Время бусово

Это и позволило Сколоту и его спутникам в короткий миг, пока в стане князя Дажина, уже поверженного от полученной в грудь стрелы, продолжалось замешательство, вплотную приблизиться к татям. Он на-меревался сбросить с седла самого вожака, но путь преградил конем один из сподвижников Атамана, одной рукой бешено шаривший под одеждой в поисках рукояти меча или кинжала, а другой, с зажатой в ней плетью, замахнувшийся уже на него, Сколота. Пришлось, подобравшись по-кошачьи, с разгона броситься на этого всадника. Прыжок удался. Всадник не успел ничего сделать в свою защиту, как Сколот вцепился в него, нащупывая дланью горло. Сила прыжка и последующего толчка была столь велика, что конь под всадником пошатнулся, а сам всадник свалился с коня вместе с седлом и вместе с вцепившимся в него мертвой хваткой Сколотом, ибо кожаная подпруга, не выдержав столь мощного удара, лопнула и седло потеряло устойчивость и опору. Всадник, так и не вынув ног из ременных стремян, перенятых от гуннов для упора ног и большего удобства при верховой езде, грохнулся полузадушенный Сколотом на землю. Он уже не представлял ни угрозы, ни препятствия, поэтому Сколот, как только почувствовал земную твердь под ногами, оставил его, чтобы вцепиться в вожака. Но Атаман, увидев попадание его стрелы не в Буса, которому она предназначалась, а в заслонившего сына своим телом старого князя, громко и зло выругался, взвил свечкой своего вороного прямо перед Сколотом, лишая того возможности по-вторения броска. Не успел вороной стать на передние ноги, как в возду-хе мелькнуло жало разбойного клинка. И не сносить бы Сколоту голо-вы, если бы не подоспел кто-то из его верных товарищей и не подставил под разящий удар свой меч. Сталь скрежетнула о сталь, сила удара ос-лабла, однако и ее хватило для того, чтобы рассечь до кости машиналь-но выставленную Сколотом для защиты левую руку и зацепить плечо.

Сколот, обливаясь кровью, теряя сознание, упал рядом с только что поверженным им врагом и уже не мог видеть, как Атаман и его ватаж-ники, яростно нахлестывая своих коней, летят к ближайшей роще, а за ними, пытаясь нагнать их, скачет часть дружинников Буса, наконец-то разобравшихся в произошедших событиях и оставивших торжествен-ный кортеж. Он не видел, как его спутники с помощью опомнившихся ближайших к месту события горожан, сумели захватить в полон еще одного разбойника и ссечь с плеч кудластую голову Врану, то ли умышленно, то ли случайно оказавшемуся в неподходящий момент в группе татей. Он ужу не видел, что к ним со всех ног направляются кмети князя Дажина.

Дружинники Буса стрелы в утекающих татей не пускали — у них не было луков, ведь они были не в боевом походе, а в торжественном сва-дебном кортеже, на собственной земле, где более приличествует празд-ничность нарядов, а не боевая готовность. Потому-то луки их находи-лись в обозе. Приходилось надеяться только на быстроту ног и вынос-ливость коней. Но эти надежды были призрачны, так как кони дружин-ников уже приустали за время дневного перехода, а кони татей, по-видимому, были полны сил. К тому же дружинники в своих бронях бы-ли куда тяжелей легко одетых ушкуйников, что также сказывалось на возможностях коней той и другой группы. Поэтому расстояние между убегавшими и догонявшими не только не сокращалось, но с каждым мгновением увеличивалось. Когда же преследовавшие разбойников дружинники на взмыленных конях доскакали до леса, то обнаружили, что татей там ждали их сообщники с запасными лошадями. Смысл дальнейшего преследования, если на дело взглянуть трезво и взвешен-но, явно отпадал, но и после этого дружинники еще некоторое время пытались преследовать беглецов по лесной тропинке, на которую те свернули, до тех пор, пока уставшие кони, вконец загнанные непрерыв-ной скачкой, не стали падать.

«Эх, если бы при нас были луки! — возмущались самые нетерпели-вые дружинники княжича, досадуя на себя и на свою непредусмотри-тельность. — Тогда бы мы им показали. А так стыдно показываться на глаза князя и княжича, упустив татей». — «Если бы, да кабы, — отвечали им на то более степенные и умудренные опытом товарищи, — росли во рту грибы, то был бы не рот, а огород… Что теперь руками размахи-вать… Надо возвращаться. Знать бы, как там князь?.. Как княжич»?

