Время бусово

— И моя! И моя! — Зашумели остальные, подняв такой галдеж, что должен был быть слышен в крепости.

Так галдят только грачи по весне, когда гнезда на деревьях делят.

— Верю, верю, — принялся успокаивать разошедшихся мальчуганов Златогор, — многих сам видел скачущими на конях… Но продолжим наше занятие.

Ребятишки притихли.

— Скифы были не только опытными воинами, отличными скотово-дами и земледельцами, — продолжил рассказ Златогор, наведя порядок среди своих слушателей, — но были еще хорошими строителями и ре-месленниками. Они строили города и села, ставили мощные печи и вы-плавляли в них железо, из которого задолго до греков научились ковать мечи. Ими были построены города в Тавриде. Это Корсунь или Херсо-нес Таврический, Новгород или, по-гречески, Неаполь Скифский, Ким-мерик, Пантикапей, Гермонесса. На берегах Днепра или как его зовут греки, Борисфена, был построен город Ольвия, нам более известный как Олешье.

Скифские и славянские ремесленники придумали такой вид одеж-ды, как штаны, которые удобны как при ношении, ибо прикрывают тело и от холода, и от зноя, так и при ведении сражения, защищая тело от порезов и повреждений…

Не успел Златогор окончить эту фразу, как вновь поднялся со сво-его места Бус, явно собираясь задать вопрос.

— Что еще, Бус? — опередил его Златогор.

— Учитель, а что, другие люди голышом ходят, без штанов? Как ре-бятишки несмышленые, что еще в дорожной пыли рядом со щенками, курами и поросятами ковыряются… — не сдержавшись, прыснул в кулак Бус. Его хихиканье тут же было подхвачено остальными учениками. Но Златогор остался серьезен, даже легкой улыбке не позволил появиться на своем челе или в уголках глаз.

— Нет, Бус, голышом они не ходят. Используют иную одежду, ме-нее приспособленную, чем штаны. Например, те же самые греки или же ромеи носят туники и тоги. Туника — это подобие наших рубах, — пояс-нил Златогор, — а тога — подобие длинного плаща. Обернутся в ткань — и ходят.

— У нас так только малые дети щеголяют, — опять засмеялся Сла-вич, — чтобы срам не показывать. Вроде и одет, и не очень… А тут, поди ж ты, взрослые ходят. Смехота. Смехота, да и только. А вы, Учитель, постоянно приводите их нам в пример, говорите, чтобы мы учились у них…

— Смеяться, Славич, над людьми нехорошо, — проявил строгость Златогор, — над их одеждой и их традициями — то же самое. Кроме того, я же не сказал, что они ходят обнаженные. Я лишь отметил, что наш вид одежды намного практичнее, чем у других народов, и что штаны при-думали наши предки скифы. И хорошо сделали, что придумали. Мы теперь носим их и забот не знаем. Но продолжим.

Время от времени, когда подрастало молодое поколение скифов и становилось воинами, они уходили в далекие походы, ведомые своими вождями и князьями. Порой походы длились больше четверти века, так что родители забывали своих детей, а жены — мужей. Отчего между по-колениями скифов возникала вражда и непонимание. Постепенно скифы смешались с родственными племенами сарматов, пришедших из-за Ра-реки, и их все чаще и чаще греческие историки стали называть сармата-ми. Но не только скифы ходили в чужие земли в поисках воинского сча-стья и удачи, случалось, что и на земли скифов приходили враги. Так, 830 лет тому назад с огромным войском в земли скифов пришел царь персов Кир Великий, покоривший к тому времени все соседние земли и народы и считавший себя повелителем мира. Но скифы совместно с сарматами из племени массагетов или костобоких, как именуются они в славянских Ведах, заманили войска Кира в глубь безводных степей, ок-ружили их и разбили в сражении. Царь и полководец Кир погиб в бою. По приказу воительницы Томирис, предводительницы костобоких, тело царя было отыскано среди тысяч трупов и обезглавлено. Голову Кира воительница Томирис бросила в бурдюк с кровью и возила с собой, как самый главный трофей.

Приходилось скифам сталкиваться и с другим потрясателем Все-ленной — Александром Македонским, прозванным Великим, который покорил и Персиду, и Вавилон, и Египет, и Парфию, и страны Края Иньского: Пянж и Индру. Те самые земли, где когда-то жили наши предки, выведенные оттуда отцом Яруной. Однако до больших сраже-ний не дошло, так как был заключен мир между ними.

