Время бусово

СКОЛОТ И КОРЧМАРЬ

— Всегда так, — усмехнулся подошедший к столу Сколота и его спутникам корчмарь, — всегда так. Надуется вина за чужой счет — и по-шел отплясывать, кренделя выделывать… Пустой человек: зубоскал и пустобрех, а еще, слышал как-то, на руку не чист, и со всякой шантра-пой водится. Вы от него уж лучше бы держались подальше от греха всякого, — предостерег он понравившихся за свою щедрость клиентов. Было понятно, что корчмарь не очень-то жаловал Врана. — В следующий раз вы бы поостереглись с ним знакомство водить. Худой человек.

— Спасибо на добром слове, а также за хлеб-соль, — поблагодарил хозяина корчмы Сколот. — Никто другой не стал отвечать на наши во-просы, куда-то торопясь, а Вран ответил, вот и познакомились, — пояс-нил он причину своего знакомства с Враном. — И что за град ваш Кияр, в котором все спешат, как на пожар?

— Так готовятся молодого князя с его новой молодой женой встре-чать, — присел корчмарь на краешек скамьи, решив перекинуться парой слов с путниками.

В корчме народу было мало, возможно, потому корчмарь и решил ради скуки обменяться парой слов с приезжими гостями, а, возможно, как всякий корчмарь, он проявлял интерес ко всему новому, еще неиз-вестному, чтобы пополнять не только чужими монетками: сестерциями и дирхемами свое богатство, но и свою любознательность. Заподозрить его в том, что делал он это ради корыстных целей или фискальных, бы-ло бы делом смешным и глупым: власть князя Дажина еще не доросла до той поры, когда каждый свободный корчмарь в обязательном поряд-ке становился княжеским шпионом и доносчиком… хотя, с другой сто-роны, дело к тому шло. Взять, к примеру, соседнюю империю ромеев, где владелец корчмы, постоялого двора, почтового стана уже обязан был следить за своими постояльцами и посетителями и докладывать императорским чиновникам о них самих и о их связях.

— Вот и суетится народишко-то, приводя в порядок кто улицу, кто домишко свой, а кто и покои княжеские для встречи молодоженов, — поведал он и тут же спросил учтиво, как и полагается людям его про-фессии, потому, как не знаешь, с кем сведет тебя судьба в следующий момент, то ли с простым смертным, то ли с человеком княжеских кро-вей: — Сами-то откуда будете? По обличью видать, издалече, хоть и славянского роду.

— Северские мы, из-под Курска. Может, слышал о таком граде?

— Что-то не доводилось. Видать, далеко от сих мест.

— Далековато.

— По делам или просто так пожаловали?

— Путешествуем, — лаконично ответил Сколот.

— А-а, — протянул нараспев корчмарь, и было непонятно, то ли удовлетворен он ответом гостя, то ли разочарован. — Ну, ну!

— А ты?

— А что — я? — вопросом на вопрос отозвался Леонидис. — У меня корчма.

— Я не о том. Откуда сам будешь, ведь не русич же?..

— А, это… Так я из Сурожа. Град такой в Тавриде есть. Там мой род. А сюда по воле богов прибило… В моем роду и русы есть, и элли-ны, и скифы. Всего понемногу намешано. Однако сам себя я считаю русичем. Славянским богам поклоняюсь… хотя и других не хулю.

— Понятно, — протянул Сколот, не очень-то поверивший в искрен-ность корчмаря. — А что же в общей суете не участвуешь по поводу прибытия княжича и твоей царственной землячки?

— Да какая она землячка. Я — из града Сурожа, она — с острова Ро-доса. Только что оба греческих кровей будем. Но ее кровь — царская, а моя — всего лишь плебейская, да и та, как уже говорил, не раз смешана с иной кровью, — вздохнул Леонидис. — Хотя, если хорошенько покопать-ся в родословной, то, возможно, и в моем роду царская кровь течет. Ведь греки, считай, все из царских родов вышли, — усмехнулся он.

Леонидис хоть и был частично греком, но с природной ему ирони-ей отметил повсеместное стремление всех выходцев из Греции или про-сто греческих колоний относить свою родословную к царским родам, а то и к предкам-богам.

— Но все же… — не отставал Сколот.

— Я — корчмарь. И в том вся суть, — пояснил Леонидис. — Не бро-сишь же корчму тут… без пригляду… А молодого князя и его супругу, если жив буду, надеюсь, еще увижу.

