Страница 151 из 170
— Поспешайте! — Напутствовал их Бус, отправляя в путь. — Время не ждет. И помните: от того, как вы поведете посольство, будет зависеть многое, в том числе и победа над готами. Больше действуйте уговорами и убеждением. А если, где какой князь или старшина упрется, требуйте сбора веча, и действуйте через вече. Понапористей!.. Да слова находите такие, чтобы сердца огнем жгли, чтобы сна и спокойствия лишили, что-бы даже женщины, и те к рукоятям мечей потянулись. Помните, что для русича слово — сила, которой нет сильней!
А волхв Злат, во всем поддерживая Буса, еще посоветовал действо-вать через жрецов местных.
— Жрецы — это шея княжеской головы. Куда они повернут, туда и князь, туда и народ пойдет! — напутствовал он посланцев. Впрочем, Злат не только советовал и напутствовал, он еще и несколько пергаментных свитков, испещренных резами — ведическими письменами, понятными волхвам и жрецам, дал с наказом: — Пусть прочтут сами, а также народу на торжищах и вече…
Боян, как и его наставник Сколот, не был женат, поэтому в дорогу его собирала Эвлисия, которая хоть и доводилась ему мачехой, но лю-била его, помня клятву, данную старой княгине Ладуне, по-матерински опекать Бояна и ее дочь Лебедь. Он повзрослел, возмужал, заматерел, но проведший детство с любящей его бабкой, оставался тихим и мечта-тельным, бесконечно добрым не только к отцу и родственникам, но и просто людям, даже незнакомым. Боян добросовестно обучался у дядь-ки Сколота воинским премудростям, не ленился в то, однако, как другие юноши, душой к ратному делу не прикипел. Каждую свободную минуту старался провести то в обществе Златогора, когда тот был еще жив, то в обществе родного дяди и волхва Злата, слушая их рассказы из истории славянских родов, или же в одиночестве за каким-нибудь древним свит-ком или книгой. Подражая Златогору и Злату, начал слагать песни и гимны, прославляя деяния русичей и их вождей.
«Уж не болен ли он, — видя такое поведение сына, качал головой князь Бус, делясь своими сомнениями с супругой, — в его-то годы за книгами корпеть… В пору за девицами ухлестывать, а не затворником быть». Головой качал, однако не мешал сыну заниматься любимым де-лом. Да и Эвлисия на то говорила мужу: «Кто знает, может это второй Гомер или Овидий растет? Может еще не только себя, но и нас в веках прославит? Пути Господни неисповедимы», — и мелко крестилась: Бус хоть и не преследовал христиан, но не любил, когда открыто исполня-лись каноны христианской веры. Даже если это совершала собственная супруга. «Не к чему смущать соплеменников, — повторял он вновь и вновь. — Пусть живут в своей вере и не ведают сомнений. Ведь Бог един. Еще до Христа время не пришло, а придет время, тогда…».
А еще Бояна в поход провожала его тетка, сестра отца, Лебедь. Она была моложе Бояна на несколько лет, но по родству, а родство никуда не выбросишь, доводилась теткой, а значит старшей в роду. Лебедь дав-но выпорхнула из отроческой поры, превратилась в красавицу, на кото-рую заглядывались многие молодцы града Кияра, возможно, мечтая взять в жены. Да и сама Лебедь уже пришла к той поре, когда любой девице тревожно спится по ночам, особенно, когда приходит весна, ко-гда кровь бродит, как в березах сок, когда Ярило, Купало и Лада благо-словляют молодых людей на любовь и счастье супружеской жизни. Она не прочь была найти себе молодца, но брат, князь Бус, и его супруга Эвлисия хотели найти ей суженого в Римской империи. Отчасти пото-му, что желали родством укрепить связи с могущественным соседом, отчасти и потому, особенно это считала Эвлисия, что жизнь ромейских женщин из знатных родов куда приятней и легче, чем ее товарок в Рус-колани. Видать, поэтому Эвлисия проявляла такое участие к судьбе Ле-беди, обучая ее не только женским премудростям, но и греческому язы-ку и греческой культуре, рассказывая ей легенды и мифы из жизни ее народа, приводя на память песни и стихи. Возможно, этим самым Эвли-сия не только помогала сестре мужа, но и себе, заполняя этим тоску по родному дому и родителям. Как бы там ни было, но Лебедь оставалась девицей, хотя ее сверстницы давно уже обзавелись не только мужьями, но и детишками.
