Семейные традиции

Несмотря на эти не слишком положительные моменты, все, кажется, остались довольны тем, как прошел день. Кисуля-то точно, по крайней мере, большую часть времени она искренне улыбалась. Искренне, открыто и очень, очень красиво.

В половину восьмого она уже засобиралась. Я-то что, я существо подневольное, так что тоже попрощался со всеми, пожал Данилу руку, демонстративно проигнорировал дважды пытавшегося самоутвердиться за мой счёт Романа и потопал с невестой к стоянке.

Внимательно прислушался к себе — ничего. Никакого мандража, нервозности, предчувствий или опасений. Значит, можно ехать, спокойно и без торопливости.

— Заедем за вкусненьким? — предложила явно совершенно не волнующаяся Вероника, натягивая куртку.

— Если хочешь, — пожав плечами, я подал ей шлем, натянул свой, — только учитывай формат рюкзака.

Конечно, можно доехать до дома и прогуляться уже пешком до супермаркета, но это отдельные затраты времени и сил, а второго вот у меня уже не так много осталось, вымотался на день вперед буквально за те пару минут, что тренировал безаварийное вождение.

Назад мы прокатились с ветерком, без напрягов и происшествий. Я даже побаловал кису стантом на одном из свободных участков, с удовлетворением слушая ее радостный смех.

Прикатив ко входу в супермаркет, я поставил ноги на землю, чтобы пассажирка спешилась, и рядом притормозил Дэн, тоже со своей. Мы с ним стукнулись кулаками, я помахал его девушке. Удивительно, как такая милашка терпит его даже не слегка говнистый характер, но, судя по его рассказам, она сама тоже далеко не белая и пушистая.

— Давай я тогда схожу сама, а ты поболтаешь, — улыбнулась Ника, когда Дениса начало прорывать ещё и вслух впечатлениями от дневного видео.

Я только пожал плечами, принял ее шлем и повесил на зеркало, свой пристроил на баке. Вот что реально прекрасно в девушке — так это понимание. Понимание, что попиздеть с друганом, покататься с друганами, побухать с друганами — святые дела.

Девчонки пошли в магаз, я проводил охуительные белые брючки взглядом. Снять их нужно, вот что.

— Фу, блять, Вадимыч! — Дэн толкнул меня в плечо, я напряг ногу, на всякий случай, чтобы не ебнуться позорно на бок на месте.

— Чё ты, бля? — пихнув его в ответ, я потер слегка занывшее место.

— Ты так похабно облизнулся, аж противно, — передернув плечами, он сморщил нос, — держи себя в руках, епта.

Облизнулся? Смотрел на Нику и облизнулся? Ну все, блять. Финита.

— Я не спецом, — ткнувшись лбом в макушку шлема, я тяжело вздохнул, — блять, вот всегда батя на маму облизывался, а я думал, что это мерзко.

“Фу”, думал я, “какая гадость”, думал я. А теперь делаю то же самое, даже не замечая. Видимо, права мамуля, мы с ним очень похожи. Больше, чем мне бы того хотелось.

— Яблочко от яблоньки, — гоготнул Дэн, выключил зажигание. Движки-то мы давно потушили, а тут он вдруг решил побыть бережливым, — что-то аккум херово заряжается, ну или менять пора, вечно половина заряда.

Я лично предпочитаю при остановке оставлять зажигание, чтобы иллюминация не гасла. А то вот мы стоим на обочине, уже смеркается, фонари ещё выключены, а мы с мотом черные и матовые, хер заметишь без ходовых огней.

— Сначала на зарядку от розетки поставь, — посоветовал я, выуживая из набедренного кармана сигареты, — сколько ему?

— Да год, епта, — угостившись сигаретой, он прикурил своей зажигалкой, пока я прикуривал своей, — рано, как бы.

— У тебя, мать твою, палёный ксенон, — усмехнулся я, зажав фильтр в зубах, — бедному аккуму надо памятник ебануть.

Понаставят всякого китайского говна через такие же китайские реле, а потом страдают. Уж в тюнинге лучше доплатить, но взять родное. Помню, батя хотел мне, как себе, прикрутить к моту, ещё нейкеду, сигнал от “Волги”, мощный такой, чтобы слышали окружающие, а то пикалка была несерьёзная. Несмотря на то, что ставили на родное реле, пришлось менять предохранитель, хотя это ещё легко отделались.

— А чё сразу ксенон, — огрызнулся любитель слепить всех встречных и злобно хихикать, — приебались все к моему ксенончику!

— Ути-пути! — потянувшись потискать его за щеку, я получил по руке и ржал дальше без рукоприкладства.

Подозрительно быстро показалась в дверях магазина Вероника, прижимая к груди не шибко-то и полный пакет. Я подождал, пока она засунет покупки мне в рюкзак, наденет шлем, натянет перчатки и устроится на своей жердочке.

— Ладно, давайте, — махнул ладонью Денис, — завтра вечером го прохватим?

Сегодня среда, так что нет, увы и ах.

