Время бусово

— Будет исполнено, князь, не беспокойся. Пусть эта забота лишним бременем не падает на твою голову… Ты уж о новой сече промышляй!

Поддерживая или же неся раненых, которые еще находились в рат-ном строю, конные и пешие славянские вои потянулись на зов своих воевод и князей. Воины, добравшись до места расположения своих дружин, ложились на землю, чтобы отдохнуть, отойти от горячки боя. В пылу сражения, жестокой сечи усталость как-то забывалась, было не до нее. Там чуть зевнул, замешкался — и можно расстаться с собственной головой. Теперь же усталость враз накатила. Многие вои, даже не под-стелив под себя плащ тут же засыпали мертвым сном, тяжело храпя и вздрагивая всем телом. Видно, даже в своих снах они продолжали сра-жаться. Расседланные кони лежали рядом, тяжело поводя взмыленными боками.

Если воины стали отдыхать, то волхвы и жрецы, прибывшие с во-инством, приступили к поиску раненых на поле битвы и к выносу их в расположение своих дружин. Другие подбирали павших бойцов, чтобы потом предать их погребению и справить по ним тризну, как требовали того обычаи прадедов и Завет Отца Ария, полученный им через Велеса от самого Сварога. Подобное происходило и на готской стороне. Скорбным похоронным командам воюющих сторон доводилось встре-чаться при подборе трупов своих воинов на ратном поле, но они молча и мирно расходились, унося тела своих соплеменников и выпавшее из их рук оружие.

Стемнело, и место минувшей сечи покрылось сотнями маленьких огоньков — это погребальные команды, используя свет зажженных ими факелов, не обращая никакого внимания на воющих поблизости волков, продолжали искать своих павших воев. А волков сбежалось много: то тут, то там можно было видеть огоньки их голодных глаз. Зверье чувст-вовало поживу. Когда-то в стародавние времена противники после сечи, если она не заканчивалась явной победой одних над другими, брали перемирие, чтобы с честью предать погребению своих погибших соро-дичей. Но эти времена прошли, и о временном перемирии из-за погре-бения павших уже даже речи не вели. Поэтому те, кому выпал жребий собирать с ратного поля погибших воинов, спешили. До наступления рассвета необходимо было не только собрать павших, но и выкопать для них общую яму-могилу, и разоблачить, освободив от кольчуг и панци-рей, и уложить определенным образом в яму, и холм небольшой сверху насыпать, чтобы звери не потревожили тела и души погибших воев, и враги, в случае их (не дай Бог) победы, не надругались над ними. Если же боги будут благосклонны к русичам и даруют победу им, тогда мож-но будет курган возвести и тризну по всем правилам справить. А пока — на скорую руку. По-видимому, то же самое происходило и на готской стороне.

Утром следующего дня грозный Германарех хотел возобновить сражение, но собравшиеся у него в шатре на тинг конунги, ярлы, герцо-ги и другие советчики, убедили короля отказаться от сражения с ратями Буса и Словена, а совершить резкий маневр назад, напасть на ладейные дружины князя Храбра. С налета уничтожить их, а затем, когда с тыла не будет грозить опасность, расправиться с Бусом и Словеном. Они, до сей поры не знавшие поражений, все еще питали уверенность в своей победе, хотя понесли довольно ощутимые потери, о которых раньше даже и помыслить не могли.

— Ну, как, толстяк, — встретив возле шатра короля довольно таки помятого во вчерашней сече герцога Одакра, обнажил в притворной улыбке, больше напоминающей хищный волчий оскал, чем улыбку, зубы Гуларих, — легко ли брать рабов и скот в Русколани? Не пришла еще оскомина? Не выбили ли русы зубы?

— Доннер вэттэр! — грязно выругался Одакр. — Гром и молния! За-дали им жару и еще зададим… Один я их с полсотни порубал. Да что там с полсотни… с сотню! — Явно бахвалился он.

— Задали ли? И где же твоя сотня порубанных?!! — Был не столь оп-тимистичен Гуларих, более трезво смотревший на суть происходящего, но Одакр уже ушел от него, не желая ввязываться в пустую, по его мне-нию, дискуссию.

