Заговор Высокомерных

Он вернулся.

- Чего?

Она взяла с полки пачку тонких дамских сигарет, достала одну.

- Ты потом, когда все закончится, отвези его домой, - глухо произнесла Дарья, избегая прямого взгляда Олега. Но Лалин понял, что говорила она о Каплине. - Со мной он точно не поедет, а привезла я его вот в таком виде, в каком он сейчас.

- Ясно, отвезу, - согласился мужчина.

- Только ты сам предложи, он же не попросит, - добавила она.

- Хорошо.

Молодая женщина неожиданно улыбнулась.

- Вот за что я тебя люблю, Лалин, так это за то, что ты не задаешь лишних вопросов.

- Любишь? – уточнил с усмешкой он.

- Обожаю, - заверила Дарья тоном поедающего гречку Ильи из советской комедии «Девчата».

- Вот и таблеточки начали действовать, - удовлетворенно констатировал Олег. - Лисневская, ты неисправима. Смотри, дошутишься. Видишь, какой он у тебя? «Характер нордический, стойкий»[1].

После этих слов Дарья снова помрачнела, отвернулась. А Олег поспешил в гостиную.

Оставшись одна, молодая женщина закурила. Села на подоконник и, упершись лбом в прохладную гладь стекла, стала смотреть вниз. Пыталась прислушаться к голосам из комнаты, но что-то разобрать не представлялось возможным.

Дарья вернулась спустя минут пятнадцать. Одетая в черную водолазку и брюки, волосы собраны в тугой гладкий хвост, лицо слегка подкрашено. Лисневская остановилась в дверном проеме и, опершись плечом о лудку, стала слушать. Нашла в себе смелость посмотреть на Льва, но тот совершенно не замечал ее.

В гостиной ситуация практически не поменялась. Только на стеклянном низком столике лежало несколько скомканных салфеток со следами крови, а Мила сидела теперь в кресле, которое до этого занимала хозяйка квартиры.

- Как это все ужасно... – говорила журналистка.

В ее памяти всплыли когда-то брошенные Каплиным слова о том, что она тоже может попасть под подозрение, ведь это она нашла труп и последняя разговаривала по телефону с убитым. Пусть это была всего пара фраз о том, что она приедет к нему после работы. Но разве полиция стала бы разбираться?

- Кирилл, а ты ведь, получается, и меня подставил, - вздохнула Мила. – Я не хочу в это верить. Но никак иначе не могу объяснить себе причину того, что ты предложил подвезти меня в Оливье.

- Я хотел поговорить о твоем назначении, - напомнил Доронин.- И я не знал, куда именно ты едешь.

Он все еще держал у лица салфетку, то и дело вытирал ею нос.

- Не знал? Не факт. Ведь переписывалась я с кондитером по рабочей почте, а она доступна всем сотрудникам. Думаю, ты просто хотел лично доставить меня к месту преступления, чтобы быть уверенным, что я обнаружу труп, и дальше буду действовать правильно – вызову полицию, подниму шумиху.

- Так действовал бы любой человек на твоем месте, - резонно заметил редактор.

- И все же что-то мне подсказывает, что ты предложил подвезти меня именно потому, что догадывался - я поеду к кондитеру. Мы ведь до того дня и не общались толком. А тут предложение подвезти... Хотел, чтобы я точно попала по адресу и как можно скорее. Я сначала решила, что ошиблась, увидев потом твою машину в том районе. Но скорее всего ты просто наблюдал за происходящим. И еще… Помнишь, как тебя поразило видео в моем телефоне? Почему? Ты думал, что на нем Дарья? Или потому что увидел убитого тобой человека?

Доронин не ответил.

- Думаю, оба варианта верны, - заявила Мила. – Когда я приезжала к тебе домой, твое поведение и нежелание видеть Дарью я списывала на страх перед отцом. Да ты и сам этим все объяснял. А на самом деле боялся, что тебя разоблачат! От поездки в СИЗО ты как-то нелепо отвертелся, отправив меня… Просто боялся случайно наткнуться там на Лисневскую?

- Что за глупости? – фыркнул редактор. – Несешь какой-то бред…

- Может быть, Кирилла Вадимовича все-таки мучила совесть, и он не хотел знать, в каких страшных условиях живет его любовница? – предположил Каплин.

- Да, кстати, Лев Гаврилович, - спохватилась Мила. – Я была уверена, что вы знали о русских родственниках Оливье еще на момент нашей с вами встречи в кафе, Помните, я вам сказала об этом, а вы ответили, что в курсе.

- О том, что у Шарлеруа есть русские родственники, мы узнали из его переписки по электронной почте с другом из Франции. Имен там не называлось. Поэтому о ком именно шла речь, предстояло выяснить, - пояснил Каплин.

Лев, до того неподвижно стоявший скрестив руки у часов, вдруг повернулся и шагнул к окну. Зачем-то совсем раздвинул шторы, впуская в комнату еще больше дневного света. Лисневская едва успела подумать, почему он это сделал, как в следующее мгновение что-то произошло. В прихожей распахнулась дверь, послышались быстрые шаги, и затем ее буквально снесли мощным толчком в спину. Дарья не устояла на ногах, упала, ударившись лбом о стеклянную столешницу, но успев расслышать крик:

- Никому не двигаться! Полиция!

Люди с оружием приказали всем, кроме Льва лечь на пол. Послушался даже Вадим Доронин.

Пришла в себя Лисневская от резкого запаха. Нашатырный спирт или что-то другое, но это совали ей под нос и легонько хлопали по щекам. Открыла глаза. Оказалось, она все также лежит на полу. Над ней присели Каплин и еще какой-то мужчина, у которого в руке и был флакончик с источником резкого запаха.

- Я же просил аккуратнее, - укоризненно говорил Каплин.

- Лева, ты ж знаешь наших. Их хоть проси, хоть не проси… - извиняющимся тоном оправдывался мужчина. – Нормально все, жива. Мадам, вы как, видите нас?

Он поводил у Лисневской перед глазами рукой.

- Сколько пальцев?

Она раздраженно оттолкнула его ладонь и села.