— Не, мы к моим на ужин, — ответил я, застегивая шлем, — на выходных предлагаю по максимуму народ собрать, чтобы толпой покататься.

Он кивнул, я запустил движок, еще, естественно, теплый, и плавно тронулся. Ну нет у меня сегодня настроения рвать и дергать, нет.

— А я и забыла, что нас приглашали, — с улыбкой в голосе поделилась Ника, без какого бы то ни было страха наклоняясь со мной в поворот.

— Думаю, это будет ещё и способ отметить помолвку, — хмыкнул я, включая поворотник и медленно проезжая вдоль забитой полосы на левый поворот в надежде на добрую душу или хорошую дырку, — кстати, а что там с твоей стороны по поводу вчерашнего?

Напоминать не хочется, но интересно же, как это Влад ещё не прискакал с утра.

— Папа у меня в черном списке, — с наигранной беспечностью ответила киса, — передавал через маму извинения, но я пока не хочу с ним разговаривать.

О, как. Нехило он огребает. Чтобы его любимые принцессы с ним не разговаривали — такое на моей памяти впервые. Извелся весь, наверное. И так ему и надо, будет знать, как праздник портить.

— Ну и хуй с ним, — я помахал только трогающемуся седану, чтобы пропустил в ряд под загоревшуюся стрелку, и он притормозил, за что я поблагодарил аварийкой, — дома есть вкусное вино, смекаешь?

— Думаю о возможности напиться весь ебаный день, — довольно вздохнула киса, прижимаясь ко мне крепче, — напиться и пообниматься.

Ну, думаю, она понимает, что будет ещё третий пункт, потому что развязная пьяная Ника, я и обнимашки — взрывоопасное сочетание. Другое дело, что она выпьет два раза по полбокала и будет готова, а мне за это время надо большую часть бутылки уговорить, потому что я всей душой ненавижу вино, которое стояло больше пары часов открытым. Кто бы что ни говорил, выдыхается оно и очень быстро, даже если не игристое.

Оказывается, Вероника приобрела хороший темный шоколад и упаковку сыра-косички. Самое то к вину, да и к коньяку, и к виски, к чему угодно. Но напитки крепче двадцати пяти градусов ей можно только нюхать, не более, и то язык начнет заплетаться от одних паров.

Я открыл вино и ополоснул бокалы, пока она ломала шоколадку и резала сыр — и косичку, и имевшиеся в холодильнике маасдам и ещё какой-то, вечно забываю название. Меня всегда умиляло, как дочка ресторатора и любителя всякой выебонской еды может любить такие простые продукты — венские сосиски, сыр-косичку, пельмешки. Любит — и все тут. Хотя и он сам готов душу продать, если она у него есть, за жареную курицу и пюре, которые готовит Настя, но тут, думаю, дело не в самих блюдах.

После первых же ста пятидесяти грамм Ника забралась ко мне на колени, прижалась так крепко, обняла, поглаживая по шее. Я убрал вино подальше от ее охуенных белых брюк, погладил стройное бедро, мягко поцеловал в шею. Потянулся целовать в губы и только вздохнул — спит. Улыбается, обнимает меня и тихонько посапывает, как крольчонок. Посмотрев вниз, на стояк, я ещё раз вздохнул. Придется нам с тобой, дружище, сегодня обойтись своими силами, из трёх раз за день два обломали.

========== Часть 13 ==========

Женя умотал покататься с друзьями, а я бы и отказалась, если бы пригласил поехать с ним. Конечно, я люблю кататься, но надо понимать, что друзья для него очень важны, как и все это сугубо мужское общение, моё присутствие накладывает некоторые ограничения и на его поведение, и на поведение его адекватных друзей. Неадекватные, разумеется, матерятся через слово и похабно шутят и в моем присутствии, и без меня, а мой медвежонок при мне старается фильтровать свой лексикон. Хотя я и не ханжа, сама под соответствующее настроение, а иногда и просто так матерюсь. Вот как сейчас например, когда продираюсь через дебри вопросов к вступительному экзамену. Надо было в магистратуру тоже на свое несчастное переводоведение идти! Нет, блять, понесло меня в… Даже запомнить профиль не могу! “Лингвистика” она “лингвистика”, но профиль про научно-исследовательскую и образовательную деятельность, и из-за этого профиля очень много дополнительных стремных вопросов. Ладно, главное, чтобы не заучилось, а запомнилось и в голове уложилось. Большую часть я помню и знаю, но, конечно, всегда остаётся тот небольшой процент вопросов, которые просто не лезут в голову, и все тут. Ну ничего, взять-то возьмут, красный диплом и несколько конференций дадут дополнительные баллы, преподаватели меня знают, многие лично говорили, что рады будут видеть меня в магистратуре. А потом — аспирантура по языкознанию, уже можно будет начать преподавать. Лишь бы завтра пережить, боже мой, да что я так волнуюсь! Даже если не поступлю на бюджет, что, строго говоря, маловероятно, папуля, естественно, не откажет оплатить мне обучение, но этого бы очень не хотелось.