Страница 45 из 52
Я подумал: «Вот такова наша жизнь, по которой мы бредём, как слепые котята, не видя ни ясного настоящего, ни туманного будущего, а ещё стремимся к постижению предельности вещей. Но наш путь всегда пролегает в тумане. Мы только предполагаем, какой мир простирается вокруг нас, но ясного ничего не видим. И наш путь – это только движение человеческого духа, это как бы само свидетельство, как говорил Луиджи, нашего «здесь-теперь-бытия». О каком постижении предельности вещей может идти речь, когда находишься в тумане. Но для того чтобы была хоть какая-то ясность, мы сами себе очерчиваем границы, пытаясь представить вещи хоть какими, но в очертаниях границ, произвольно устанавливая им пределы. И так во всём: в нашей речи, в нашем видении перспектив, в нашем обустройстве быта. Эти границы и есть рубежи нашего опыта, потому что если мы не будем добиваться хоть какой-то ясности и не задавать произвольную определённость, то потеряем всякую ясность, понимание и смысл. Да у нас есть какая-то действительность в рамках «здесь-теперь-бытия», но если это совсем не действительность, и мы находимся «вне-здесь-теперь-бытия», то тогда мы можем потерять центростремительный ход мысли и распадётся сякая смысловая законченность, как это происходит в тумане. Потеряв ориентиры, мы потеряем себя в пространстве. А когда нет своего «я» в пространстве, то сложно ощутить своё наличие в мире. Человеку всегда нужны какие-то лекала, рельсы или хотя бы тропинки, по которым можно куда-то двигаться, даже в тумане. Всё мы стараемся запихать в какие-то рамки! Но так только и можно обрести себя. Как это хорошо – обрести себя! Когда обретаешь себя, то можно обрести и друга, и если даже не друга, то хотя бы его сущность. Как только я так подумал, то тут же из тумана выступили две фигуру, и я сразу же узнал их: это были Александр и Юрий, наши с другом двойники.
– Вот как?! – воскликнул я. – Стоило мне о вас подумать, и вы уже здесь.
– Да, – ответил Александр, – вы только что сами с собой говорили о постижении предельности вещей, так вот, законченная мысль человека является одним из способов такого постижения. Сама мысль человека материальна и способна осуществляться. Словами мы творим то, что думаем, потому что в пустоте при помощи речи производится очерчивание границ и установление пределов. С помощью слова человек задаёт определённую данность, которая и осуществляется. Мысль человека как бы концентрирует в пространстве определённый сгусток энергии, который, наполняясь смыслом, создаёт определённые формы и черты.
– Значит, – сказал я, – как только я подумал о вас, вы сразу же и нарисовались.
– Можно сказать и так, – рассмеявшись, сказал Юрий, – вы только что сами подумали, что центростремительный ход мыслей обладает смысловой законченностью. Мысль человека вездесуща и всепроникновенна. Она легко может из одной головы переместиться в другую. Уж мы то это знаем, являясь сами эхом человеческого сознания.
– У людей все мысли одинаковы по форме, но разные по содержанию, – заметил Александр, – все люди мыслят одинаково, но по-разному. Одинаковость заключается в том, что когда этот центростремительный импульс возникновения самой мысли концентрируемся в точке стяжания, то обычно он производится средствами синонимического параллелизма, и тогда в результате оформления самой мысли всегда привносится что-то своё неповторимое и новое, что и отличает одну мысль от другой. Правда, некоторые люди просто повторяют чужие мысли, когда не хотят мыслить самостоятельно, поэтому и рождаются крылатые выражения и афоризмы, своего рода, образцы стереотипного мышления.