— Учитель, — обратился с вопросом к Златогору Бус, — а почему вы этих полководцев называете покорителями мира, потрясателями Все-ленной? Они что, действительно были такими сильными и всемогущи-ми, как боги, что могли трясти мир, Сваргу?

— По крайней мере, они сами себя таковыми считали. И не только считали, но и величали, хотя, в конце концов, оба оказались смертны, как и все люди. — Со всей серьезностью пояснил Златогор. — Одного у них не отнять — воители они были великие. И не только воители, но и мужи государственные…

— Учитель, — не унимался любознательный Бус, — а кто был сильнее и мудрее: наши предки Яруна, Богумир, Арий Оседень, Скиф, Рус, Сло-вен, о которых вы нам ведали, или же Кир и Александр Великий?

— Вопрос не мальчика, а мужа… — не скрыл своего удивления волхв. — Все они жили в разное время, поэтому в единоборство не всту-пали. Каждый из них в свое время был велик и непобедим… Что же ка-сается мудрости, то были мудры настолько… насколько боги позволили им таковыми быть… Кроме того, мудрость заключается не в силе и во-инской доблести, а в умении быть справедливым не только по отноше-нию к своим подданным, к своему народу, но и к другим народам, дру-гим культурам… хотя воинская доблесть и слава также может быть присуща мудрецам! Но почему тебя волнует этот непростой вопрос, отрок?

— А потому, что я, когда вырасту и стану взрослым, хочу стать та-ким же великим и непобедимым воином, — выпалил Бус и залился крас-кой: у русичей не поощрялось «яканье» и похвальба даже в таком без-обидном, на первый взгляд, проявлении.

— Что ж, — не стал разубеждать его в обратном Златогор, — возмож-но, и станешь. Но для этого надо много учиться и много трудиться. И молить богов наших светлых, ибо само собой ничего не бывает. Готов ли ты, Бус, к ежедневному, утомительному, не знающему ни конца, ни края труду? Если готов, то станешь и великим воином, и великим пол-ководцем, и великим мужем. Впрочем, как и любой из вас.

— Я готов, — тихо, но твердо ответил старший сын князя Дажина. И повторил. — Я готов!

— И я! И я! — Вслед за ним повторили почти все ученики, которые мечтали стать великими воинами и прославить свое имя и свой народ в веках. Только Злат промолчал.

— А ты, Злат, почему не желаешь стать великим воином? — поинте-ресовался волхв, слегка озадаченный таким поведением второго сына князя Русколани, который до этого момента почти слово в слово повто-рял за старшим братом.

— А я хочу стать волхвом, как вы, Учитель, — ответил Злат, — таким же мудрым и знающим, чтобы доводить наши Веды до других поколе-ний. Я стану советчиком у брата Буса и буду ему помогать во всем, что-бы не пришлось нам делить меж собой нашу Русколань, чтобы не было между нами вражды и непонимания. Пусть брат будет князем и воен-ным вождем один во всей Русколани, а я его советчиком.

— Если о вопросе Буса я сказал, — должен был отреагировать Злато-гор, — что это вопрос не мальчика а мужа, то и об ответе Злата я должен сказать то же самое: это ответ не мальчика, а мужа! Да какой к тому же ответ! Многие философы бы ему позавидовали. Но возвратимся к пре-рванному рассказу.

Волхв Златогор говорил, медленно двигаясь по помещению храма Световида, увлеченный повествованием и, возможно, не замечая, собст-венного хождения. Его слушатели молча внимали каждому сову волхва, отслеживая его движения своими глазами.

— Шло время, — продолжил ровным голосом повествовать Златогор, — скифы и сарматы смешались со славянскими родами, с родами русов, да так, что и не отличить: кто есть кто… Поэтому чаще всего мы назы-ваем себя русами и славянами. И говорится в наших священных Ведах, что все мы — кравенцы: скифы, анты, русы, борусины, сурожцы — дети и внуки Дажьбога, потомки его и наших прародителей. И венеды, и или-ры, и ильмерцы, поселившиеся на берегах озера — все мы из одного кор-ня славянского, из одного Рода. Только костобокие-массогеты ушли от нас, перестали трудиться, посчитав, что о них позаботятся боги, но ошиблись в том и все погибли. Не зря говорится, что на богов надейся, да сам не плошай… А они оплошали — и перевелись… Только память о них еще сохранилась в наших Ведах. Только память, которая никогда не иссякает и не умирает…