Гудериан. - Им есть за что меня ненавидеть. Сперва послала их в рабство, потом швырнула в пучину неопределенности, освободив от него. Их страдания тяжелым грузом лежат на моей совести. Если бы я не впустила их во "врата времени", трагедии не случилось бы.