Страница 45 из 69
— Ты снова ненавидишь меня, да? — В полном отчаянии я пытаюсь подняться к нему.
Дмитрий удерживает меня за плечи.
— С чего ты взяла, что я вообще хоть когда-то тебя ненавидел?
— Ты же злишься…
— Я злюсь не на тебя.
Дмитрий садится рядом на кровать и аккуратно бинтует мне ногу. Холодный и отстранённый. Я испускаю отчаянный стон и закрываю лицо руками.
— Дура, дура! — ругаюсь я. — Черт возьми, я признаюсь в своих чувствах человеку, который общается со мной только потому, что я подруга Светы. А потом он делает вид, что ничего не слышал! Ты хотя бы поругайся на меня, осуди, скажи или сделай хоть что-то, черт возьми, иначе я сойду с ума!
— Ты сойдёшь с ума? — слова так резко и строго срываются с его губ, что я вздрагиваю. — Это я схожу с ума! Тебе мало того, что ты ворвалась в мою жизнь, подобно смерчу и перевернула абсолютно всё с ног на голову? Ты требуешь ответа на своё признание на пьяную голову? Что ты хочешь от меня? Чтобы я бросил Свету и остался с тобой? Или может сразу с вами обеими? Думаешь, мне все равно, раз вы подруги?
— Не говори так…
— Зачем тогда ты начала этот разговор? Зачем ты вообще всё это делаешь? — продолжает нападать на меня Дмитрий.
— Я… я…
Я хотела знать… что ты чувствуешь, есть ли в тебе хоть малая доля того, что испытываю я, когда ты рядом…
— Хватит, Катя! Хватит! — отчаянно просит он, соскочив с кровати.
Я пугаюсь его отчаянного голоса и лепечу:
— Обещаю, больше никогда я не допущу подобного поведения вновь! Пожалуйста, не сердись!
— Ложись спать! — Устало выдыхает Дмитрий, взяв эмоции под контроль. — Ты слишком много выпила и сама не понимаешь, что говоришь!
Глаза щиплет, а горький привкус обиды стойко въедается в горло. Я отворачиваюсь, поджав ноги на кровати, давая волю слезам. Легкое дуновение ветерка и короткий щелчок дверной ручки подсказывают мне, что Дмитрий ушёл.
Сон слишком беспокойный. Меня постоянно мутит, и я верчусь из стороны в сторону, просыпаясь от каждого шороха. Открываю глаза и понимаю, что прошло не больше часу после того, как Дмитрий меня оставил. Луна бледнеет на светлеющем небе, но ещё проникает в комнату через окно и отражается в зеркальных дверцах шкафа-купе. Глаза снова слипаются, и я перекатываюсь в широкой кровати на другой бок. Но уснуть так и не удаётся. На этот раз меня отвлекает непонятный звук, доносящийся с коридора. Кажется, я слышу тихий смех девушки. Марина?
— Тут, да?
Дверь открывается, Марина неуклюже просачивается в комнату, тоненьким голосочком напевая песню Майкла Джексона, безобразно коверкая английский. Я замираю, притворившись, что сплю.
— Тише, — раздаётся недовольный мужской голос.
Я моментально узнаю его — с Мариной идёт Дмитрий. Она, шутки ради, задерживает дыхание и подкрадывается к кровати.
— Сомневаюсь, что Катя проснётся, даже если тут волки завоют! — Хихикает Марина. — После такого количества рюмок виски, что насчитал Ромка!
Она стягивает туфли и с размаху плюхается на кровать. Меня колышет волной.
— Спасибо, что позволил остаться! — сладко потягивается она.
— Ещё один звук, и я передумаю. — Грозится Дима. — Спокойной ночи.
Марина поворачивается всем телом ко мне и принимается поглаживать мои волосы
— Погоди, плейбой! Есть разговор.
— Вот давай только без нравоучений…
— Ты не боишься, что я расскажу Свете о том, что видела сегодня? — серьезным тоном спрашивает Марина.
Что? Нет-нет! Что же я наделала? Меня отхватывает мучительное беспокойство. Зловещая, подавляющая тишина заполняет комнату. Я почти вижу, как Дмитрий размеренно проходит внутрь, осторожно закрывая за собой дверь.
— Значит — нравоучения, — заключает он холодно.
— Я бы назвала это добрым советом.
— И с чего ты взяла, что я в нём нуждаюсь?
— Нуждаешься, — скалится Марина. — Потому что ты не видел, в каком состоянии была Катя в прошлый раз, зато видела я!