— Пожалуй, ты прав, — вроде бы согласился с ним Сколот. — Одна-ко… не каждый же день князь молодую княгиню приводит, к тому же, иностранку.

— Не каждый, — пришла очередь соглашаться с доводами клиента корчмарю. — Но с другой стороны у Буса гречанка ведь не первая же-на…

— Как так? — насторожился Сколот.

— Да так, — отозвался корчмарь, поясняя, — была у него жена-славянка, откуда-то с северных земель. Возможно, из ваших краев. Точ-но не знаю. Звали ее Радославой…

— И что? Разлюбил?.. Изгнал?.. — Проявили видимую заинтересо-ванность все гости, в том числе и те спутники Сколота, которые до сей поры предпочитали не вмешиваться в беседу своего вожака.

— Нет, не разлюбил. Умерла при родах, — пояснил корчмарь. — Сы-на оставила, Бояна, а сама в Ирий к пращурам ушла.

— А-а! — Только и смогли отреагировать гости.

— …Видать, сильно любил ее княжич Бус, что столь долго не же-нился, — продолжил меж тем Леонидис после небольшой паузы. — И курган погребальный воздвиг, как знатному воину, на месте захороне-ния, что до сей поры было делом невиданным и неслыханным в наших краях… Это там, за городом, — махнул он неопределенно рукой. — Пер-воначально довольно часто Бус на этот курган ходил. Потом, видать, время излечило, только по дням поминовения усопших. А затем… затем на многие лета уехал из града Кияра да и, вообще, из Русколани в чужие края. Слышал, — улыбнулся Леонидис, даже на родине моих предков, в благословенной богами Элладе побывал. Там же и женился на грече-ской принцессе…

Воспоминания о родине предков размягчили суровые черты лица корчмаря. Даже его хищный, крючковатый нос как бы выправился и не так угрожающе нависал на лице, а черные глаза покрылись влагой уми-ления.

— А что же с ее сыном стало? — как бы невзначай спросил Сколот, особо не афишируя свою заинтересованность в ответе. Но, по-видимому, он задал один из главных вопросов, которые интересовали его и его спутников, ибо они внимательно взглянули на хозяина кор-чмы.

— А что с ним станет? Растет при бабке и деде. При светлом нашем князе Дажине и его супруге Ладуне, — тут же уточнил Леонидис. — Как я уже говорил, Бояном кличут… Слышал, умный малец растет. Старый волхв Златогор его воспитанием и обучением занимается. Сначала кня-жеских детей учил, теперь и внука учит. Волхв Златогор — мудрый жрец, весьма мудрый. Недаром в первых княжеских советчиках ходит.

— И когда же прибывает княжич Бус с красавицей женой? — Воз-вратился к прежней теме Сколот.

— Да сегодня. Еще вчера о том глашатаи оповестили. Должны при-быть после полудня. Так что, если пожелаете, и вы успеете на этом тор-жестве присутствовать. Кстати, у вас есть место, где главу преклонить?

— Откуда? — сделал удивленные глаза Сколот. — Мы ведь в Кияре Антском впервые находимся. Знакомцами еще не успели обзавестись, если, конечно, не считать Врана. Но, судя по твоему предупреждению, от таких знакомцев, как Вран, надо держаться подальше…

— Тогда можете при корчме остаться, — как бы невзначай предло-жил корчмарь, хотя, видит бог, заранее уже радовался в душе дополни-тельной прибыли. — Имеются комнатушки для пришлых, и коням стой-ло найдется. Впрочем, мне пора новых клиентов встречать… а то заси-делся с вами, заговорился… а дела ждут…

Он тут же встал со скамьи и поспешил к вновь пришедшим посети-телям корчмы. Сестерции или же драхмы никто просто так не отдает. Надо подсуетиться — тогда, возможно, они из одной кисы перейдут в другую… И осуждать за то корчмаря грех — каждый желает добыть ку-сок насущный. И чем корчмарь хуже других? Ничем. Тем более, что свои сестерции он добывает честным трудом, не татьбой и обманом.

— Ну, что, други, пойдем киярского княжича с супругой встречать? — спросил Сколот своих спутников, когда они остались одни после ухо-да корчмаря.

— Пойдем, — дружно отозвались сопровождавшие Сколота всадни-ки и шумно встали из-за стола. — Где наша не пропадала…