Поспешил к своим воинам и Гуларих. Предстоял быстрый и ответ-ственный маневр — Германарех поручил его отряду быть во главе удара на ладейные дружины князя Храбра. Так что надо было поторапливать-ся. Как ни хитрили король готов со своими советниками, однако Бус и Словен вовремя разгадали замысел готов. Обнаружив, что готские вой-ска снимаются с занимаемых позиций и скорым маршем направляются в тыл, оставив на позициях только надежное прикрытие, Бус дал коман-ду на атаку и преследование врага, чтобы не дать тому возможность осуществить свой замысел расправы над пешцами Храбра. Русколане в едином порыве смяли заслоны готов и устремились за ними вслед по хорошо обозначенному пути. Степная трава там, где прошли готы, была прибита к земле, и путь отхода готов хорошо прослеживался. Славян-ским ратям удалось настичь готов прежде, чем те напали на лодейные дружины Храбра. Германарех вынужден был остановить свои войска и развернуть их фронтом в сторону ратей Буса и Словена, воодушевлен-ных победой над готским заслоном и теперь рвущихся в бой. Противо-стояние славянских и готских ратей вновь возобновилось. Русичи жела-ли атаки, особенно князь Словен, но Бус не хотел лишних потерь и удерживал дружины до подхода Храбра. Время играло на него.

— К чему нам лишняя кровь русичей, — говорил он словами свя-щенного писания славян — Книги Велеса особо настойчивым. — Кровь русичей — святая кровь! И мы, избранные нашими братьями в их воин-ские начальники, должны это помнить и беречь нашу кровь.

А вскоре ему и остальным князьям разведчики доложили, что дру-жины Храбра уже вышли в тыл готов.

— Вот и отлично, — искренне обрадовался Бус. — Теперь можно бу-дет подумать и о том, как одолеть готскую рать меньшей кровью.

ПЕРЕМИРИЕ

Увидев прибывающие к Бусу ладейные дружины, оказавшиеся в тылу готов, Германарех, понимая, что может быть полностью окружен и истреблен превосходящими силами русов, выслал парламентеров для переговоров, возвестив о том ревом труб.

— Что желает сказать конунг славянам? — Спросил Бус, скрывая за учтивостью досаду о нарушении его планов, парламентера — ярла Бик-ки, советника и соратника Германареха, его доверенное лицо и старшего над парламентерами, прибывшими в стан славянской рати, на его же родном языке.

Встреча эта проходила в наскоро поставленном шатре Буса, куда собрались князья и воеводы земель Славянских за исключением тех, что оставались с князем Храбром при лодейной дружине.

— Я бы хотел говорить только с ярлом Бусом, — гордо заявил на сносном славянском языке Бикки, с ног до головы закованный в железо, но снявший шлем, как того требовали обычаи, и потому стоявший перед Бусом с обнаженной головой. Волосы цвета вызревшей соломы, спада-ли ему на плечи. — Я на это уполномочен своим повелителем и влады-кой, великим конунгом Германарехом, который передает тебе, ярл Бус, свое наилучшие расположение и желает долгих лет здравствования.

Вымолвив положенные слова, ярл Бикки замолчал, ожидая ответа.

— Я также желаю конунгу Германареху крепкого здоровья и долгих лет, — ответил Бус. — А еще хочу сказать, что у меня тайн от моих со-братьев по оружию нет. Поэтому можешь, посол, слова своего конунга передавать при них. Если же не желаешь, то можешь возвратиться в свой стан — и тогда пусть нас рассудит меч.

Славянские князья и воеводы, а также аланские и берендеевские одобрительно зашумели.

— Кроме того, посол, я хочу напомнить тебе, — твердо заявил Бус, дождавшись момента, когда установится тишина после бурной реакции славянских вождей, — что я не ярл, а князь или царь, если тебе будет угодно. Так что обращайся ко мне соответствующим образом. В про-тивном случае твои слова будут сочтены за умышленное оскорбление и унижение моего достоинства… с вытекающими отсюда последствиями.

Бус умышленно не уточнил, какие последствия смогут ожидать по-сланца Германареха, полностью отдав сею головоломку на его вообра-жение.

Ярл Бикки тут же принес свои извинения за неточность при вели-чании князя и продолжил, что его повелитель — великий конунг Герма-нарех — хочет переговоров о мире.