Страница 9 из 60
- Он приедет! Не может не приехать! А не захочет - силой привезем его!
- Как же это сделать? Вас немедленно схватят в Сливене! Там полно войск! Кроме того, мы подвергаем опасности свой новый стан...
- Младен, это... моя последняя просьба к тебе, - тихо проговорила Анка.
Воевода опустил плечи, помолчал. Потом махнул рукой:
- Ладно.
4
День был ветреный, холодный. Вместо мелкого колючего снега, что шел в горах, здесь, в долине, сыпалась надоедливая морось. Пронизывающие колючие иглы секли лицо. Гайдутины кутались в грубошерстные епанчи4, глубже натягивали шапки. Вздрагивали и фыркали мокрые кони.
Драган дал знак остановиться. Четыре всадника спешились, завели лошадей в узкое мрачное ущелье, привязали к деревьям. Возле них остался Дундьо. Он по-медвежьи, неуклюже обнял всех уходящих:
- Счастливо, друзья!
Когда стемнело, Драган, Якуб и Звенигора вошли в город. Узким переулком, залитым жидкой, чавкающей под ногами грязью, добрались до базарной площади. Драган оглянулся и, убедившись, что вблизи никого нет, постучал в ставни большого высокого дома. Двери быстро открылись, показался хозяин.
- Кто тут? - спросил, присматриваясь к темным фигурам.
- Бай Димитр, поклон от воеводы, - прошептал Драган, заходя в сени.
- Прошу в дом, друзья, - так же тихо ответил хозяин и, закрыв за ними двери, закричал: - Майка, майка5, дай нам чего-нибудь подкрепиться!..
- Что узнал, бай Димитр? - спросил Драган, ставя на стол чарку.
- Выведал все, что надо. Сафар-бей расквартировал своих головорезов в замке, а сам остановился у богатого спахии Онбаши.
- Это хорошо. В замке его труднее было бы взять.
- Дом Онбаши тоже усиленно охраняется. Сафар-бей всюду выставил стражу.
- Вот как!
- Но рядом с Онбаши живет мой старый приятель Станко. Этого не предусмотрел ага, - улыбнулся Димитр. - Правда, пришлось немало потрудиться, чтобы уговорить Станко помочь нам, но все же согласился. Он оставит на ночь ворота не запертыми, а также выставит из сарая лестницу ею вы воспользуетесь, чтобы перелезть через каменную стену, которая отделяет усадьбу Онбаши от двора Станко. А с той стороны опуститесь по веревочной лестнице - я приготовил...
- Спасибо, бай Димитр.
- Теперь смотрите внимательно. - Бай Димитр взял из очага головешку и начал быстро рисовать на краю стола. - Это дом Онбаши. С улицы в него только один вход, - там всегда стоит янычар... Второй часовой - на углу возле ахчийницы. Третий, конный, все время проезжает от одного к другому. Очевидно, для того, чтобы не заснули или не отлучились куда-нибудь... Остальные янычары - более десятка - живут в одной из комнат дома Онбаши, но они обычно ложатся спать вместе с курами. Зато сам Сафар-бей засиживается допоздна.
- Возле его двери нет часового?
- Внутри дома нет. А вот в саду, куда выходят окна комнаты Сафар-бея, после того, как ага ложится спать, обязательно стоит один янычар. Поэтому опаздывать нам нельзя.
- Еще раз спасибо, бай Димитр. Думаю, все будет хорошо. Теперь выслеживайте другого зверя - Гамида! Этого будет нелегко захватить. Но взять должны! Веди нас, бай Димитр!
5
Якуб пересек улицу и остановился напротив большого двухэтажного дома Онбаши. В окнах мигал трепещущий свет свечей. Перед дверями стоял дежурный янычар.
- Дур! Кто такой? - заступил он дорогу Якубу.
- Кагамлык! - обрадовался Якуб. - Ты ли это? Вот не думал встретить знакомого! Надеюсь, ты не забыл Якуба?
- А-а, старик! Откуда ты вдруг взялся? - вытянул шею янычар и покрутил небольшой, круглой, как булава, головой.
- Услышал, что ага с отрядом вернулся с войны, и решил проведать. Узнать о здоровье, да ниспошлет его аллах... Да и дело у меня к нему...
- Гм, не мог ты другое время выбрать, старик? Ночь на дворе!
- Только вечер. А днем Сафар-бею не до меня: служба, поездки, друзья. Разве найдет он хоть минутку для старого знахаря, когда у него ничего не болит? О нас вспоминают, когда припечет!
