Семена мечты

Часы, проведённые в поисках выхода, из аномального района ни к чему не привели. Казалось ну вот же мы оттуда пришли, но, увы, ошибка. Лабиринт без стен. Голод и жажду на свой страх и риск утолили экзотическим способом. На земле кое-где встречалось нечто похожее на зелёный леденец и сладкую вату. На вкус загадочные плоды были весьма необычны. «Леденец» напоминал помесь пельменей и банана. А «сладкая вата» морскую капусту, приправленную уже надоевшей всем корицей.

С новыми силами спутники продолжили поиски выхода. Миновав заросли неземных деревьев с множеством гирлянд, состоящих из голубых веретён, они вышли к пустырю, блестящему, словно огромная капля ртути. Сделали очередной привал. Интервалы между передышками все сокращались и сокращались.

– Похоже, мы становимся аномалами иначе бы мы здесь давным-давно загнулись. – Предположила Хельга.

– Снова эти сказки, – взялся за лоб Гриша.

Да снова, Гриш, ну не все во что ты не веришь, не имеет права на существование. Зато у нас есть шанс проверить правоту теории Петра Воробьёва о шлюзе цивилизации. Гриш, суть этой теории…, – перешла на начал менторский тон Хельгаа.

–… в том, что общество обветшало, что в нём накопилось достаточно людей отторгаемых им, людей, не желающих мириться с требованиями социума, но в тоже время не, идущих на агрессивную конфронтацию как преступники, – закончил улыбающийся Григорий и добавил, – Гриша и тупица – не синонимы.

– Прости, я не хотела тебя обидеть. – Обворожительно улыбнулась Хельга.

*

Публика сделала передышку и давай шумно обсуждать первую историю Григория. Помню, я едва успевал наполнять быстро пустеющие бокалы. Официанты наперебой сновали с новыми порциями закусок

– Гриша, а ты правда ненавидишь корицу? – Поинтересовалась женщина в салатовой тунике поверх лимонной рубашки с широкими рукавами. Русые волосы, обрамляющие овальное лицо лишь подчеркивали её красоту.

– Правда, – смущено улыбнулся Гришка и легонько ткнул старичка кулаком в плечо. – Ваша очередь, Руслан Ярославович. Тот доел кусок тарани вытер рот клетчатым платком и деловитым тоном начал…

2. Сочиняет Руслан Ярославович

2.1. Вот так рыбалка

Ранним утром мы с соседом отправились на рыбалку. Сосед – восьмидесяти пятилетний старик, в прошлом военный лётчик, вышедший в отставку в звании подполковника. Вопреки своему преклонному возрасту выглядел он на шестьдесят. Идея порыбачить принадлежала Ивану Остаповичу. Дескать, давай Руслан на рыбку поохотимся, заодно узнаем друг друга получше. Я ничего не имел против.

Вокруг царила тишина. Даже псы не лаяли. Лицо овевал прохладный ветерок, обоняние ласкали ароматы влажной травы и распускающихся цветов, слух ублажали пения пробуждающихся птиц. Едва мы спустились с пологого склона, как Иван Остапович картинно хлопнул ладонью по лбу.

– Вот, я склеротик, червей то на лавке, под грушей позабыл! И возвращаться не хочется, рыбалку испортим.

– Ну, вам грех жаловаться, Иван Остапович, при восьмидесяти пяти выглядите на шестьдесят. Много ли ваших сверстников могут похвастаться этим?

– Это норма жизни, если только организм не травить всякой гадостью. А гадость бывает входящей и исходящей. – Он хихикнул. – Как звонки.

– Да, вот только большинству ближе выражение «живём один раз».

– Так отставить обсуждения! У каждого есть право выбора.

– Простите, всё не могу отучиться критиковать.

– Учись, учись. Критика – плохая штука. Печень от неё страдает. Серьёзно. – Он посмотрел на исчезающие гвоздики звёзд. – Ты мне лучше вот что скажи, червями поделишься?

– О чём разговор, конечно поделюсь. А вы со мной ухой.

– Ох, и корыстная молодёжь пошла. – В свою очередь пошутил Иван Остапович.

– Ох, уж эти забывчивые старики. – Снова наш заливистый хохот огласил пробуждающуюся округу. По дороге к пруду мы говорили о многом. Мне всё больше и больше нравился этот жизнерадостный и энергичный старик. Вот каким мне хотелось остаться в старости. Расположились мы на бережку у места прикормки. Воздух, напоен свежестью, лягушки квакают, в роще за спиной поёт серенады соловей. Над спокойной водной гладью клубилась молочная пелена.

