Страница 101 из 170
Как и любой иностранец, оказавшийся на чужбине, Андроник не искал иной поддержки, кроме его, императорской. Он не встревал в дворцовые дрязги и интриги, не плел заговоры, без которых не обхо-дился ни один дом августа, а верой и правдой служил только одному господину — вначале лишь простому трибуну, затем цезарю и вот уже Императору Римской империи. Правда, и вознаграждения за свою службу получал приличествующие его статусу. Не каждый центурион, а то и трибун имели такие почести и вознаграждения.
Услышав стук отворяемой двери, император, недовольный тем, что отрывают от работы, поднял взгляд от изучаемого документа и взглянул на слугу.
— Докладывай, друг Андроник, — справившись в мгновение ока с досадой — не пристало Императору уподобляться простым смертным и открывать душу — пошутил Константин по привычке — находясь наеди-не с Андроником, он допускал не только шутки, но и скабрезные выра-жения, — какие каверзы еще случились в Империи?
Предательство близких людей и измены даже самых верных сдела-ли императора осторожным и в то же время насмешливо-циничным.
— В Империи, слава Всевышнему, доминус, все пока спокойно. — Отвесив полагающийся поклон и назвав императора на восточный ма-нер, так как Константин любил данное обращение больше чем «импера-тор» или «август», доложил Андроник. Он был христианином, в отли-чие от многих его военачальников, по-прежнему чтивших старых богов во главе с Митрой, Юпитером или Аполлоном.
— Тогда что же заставило тебя потревожить меня в неурочный час?
— Говорят, посольство из Русколани прибыло, доминус.
— Так, говорят… или же прибыло? — Усмехнулся Константин, не скрывая иронии ни в улыбке, ни в голосе.
— Прибыло.
— И что?
— Аудиенции, доминус, добиваются…
— Это хорошо, что добиваются. Уважения будет больше. Верно, Андроник, или, быть может, я ошибаюсь?..
— Верно, доминус. — Поклонился в очередной раз Андроник.
— Давно добиваются?
— Около недели.
— Ничтожный срок. Другие больше ждут. Кстати, Русколань — это где?
Император Римской империи хоть и был просвещенным госуда-рем, но политической географией, если это не касалось непосредствен-но границ Империи или войн с ее соседями, особо не интересовался. К тому же Русколань в Империи была более известна как страна антов — Куявия или, вообще, Сарматия. А самих русичей в Империи чаще всего звали сарматами, реже — склавинами.
— Это за Боспорским царством и Меотиским морем, или короче Меотисой, доминус, — почтительно доложил Андроник. — Наши про-винции в Тавриде с их землями граничат.
По-видимому, Константин давно уже понял, о каких землях идет речь, а, возможно, и знал, да ума у своего доверенного лица пытал, ло-мая перед ним комедию своего неведения, — царственные особы всегда не прочь повалять дурака перед своими подданными, — так как сказал:
— Но так называемое Боспорское царство, северный обломок импе-рии Александра Македонского сейчас подпало под власть северных варваров — готов?
— Да, доминус.
— Значит, Русколань располагается за землями готов, наших давних беспокойных соседей и врагов.
— Верно, доминус, — поклонился Андроник и пояснил: — Частично за ними, а частично за Колхидой и моей родиной — Арменией.
— Что ж, понятно, — бесцветным голосом, лишенным каких-либо эмоций, промолвил Константин после недолгого молчания: то ли дей-ствительно о чем-то размышлял, то ли делал вид, что раздумывает. — И кто же там властвует: хан, каган, царь или король, как у готов?
— Князь. Князь Дажин, — уточнил Андроник, поклонившись.
— Хм, что-то ранее о таком не слышал, — сделал задумчивое выра-жение лица Константин. — Вот о короле готов Книве и его внуке Герма-нарехе слышал и даже видел последнего, когда вели переговоры с ними о мире на западных и северных границах империи; о царе персов, Нар-сехе, знаю — даже воевать с ним, как помнишь, приходилось… А вот о Дажине что-то не слышал.