Детские годы, проведенные Бояном и Лебедью вместе, их сдружи-ли, а схожесть судеб: оба в ранние годы лишились матушек (Боян — при рождении, а Лебедь — когда только начала невеститься) — послужила тому, что они по отношению друг к другу испытывали братскую лю-бовь и привязанность, всегда старались помочь друг другу, делясь своими мыслями и соображениями.
Вот и в момент отъезда Бояна с посольской миссией в земли севе-рян, радимичей, кривичей и словен ильменских — такова была уж честь отца, выпавшая на долю Бояна — она, в одном светлом, расшитом крас-ными нитями сарафане, с толстой косой, переброшенной на грудь, в легких сандалиях, придерживая коня за уздцы, как делали это многие славянские женщины, отправляя в поход своих мужей, отцов и братьев, после наказа князя пожелала доброго пути, не преминув съязвить при этом.
— Удачи тебе, племянничек! Ровной, как скатерка, дороги и пони-мания собеседников. Пусть Сварог бережет тебя от всех невзгод и на-пастей! А еще между делом невесту себе приищи, какую-нибудь княж-ну, — посоветовала она, лукаво поведя глазами. — Сколько же можно в бобылях ходить. Так бирюк бирюком и век свой окончить недолго. А теперь, — уже серьезно, как-то очень уж по-взрослому, сказала она, — наклонись, поцелую на счастье. Говорят, что девичий поцелуй лучше любого оберега действует. Потому, что он чистый.
Сказала и зарделась, как маков цвет. Ведь вокруг люди. Хоть и родные. Не пристало девушке такое мужчине говорить, не пристало целоваться при всех. Люди всякое подумать могут… Знала, но все равно сказала и поцеловала. Истая славянка. Видать, в мать, в княгиню Ладу-ню не только ликом и станом, но и душой пошла. Та в девичестве отча-янной была: на коне скакала, из лука стреляла, мечом не хуже парня владела. Умеет и Лебедь на коня борза вскочить и, словно ветер, про-нестись по степи. И лук со стрелами ей не в диковинку: стреляет не ху-же любого отрока. Знает, как с мечом или с сулицей обращаться. Ведь с братьями возрастала, у них училась, от них набиралась. А еще и от сво-его племянника Бояна. Те за лук, и она за лук, те за меч и щит, и она за меч и щит, те на коня, и она на коня вскочить спешит. А к тому же дядьки, что братьев обучали воинскому искусству, и ей внимание уде-ляли, ибо исстари повелось, что славянская женщина должна знать во-инскую премудрость, должна при нужде плечо о плечо рядом с братья-ми и мужьями встать, свой род защитить.
Боян наклонился, и Лебедь своими нежными устами запечатлела на его щеке хоть и короткий, но горячий поцелуй.
— И ты береги себя, тетушка, — улыбнулся ей ласково Боян, трогая уздечкой коня, и сам стал как маков цвет от теткиного поцелуя.
Отец и дядя Злат, сказав напутственные слова, ушли — некогда бы-ло заниматься длинными проводами, дела ждали. И только Лебедь все еще стояла возле крепостных ворот, провожая его взглядом и легким помахиванием руки.
Отряд Бояна двигался вдоль берега Северского Донца, с ходу пре-одолевая мелкие речонки, проскакивая по наведенным, благодаря ста-раниям отца, мостам более крупные, останавливаясь на краткий отдых в придорожных селениях и огнищах. При этом использовали краткую передышку не только для смены заводных коней, но и для оповещения местных огнищан о надвигающейся беде и о необходимости собираться в общеславянскую рать.
— Где сбор-то? — Мрачнели мужи, вглядываясь в одетых в брони всадников. — Под чьи стяги становиться?
— Общий сбор в Кияре Антском, — указывали место сбора ратников Боян или Сколот. — Однако в дружины можно сбиваться и ранее, на-пример, в Белой Веже: князь Бус все равно через этот град будет рати вести. Можно и до Голуни двигаться, там также сборный пункт будет…
— Понятно, — коротко отвечали мужи, угрюмо поглядывая на свои незамысловатые избенки, где хранились бесхитростные воинские при-пасы: меч ли, топор ли, тяжелое копье или тугой лук с парой дюжин стрел — и где кучами по земляному полу ползали голозадые ребятишки, отбиваясь пухлыми ручонками от назойливых мух, русоволосые, глаза-стые и прожорливые, как галчата. Теперь все тяготы и заботы по их поднятию на ноги возлягут на плечи женщин и стариков.