Перед забросом удочек договорились, кто второй выудит рыбу, тот чистит весь улов. Но, похоже, блестящие обитатели пруда объявили нам забастовку, что отнюдь не мешало разговору. В перерывах мы прикладывались к чашкам термоса. Я потягивал зелёный чай, старик какао. Заедали свежими пирогами, испечёнными стараниями бабки Галины. От казённых булок Иван Остапович отказался. Дескать, чего ты мне выпечку неживую тычешь. Хлеб, не отведавший теплоты рук людских, – хуже отравы.

– А как же пекари? – поинтересовался я.

– Пекари, – передразнил он, – ты видел, с какими настроениями люди работают на хлебозаводе?

– По телеку разве.

– Телек. – Он резко провёл ладонью по русым с проседью волосам. – Так вот, я лично видел, что твориться в пекарнях. Я бы их под трибунал отдал.

– Мне бы ваш жизненный опыт.

– Ты ещё побываешь на моём месте, а вот я на твоем уже нет. Скоро я буду покорять иные миры.

– Вы верите в переселение душ?

– А разве что ни будь, меняется, верит человек во что-то или нет? – Иван Остапович сделал очередной глоток какао, посмотрев на меня ясными, глазами мудреца, казалось невидимые лучи пронзали меня насквозь.

– Всем интересно веришь ли ты в это или нет. Зачем спрашивают? Да для того, чтобы потом покритиковать.

– Иван Остапович, вы меня, конечно, простите, но вы не очень похожи на военного. – Решился я сказать.

– Что недостаточно тупой? – Улыбнулся он, прихлопнув на щеке назойливого комара.

– Нет, просто…

– Понимаю, люди, как думают военный – это диагноз. Обычно, оно так и есть. – Старик окунулся в поток мыслей. Молчание затягивалось, я поспешил сменить тему.

– Что-то рыбка нас сегодня не жалует.

– Это точно, – оживился Иван Остапович, – из чего же мы с тобой уху варить будем, из червей что ли.

– А, – махнул я рукой, одновременно разгоняя стайку летающих кровососов, – главное процесс.

– О, слова не мальчика, но мужа, – похвалил энтузиазм сосед. Сменив червя и повторно забросив удочку, я поинтересовался:

– За небом скучаете?

– Ещё бы! Словами не описать, что чувствует человек, навеки расставшийся с небом. Вот иногда я в Коротич езжу, на аэродром. – С нотками грусти ответил старик. – О, смотри, у меня клюёт. – Спохватился они проворно подхватил удочку. Разочаровано посмотрев, на обнажённый крючок, сосед полез в банку за наживкой.

– Вот ёлки-палки, сорвалась рыбка. Я уж думал, ты будешь чистить наш улов. Может, червя заговорить что ли?

– Знать бы как. – Улыбнулся я, наблюдая за красивым облачком, проплывающим на фоне зажигающегося небосвода.

– Ну, хотя бы так, – подмигнул Иван Остапович, – прошу тебя, червяк, обитатель подземный, стань привлекательным для рыбы проплывающей мимо, дай понять ей видом своим что ты – единственное, чего ей хочется, – и погрузил, болтающегося на крючке существа в воду. Мы снова разразились дружным смехом, разносящимся над затянутой дымкой водной поверхностью.

– Позвольте, я вмешаюсь в разговор, – сказал кто-то позади. Поворачиваясь, я опрокинул ногой банку с наживкой. Черви расползались во все стороны, спасая жизни. Позади нас стояла худощавая девушка, облачённая в лёгкий сарафан. Её природная красота и внутренний свет, озарявший, кажущееся уныние мира, с лёгкостью затыкали за пояс любую «мисс» чего бы там ни было. Куда там этим смазливым куклам, мозолившим глаза «по ящику».

– Ты чего так рано гуляешь, красавица?

– Да так… – Она поглядела на меня, полным тоски взглядом, от которого у меня аж мурашки пошли по телу. Вопрос не успел слететь с моих губ, вода снова забурлила и мы на мгновение отвлеклись. Когда обернулись, девушки и след простыл. Мы даже попытались поискать девушку в округе, да только её и след простыл. На этом наша рыбалка закончилась.