О том, что Бус, благодаря отцу, остался невредим, они знали, как знали и то, что князь Дажин получил тяжкое ранение в грудь. Однако, всем известно, ранение ранению рознь: одно, на первый взгляд, вроде бы и тяжелое, но, смотришь, раненый вскоре и встал на ноги; другое — с виду вроде бы и простое, но влечет за собой смерть.

Сколот от новой острой боли очнулся: он лежал на своем плаще, аккуратно разостланном под ним, а один из его товарищей, Перунко, непонятно откуда взявшейся тряпицей пытался наложить жесткую по-вязку на раненую руку, прямо поверх пропитанного кровью рукава ру-бахи. Вокруг топтались и гомонили незнакомые гридни.

— Выше, выше накладывай. Да жестче, жестче затягивай, чтобы кровь-руду остановить! — Советовал кто-то Перунку. — Экий ты, непо-нятливый и безрукий, словно не мать, а ослица тебя рожала.

— А ты, умник-разумник, — зло огрызался Перунко, — раз такой уш-лый и дока, взял бы да и наложил повязку. Или только языком мастер трепать… как баба подолом. И где вы, умники были, когда тати татьбу замышляли да строили? А теперь все герои… когда наш друг голыми руками пытался татя задержать и чуть при этом не погиб…

При этом он не забывал свое дело, хотя и к советам прислушивал-ся, ибо были они справедливы. Не только знахари и ведуны знали, что при ранении надо рану перехватывать как можно выше от того места, где она сама, но и все мало-мальски опытные вои знали о том.

«Кажется, — подумал Сколот, — гридни княжеские. Как некстати меня ранило — общение с княжескими ратниками никак не входит в мои планы». — И тихо застонал то ли от новой боли, то ли от собственного бессилия.

— Да ладно тебе, — между тем вмешался Путята, обращаясь к Пе-рунку, — не видишь что ли, вои переживают, нужное советуют. Перевя-зывай скорее, да пойдем к себе. Отнесем нашего товарища в корчму, где остановились… Там и оклемается…

— Корчма подождет, — резко и веско пробасил один из княжеских дружинников, возможно, старший над всеми этими воями.

— Как подождет?.. — разом взъерепенился Путята и опустил десни-цу на рукоять меча. Его примеру последовал и Вой, до сей поры молча наблюдавший за действиями Перунка, перевязывавшего Сколота. На-пряглась спина и у Перунка, услышавшего столь неожиданный разговор его товарищей с княжескими воями.

— Приказано всех: и злоумышленников, повергнутых вами, и вас самих доставить во дворец, — пояснил все тот же дружинник. — Княжич Бус приказ, — добавил он для вескости.

— Мы в гости к князю и княжичу не набивались! — занимая оборо-нительную позицию, но, еще не обнажая меч, бросил дерзко Путята.

— Да, не нанимались, — последовали его примеру Вой и Перунко. — Берите татей — и идите себе с богом. Это ваше дело. А мы пойдем к себе — это наше дело.

— Приказано доставить, — остался непреклонен дружинник. — Пона-добится — силой! — добавил он уже от себя, как старый и опытный воин, хотя Бус этого не приказывал, занятый хлопотами вокруг раненого отца и перепуганного семейства, но дружинник знал одно: если приказано доставить всех, то он доставит всех. Живыми или мертвыми. Лучше, конечно же, живыми. Но если… то и мертвыми сойдет.

— Вот как, значит, вы платите за помощь! — Потянул клинок из но-жен Путята. — Мы — свободные русичи! И вольны поступать так, как пожелаем! Вот за князя вашего вступились, зло пресекая, но можем и против вас выступить, если станете угрожать да путь нам заступать…

Несмотря на ранение, Сколот понимал, что еще мгновение — и за-вяжется сеча, итог которой был заранее предопределен. Поэтому, пре-секая ненужное кровопролитие, превозмогая боль и головокружение, попытался встать на ноги.

— Спрячьте мечи в ножны, — тихо молвил он, обращаясь к своим спутникам. — Раз им приказано, а они, как все служилые — подневольные люди и обязаны приказы исполнять, надо подчиниться и не устраивать потеху для зевак. Надеюсь, князья русколанские разберутся, кто им враг, а кто — друг…