- Ну, тебе-то он обрадуется! Чем ты сумел покорить его сердце?
Якуб не ответил на вопрос.
- Так можно пройти?
- Да иди уж... Сначала прямо, а потом - последние двери налево. Представляю, как удивится ага!
"Я тоже представляю", - подумал Якуб и вошел в полутемный длинный коридор.
Нашел последние двери, постучал. Услыхав голос Сафар-бея, порывисто открыл дверь и вошел в комнату. Освещена она была скупо, только одной свечой, поэтому углы были в густой тени. У противоположной стены, за низеньким столиком на кривых ножках, сидел Сафар-бей. Он сразу же поднялся:
- Якуб? Вот не ждал! Заходи, садись, гостем будешь! Салям!
- Салям! Правда, у гяуров-урусов есть пословица: "Непрошеный гость хуже татарина"!
- Ну что ты говоришь, Якуб! Я тебе всегда рад, сам знаешь! Садись.
Якуб сел на низкую мягкую тахту, что стояла между окнами, Сафар-бей на стул напротив. Выглядел он усталым и бледным. Глаза глубоко запали, между бровями появились морщины.
- Как всевалось, Ненко?
- Не называй меня так, Якуб, - скривился ага и с горечью в голосе добавил: - Воевалось? Очень плохо... Гяуры не отступили ни на шаг! И хотя нас было в полтора раза больше под Чигирином, мы не смогли взять эту крепость. А сколько верных защитников ислама сложило свои головы в полудиких сарматских степях! Скольких отважных рыцарей недосчитался падишах после месячной осады этого проклятого города!
- Чем же это можно объяснить?
- Аллах отступился от защитников славы падишаха!
- Нет, Ненко, не обвиняй аллаха. Должно быть, вся причина в том, что казаки и урусы защищали свою землю, свою свободу, а это удваивало их силы.
- Думаю, Якуб, ты не учить меня пришел в такой поздний час?
- Конечно, нет, Ненко. У меня серьезное дело. Нас здесь никто не услышит?
- Никто. Говори смело.
- Ненко, умирает твоя мать.
- Что?! - Сафар-бей ожидал всего, только не такого известия. По лицу промелькнула мучительная тень, которую ага напрасно пытался скрыть от собеседника. - Моя мать?..
- Да, мой дорогой Ненко. Ей очень плохо.
- Чем же я могу помочь ей? Я даже не знаю, где она.
- Она хочет видеть тебя.
- Но это же невозможно! - воскликнул пораженный Сафар-бей.
- Почему невозможно? Какая бы стена ни разделяла вас до этого, перед смертью той, что дала тебе жизнь, она должна пасть!
Сафар-бей наклонил голову. Молчал. Пальцы невольно и быстро перебирали складки широких шаровар.
- Куда ехать? Далеко? - спросил глухо.
- Я проведу тебя... На третий день ты снова будешь в Сливене.
- И гайдутины не побоятся впустить меня в свой лагерь?
- Мы завяжем тебе глаза. Гайдутины вынуждены будут это сделать.
- Ты говоришь так, Якуб, словно и сам гайдутин...
- Не об этом сейчас разговор. Что же ты решаешь?
- Мне жаль разочаровывать тебя, Якуб, но я никуда не поеду. Со временем об этом станет известно беглер-бею. Я не могу рисковать своим будущим.
- На войне ты каждый день рисковал жизнью, Ненко, и, уверен, не боялся!
- Там совсем другое. Там шла война.
- Это твое последнее слово?
- Да.
Якуб поднялся, взял со стола подсвечник со свечой и подошел к окну. Постоял в глубокой задумчивости, тяжело вздыхая и с сожалением качая головой. И если бы Сафар-бей не был так взволнован, он заметил бы, что Якуб, пристально вглядываясь в темный сад, дважды поднял и опустил перед собою свечку. Но занятый своими нелегкими мыслями, ага пропустил это мимо внимания. Якуб вернулся назад и поставил подсвечник на место.
- Я думал, у тебя мягкое сердце, Ненко.
- Будь у меня мягкое сердце, я бы не был воином, Якуб.
За окном послышался шорох и стук. Сафар-бей вскочил на ноги. С подозрением глянул на Якуба:
- Что там?
- Не волнуйся, Ненко. Тебе ничто не угрожает.
Двери приоткрылись. В комнату бесшумно проскользнул Звенигора, а за ним Драган. Сафар-бей кинулся к стене, где висело оружие. Но Арсен молниеносно пересек ему путь и направил в грудь черное дуло пистолета: