Страница 102 из 129
История с отчимом закончилась ужасным образом. Однажды я подслушал, как он кроет мою мать трехэтажным матом. Я не выдержал и ударил его, как мог (я был в то время хиленьким, но опыт в драках был с соседскими и школьными пацанами). В итоге отчим сам отвесил мне такую оплеуху, затем так заехал по лицу, что мать опешила. Исход оказался несправедливым: я поехал к бабушке на перевоспитание. Я, мягко говоря, был шокирован и сильно обиделся на мать. Даже когда она приходила дважды в неделю, я ее игнорировал или закрывался в ванной.
Бабушка стала мне второй матерью. Только она давала утешение, когда отец умер, хотя ей самой было тяжело, но вместе мы чувствовали себя лучше. Только она была очень добра ко мне, когда я остался практически один в этой ссылке. По ощущениям я больше чувствовал себя дома у бабушки, чем там, в квартире отчима.
Когда мать развелась через три месяца с этим дебилом во второй раз, она попросила меня вернуться, но я был непреклонен. Юношеский максимализм все еще играл, да и гордость у меня была не маленькая.
Тогда мама сказала мне: «Весь в отца: такой же упрямый». Я очень разозлился, наговорил много чего лишнего. Естественно, между нами произошел сильнейший раскол. Мне очень не понравилось то, как мама сказала — «весь в отца». Словно она никогда его не любила, словно ей было жаль, что я похож на него. А я ведь очень хотел быть на него похожим, я был именно папиным.
Наша обида затянулась. Мне уже было шестнадцать, и я решил не идти до одиннадцатого класса (и оценки были у меня отстойными, учителя точно бы не обрадовались, если бы остался). Бабушка уговаривала меня помириться с матерью, и через полгода учебы в колледже я все-таки решился. Пришел к ней, а она уже с другим, но замуж за него не выскочила, его ненадолго хватило. А вот наша встреча опять была на повышенных тонах. Я обвинял ее в том, что она наплевательски относится к моему усопшему отцу, а она — в том, что я эгоист. И новая ссора растянулась еще на полтора года, видимо, упрямство было семейным, а не отцовским.
Потом я встретил девушку, Марину, которая перевернула мою жизнь с ног на голову. Я стал мягче, теплее и избавился от привычки курить. Теперь она стала просить меня поговорить с Элен — с мамой. Так я называл ее, потому что имя Лена казалось слишком не подходящим для ее натуры, а матерью назвать было сложно. До сих пор не сменил ее в телефонных контактах с «Элен» на простое «Мама». Не знаю, почему.
Все-таки мы помирились. Мама призналась мне, что я действительно напоминаю отца и не только по характеру, но и все больше внешне, поэтому ей всегда трудно и тяжело. В первый год, как его не стало, она места себе не находила и боялась смотреть мне в глаза. Собственно, такое ощущение у нее не исчезло, но убавилось. Она по сей день слишком скучает по нему.
От этого диалога мне не стало сильно легче, но я был окрылен любовью, и мне было все равно. Я простил мать, но теплых отношений, которые должны быть между сыном и матерью, не было.
Счастье продлилось относительно недолго: измена, шок, расставание. Я был настолько серьезно настроен, что будущее казалось мне неизбежно прекрасным. Но такие мысли были большой ошибкой. Ослепнув от мнимой любви, я не замечал в упор всей правды. И только через такой удар под дых я разглядел всю фальшь и лживость девушки, которые она так легко скрывала.
Я был разочарован и не знал, что делать дальше. Ради чего все это было? Мне захотелось увидеть мать впервые после окончания детства, но ее не оказалось дома. Причина отсутствия: «Прости, я улетела на отдых вместе с Данилом, все произошло слишком внезапно, хотела позвонить, но...», и бла-бла-бла. Данил — мамин хахаль на то время (или не Данил, без разницы). Теперь меня точно ничего не держало, и я свалил из города, переехав сюда. Что касается бабушки, я обещал ее навещать и до сих пор делаю это. Но оставаться мне точно не хотелось, было слишком много плохих воспоминаний и не тех людей.
Я много пил в выходные, лениво дорабатывая в будни. Занял себя курсами по менеджменту, потому что одним средним профессиональным образованием по специальности «механик» не прокормишься. А мне точно уже разонравилась идея работать механиком, потому что я поступил, желая идти по стопам отца. Тогда же мне хотелось сбежать от любого напоминания о прошлом.
На одной из пьянок познакомился с Никитой. С матерью отношения так и не наладились, и, хоть мы снова сошлись (в который раз за эти года), но ссоры стали рутиной. Честно, мне это уже надоело. Я метаюсь от одного к другому: то ли улыбаться с матерью, словно ничего не было, то ли снова ссориться. Я устал и иногда подумываю о том, чтобы окончательно расставить все точки над «i».
Но я не спешу с выводами и стараюсь наслаждаться настоящим. В настоящий момент я сижу с необыкновенной девушкой на крыше. И этой девушке я за все хочу сказать «спасибо». С ней я чувствую спокойствие и уверенность, что все наладится.
Но Вика не выглядит веселой. Да хотя бы просто не смотрит на меня: она погружена в себя, на ее лице уже нет улыбки. А мне, пускай сам тоже ненадолго ушел в себя, абсолютно не нравится ее грусть. Может, ей все еще неприятно находиться со мной?
— Эй, — говорю я нежно, положив руку ей на спину, заставляя Вику поднять взгляд. — Все в порядке? — Она кивает, натянуто улыбнувшись. — Если ты все еще зла на меня, ...
— Оу, нет, — она легонько сжимает мое колено. — Все в порядке, просто... — прикусывает губу, отводя взгляд, — неважно.