Слышал или не слышал на самом деле Константин о русколанском князе Дажине, Андроник не ведал. Император Константин, конечно, мог и слышать о русколанском князе, но, находясь даже один на один с од-ним из самых верных своих слуг, мог запросто играть роль незнайки. Как никто иной, Андроник, посвященный во многие дворцовые тайны и интриги, знал, что Константин любил время от времени лицедейство-вать, как зато не любил раскрывать свои карты. С другой стороны, им-ператор Константин, действительно, мог и не слышать о князе Дажине и теперь говорил об этом факте правдиво.
— Не мудрено, доминус, — нашелся поднаторевший в вопросах ди-пломатии и дворцового чинопочитания Андроник, — разве можно всех варварских вождей упомнить при столь обширных границах Великой Империи.
— Пожалуй, ты прав, — милостиво согласился Константин. — И кто же возглавляет посольство северных варваров?
— Сын князя Дажина — Бус, — поклонился Андроник.
— Имя какое-то короткое: Бус, — произнес Константин, пробуя имя посла на слух. — Бус.
— Славянское, — обронил, словно нехотя, Андроник, — у славян имена, особенно у родовой знати, всегда краткие: Бус, Рус, Кий, Сев, Чех, Пан… — и замолчал, ожидая дальнейших распоряжений, так как последняя фраза императора не требовала немедленного ответа.
— Может, и славянское, — произнес Константин в раздумье, — а, мо-жет, и не славянское… Слышал я, что во времена Александра Македон-ского, друг Андроник, в Древней Бактрии был царь Бус Бактрийский. Слышал о таком?
— Как-то не доводилось, — потупился Андроник, хотя как человек любознательный и начитанный, любивший в минуты досуга поковы-ряться в истории разных народов и их правителей, он был знаком с этим именем.
— И сколько же лет этому Бусу? — вновь обронил сквозь зубы пове-литель Римской империи. — Наверное, какой-нибудь старик. Восточные варвары любят посылать во главе посольства старцев, — пояснил он свой вывод. — Не доверяют молодым ведение государственных дел.
— Я сам его не видел, — стал отвечать Андроник, конфузясь от та-кой своей непредусмотрительности и недальновидности, — но слышал, что муж сей совсем не стар. Примерно, ваш ровесник, государь… Мо-жет, чуть млаже…
Как ни прискорбно, но Андроник опять слегка лукавил. Его шпио-ны успели донести ему, что золотокудрому послу Русколани Бусу при-мерно на десять лет меньше, чем августейшему повелителю Римской империи. Однако он счел такое упоминание, а, заодно, такую осведом-ленность, неуместными тут и промолчал. Царствующие особы не очень-то жалуют людей, слишком осведомленных и все знающих, подозревая в таких или шпионов или «умников» и выскочек. Что, в принципе, од-нозначно: и тем, и другим не сносить головы. А если голову невероят-ным образом еще удастся спасти, то с дальнейшей карьерой при дворе можно распрощаться навсегда и молить богов, что так легко отделался. Вот Андроник благоразумно и придерживался золотого правила: знай больше, но говори меньше.
— Неужели? — проявил заинтересованность Константин.
— Говорят… — по-прежнему неопределенно ответил Андроник, придерживаясь избранной им тактики поведения при беседе с импера-тором.
— Кто-нибудь ему протежирует в нашей аудиенции? — Метнул мол-ниеносный и испытующий взгляд Константин.
— На сколько мне известно, доминус, — отвечал теперь вполне ис-кренно Андроник, — никто. Нет у него ни в столице, ни во дворце по-кровителей. Просто толкается во все двери и щели…
— Уже хорошо… — отозвался задумчиво император.
Андроник никак не отреагировал на последнюю фразу своего по-велителя. И, возможно, молчание советчика заставило императора вновь проявить реакцию:
— Тебе, друг мой, по статусу положено все знать наверняка, а не догадываться, — язвительно продолжил он, — а то «на сколько мне из-вестно…».
Андроник молча уставился в мозаичный пол рабочего кабинета императорского дворца, всем своим видом показывая смущение и рас-каяние.
— А скажи-ка, друг Андроник, мой верный советчик, — уже усмех-нувшись, поинтересовался император и отличный лицедей, — какая нам выгода от данного посольства? Какая нам в том корысть? А? — И взгля-нул зорко и пронзительно, даже глаза чуть прищурил, словно стараясь проникнуть в саму душу Андроника.