Дмитрий молчит. За это короткое мгновение, я тысячный раз проклинаю свой длинный язык. Ну зачем я всё рассказала Марине?
— Если ты продолжишь с ней играться, в этот раз обещаю — я не промолчу перед Светой.
— И кому ты сделаешь хуже? — с издевкой интересуется он.
Марина стихает, оставив мои волосы в покое.
— А ты прав. Света предпочтёт тебя при любом раскладе, и ты бессовестно этим пользуешься! — наконец говорит она.
— Какая ты забавная, — холодно усмехается Дмитрий. — Решила разгадать ребус, но даже количество запятых посчитала не правильно. Послушай и ты мой совет — не лезь не в своё дело.
Послышались шаги — Дмитрий не намерен продолжать разговор.
— Катя моя подруга, всё, что с ней происходит — моё дело! И если из-за тебя она будет страдать, обещаю — ты пожалеешь об этом.
— Если она действительно тебе так дорога, то объясни ей всё! Пока не стало слишком поздно и ты, или кто-либо другой, не рассказал Свете! Пусть держится от меня подальше. Мой выбор всегда будет такой же, как и сейчас. Только Света, всегда.
С этими словами Дмитрий выходит, оставляя за собой звенящую, давящую тишину. Марина осторожно приподнимается надо мной и легонько касается губами моей макушки. Я не сдерживаюсь — поддаюсь охватившей меня дрожи, прячу лицо в подушку и даю волю слезам. Марина молчит, продолжая тихонько гладить мои волосы. Она с самого начала знала, что я не сплю, и специально вывела Дмитрия на разговор. Другого объяснения у меня нет.
[1]Эксгибициони́зм (лат. exhibeo — выставлять, показывать) — форма отклоняющегося сексуального поведения, когда сексуальное удовлетворение достигается путём демонстрации половых органов незнакомым лицам, обычно противоположного пола, а также в публичных местах.
Глава 14
Глава 14.
Мы просыпаемся после полудня. В комнате играют яркие лучи солнца, переливая воздух серебром. Чувствую как к горлу подкатывает тошнота, и снова закрываю глаза. За приоткрытым окном слышатся едва уловимые звуки — сад приводят в порядок. Как душно и жарко. Откинув мягкое одеяло, я приподнимаюсь, рефлекторно сглатывая. Голова гудит, будто по ней проехал каток. Сколько же я выпила вчера? За окном стоит знойный разогретый день, на бездонном лазурном небе ни облачка. Марина зашевелилась на кровати. Я смотрю на неё, пытаясь вспомнить, как она тут оказалась. И в голове медленно, отдаваясь пульсирующей болью, начинают работать извилины.
Кусочек за кусочком мне вспоминается прошлая ночь. «Я действительно люблю тебя, Дима!» Вот дьявол! Меня прошибает холодный пот, торопливо забежав в ванную комнату, я склоняюсь над унитазом и прощаюсь с содержимым желудка. После освежающего душа становится немного лучше. Правая нога болит гораздо сильнее без эластичного бинта, рядом с припухлостью образовался синяк. Я бинтую ногу не так умело, как это делал Дмитрий, но все же наступать полной ступней гораздо легче.
Марина уже стоит на ногах, когда я возвращаюсь в комнату. Встретиться с ней взглядом нереально трудно. Подхожу к окну и распахиваю створки настежь — свежий летний воздух врывается в комнату с тонким ароматом барбекю. От одной мысли о еде меня снова начинает мутить.
— Душ в твоём распоряжении, там в шкафчике есть одноразовые зубные щётки, если ты не брала ничего с собой. Я вытиралась белым полотенцем, розовое не трогала.
— Катя…
— Пожалуйста, не будем говорить о вчерашнем, — торопливо перебиваю я. — Во всем виновата только я.
«Ты сладко пахнешь, Савицкий…Горячий и сладкий…»
Я закрываю лицо ладонями, издавая протяжный стон. Дьявол! Как можно было говорить такое?
— Черт возьми, я приставала к нему! И заслужила услышать то, что он сказал тебе перед самым выходом…
Марина снова открывает рот, но я загораживаюсь от неё руками:
— Молчи, пожалуйста, не слова об этом!
Она закатывает голубые глаза и молча уходит в душ. Я поспешно одеваюсь в привычные джинсы с красным лёгким топом, забираю влажные волосы в конский хвост и босиком выхожу из комнаты. Босоножки мирно покоятся в моей правой руке. Я не могу надеть такой высокий каблук с повреждённой ногой. Как ехать домой? Босиком? В коридоре открылась дверь, и мне на встречу выходит сам Сергей Гордеев. Когда он приехал?