– Я не люблю, когда люди говорят афоризмами, – заметил фантом Юрия, – афоризмы убивают мышление; это – ложный путь философского высказывания, он искусственно самостоятелен и устранён от реальных связей, он ничего не поясняет, а только констатирует, поэтому и лишён мышления. Крылатые фразы и выражения часто говорят по разным случаям, и не всегда понятен их смысл, потому что иногда их употребляют ни к месту. Можно сказать, что повторение чужих мыслей знаменует конец размышления, где очерчивается граница познанного и ставится мысль перед бездной немыслимого, а само слово укореняется в неизречённом. Когда мыслят крылатыми выражениями, то повторяют лишь неповторяемое, к тому же, ещё и считают, что то, что разворачивается перед их глазами, относится к заурядной ситуации, часто встречающейся в жизни, хотя сама жизнь как раз доказывает обратное. Такие крылатые выражения завязывают мысль в узел; и речь, пестрящая такими узлами, становится мёртвой, засушенной, как гербарий. Ведь наше мышление и наша речь должны быть всегда живыми и струящимися, наполняющими нас мудростью и свежестью впечатлений, как горные ручьи. Только мёртвое общество и общество дураков говорят крылатыми фразами и афоризмами. Когда человек привыкает говорить афоризмами, он начинает говорить механически и мыслить механически, в механическое превращается его сердце, он не способен уже ни чувствовать, ни разбираться ни в чём
Слушая их речь, я восхищался их остроумием и думал: "Вот что рождается от погружения в себя, где постоянно происходит внутренняя духовная работа". И я сказал им:
– Позвольте мне поблагодарить вас за вчерашнюю помощь. Если бы не ваша поддержка, не знаю, что бы было со мной и моей девушкой. Правда, она ещё не моя девушка, но я надеюсь, что когда-нибудь она станет моей.
Оба двойника улыбнулись, и Юрий ответил:
– Рады всегда прийти вам на помощь.
– Этот субъект остаётся в нашем городе, и ещё может много чего натворить, – продолжил я говорить, – он силён и, как я понимаю, среди нас нет никого, кто бы мог противостоять ему по силе внушения и интеллектуальным способностям. У меня есть ещё три друга. Они – мои коллеги-преподаватели, и, я думаю, у них наверняка есть такие же двойники, как вы, Я полагаю, что вы их знаете, потому что мы часто собираемся вместе и ведём философские диспуты. Вот если бы нам всем объединиться вместе, тогда бы наш общий потенциал воли и разума превысил его, и мы бы его победили.
Я думал, что они встретят моё предложение с энтузиазмом, но вместо этого, они пожали плечами и как-то странно и с удивлением посмотрели на меня.
– Вам не нравится моя идея? – спросил я.
– Идея неплохая, – ответил Юрий, – но от этого объединения не будет никакого толка.
– Это почему же? – удивился я.
– Ну, мы друг друга не знаем, – сказал, передёрнув плечами Юрий, – хотя и часто видимся во время наших встреч. К тому же, у нас разные интересы, и некоторые их интересы не совпадают даже с интересами их хозяев.
– Это как же? – удивился.
– Ну, у каждого из наших хозяев есть затаённые желания и таланы, которые они не выставляют наружу, и в конце концов, их зарывают или с ними расстаются. Так вот, чтобы сохранить эти таланты, мы, их фантомы, пытаемся их сберегать и втайне от них развивать. И они об этом даже не подозревают.
– Но это же хорошо! – воскликнул я. – Вы сберегаете их драгоценности, которые им в будущем могут понадобиться, и вот когда-нибудь они с удивлением узнают, что их таланты сохранились. И они будут вам благодарны.
– Вряд ли, – заметил Александр, выразив на своём лице удивление, – вот, например, у вас есть талант футболиста, но вы же его никогда не развиваете, а в детстве вы очень хорошо играли в футбол.
– Не представляю себя сейчас с мячом, – сказал я, невольно пожав плечами, как это делал Юрий, – да и времени у меня сейчас для этого нет.
– Вот видите, – сказал Александр, – ни во всём мы можем сойтись с нашими хозяевами.
– К тому же, – заметил Юрий, – вы – только первый из них всех, кто признал своего двойника. Даже мой хозяин считает, что я не существую.
– Но в этом положитесь на меня. Я приведу им убедительные доказательства вашего существования. Сегодня же в обеденное время я поведаю им о вас. А вы могли бы сблизиться с их двойниками. Ну, пригласите их на квартиру Юрия, всё равно он пока лежит в больнице. Когда вы все вместе там соберётесь, я предложу вам свой план действия. Я уверен в успехе нашего предприятия.