Страница 5 из 14
– Вира, – ответила она и шагнула к окну.
Я не понимала, чем можно помочь. Точно не грубой физической силой. Вира ещё меньше и стройнее меня. Руки как веточки. Но моровка смело взялась за перекрестие рамы и закрыла глаза. Холодом потянуло. Рассвет за окном потемнел вместо того, чтобы разгореться ярче. Два треугольника на шее Виры вспыхнули красным, и я с ужасом ждала, когда польются первые капли крови. Рама тихо потрескивала, будто по ней разряды тока пробегали. За пару мгновений дерево под пальцами моровки истлело в труху и осыпалось буро-коричневым крошевом на пол. Теперь я легко пролезала наружу.
– Всё, беги, – выдохнула Вира и качнулась от слабости.
– А ты? А надзор? Тоже ведь колдовала.
– Я чуть-чуть, – улыбнулась она, трогая шею. – Кровь не пошла, не почуяла метка колдовства. Беги.
– Спасибо, – прошептала я, тронутая до самого сердца. – Обязательно найду твою маму. Клянусь.
Вира молча кивнула и подтолкнула меня к окну. Я вылезла из барака, как червяк из яблока. Жаль, снаружи ухватиться было не за что – я мешком повалилась на землю. Бок обожгло болью, в глазах на миг потемнело. Зато на свободу вырвалась! Впереди только заросли травы и штакетник. «Беги, Оксана, беги!»
Через забор я перелетела птицей, но по дороге попалась на глаза собакам. Они залаяли на всю плантацию. Чёрт! Минуты не пройдёт, как сонные смотрители выскочат во двор! Найдут пустое окно, всё поймут и бросятся за мной в погоню.
«Быстрее беги!»
Высокий луговой осот хлестал по голым ногам. Сарафан пришлось задрать почти до груди. Ткань вымокла от утренней росы, и я замёрзла. Зубы стучали. Холодным утренним воздухом наглоталась до хрипоты, а лай собак не стихал. Ещё и приближался.
У глубокого оврага дорога кончилась. Я в панике металась и не знала, куда теперь. Прыгать? Овраг мне достался длинный, как старческая морщина, и широкий. Сил не хватит перелететь. Значит, нужно бежать вдоль обрыва. Собаки надрывались лаем, а я уставать начала. Нет, не выиграть мне этот кросс. Овраг осыпался прямо под ногами, я кубарем полетела вниз. Остановилась только на дне, закричав от боли. Вот теперь точно всё. Если ногу сломала, то смогу только ползти. Но я упрямее стада баранов. Не сдамся ни за что! Руки скользили по влажной земле, пальцы резал острый осот. От быстрого бега и падения я еле дышала, но встала на ноги.
– Кауст, держи собак! – звонко прокричал кто-то. – Здесь она!
Я запрокинула голову, не зная, куда смотреть. На край обрыва выскочили два здоровенных волкодава и врезались в невидимую преграду. Как на стекло налетели, но разбить его не смогли. Скулили теперь от боли и обиды не хуже меня. Что случилось? Опять колдовство?
– Сюда! Кауст, держи их! – голос звучал громче и уже где-то над головой.
Странно меня ловили. Шкуру испортить боялись? Какая забота. Да плевать! Я с трудом наступила на больную ногу и захромала по дну оврага. Сверху шуршала трава от чужих шагов, собаки метались и лаяли. Цель перед носом, а зубами не ухватишь. Теперь и люди догнали меня. Двое мужчин вышли на другой берег оврага чётко напротив собак. Оделись-то как на парад. Чёрные брюки, зелёные пиджаки. А может, мундиры, сюртуки или камзолы – кто их разберёт?
– Лина, стой, – прошипел один из них.
Да что за мир? Все меня знают, а я никого. Зеленомундирные сами запыхались, но держались прямо. Один следил за собаками, второй за мной.
– Ату её, ату! Кому говорю? – раздались новые голоса.
А вот и смотрители. Двое детин, побагровевших от затяжного бега. И я на дне оврага, как между молотом и наковальней.
– Надзор. Старший брат Вилар, – коротко представился пришлый. – Я забираю девицу Лину.
Смотрители схватили собак за верёвки на шеях и оттащили от края оврага.
– Да забирайте, – буркнул один из них. – Больно надо тут с ней… Ухват! Угомонись. Цыц, я сказал!
Волкодав заворчал ещё недовольнее, чем мужик. Но хвост поджал и пошёл за хозяином. Вот так. Прибыла вышестоящая инстанция и заявила на меня права. Морды-то у надзорных холёные, гладковыбритые. Мундиры то ли из бархата, то ли из замши.
– Лина, – зарычал на меня старший брат Вилар. – Я же просил тебя не колдовать! Три седмицы нельзя было потерпеть? Так жахнула, что весь надзор переполошился. Ради чего запрет нарушила? Отвечай!
Меня колотило от нервов, больная нога огнём горела. Что я могла ему ответить?
– Остынь, брат Вилар, – мягко сказал Кауст. – Женщины порывисты, как ветер. Мало ли чего примстилось? Пустое теперь. Хвала предкам, мы нашли её первыми.
Колдун, только что державший прозрачную стену перед собаками, аккуратно спустился на дно оврага и подал мне руку.
– Промокла, замёрзла. Вот зачем бежала? Забрали бы тебя тихо из лагеря. Цела?
Я смотрела на открытую ладонь с подозрением. Дружелюбие надзора не вязалось с тем, что рассказывали смотритель и Вира.
– Не обижайся на Вилара, – совсем ласково заговорил Кауст. – Он извёлся весь. Я тоже места себе не находил бы, коли влюбился, как он
Глава 3. Братья надзора
Голова кружилась от того, как глубоко и часто я дышала. Взять Кауста за руку было не проще, чем положить её в пасть огромному питону. «Ам!» – и меня нет. Уговаривал пятнистый Каа бандерлогов подойти ближе. Ещё ближе.
– Ну хватит, – улыбнулся маг. – Ты будто одичала. Это же я.
Одичала? Да я мозгами скоро тронусь с такими новостями! Если Кауст не соврал, то Лина крутила роман со старшим братом надзора. Всё неплохо, но как она оказалась на плантации? Что за дикий план? «Посиди тут, дорогая, три седмицы, а я тебя потом заберу». Хорош любовничек, ничего не скажешь. Почему на курорте не оставил или в санатории? Там всяко лучше, чем под кнутами смотрителей. Что-то я не заметила особого отношения к Лине. Стегали, как остальных. Может, она поругалась с Виларом? Он психанул, решил проучить и засунул туда, где не сладко. «Подумай, родная, над своим поведением. Научись ценить то, что имеешь». Ох, ещё один воспитатель, чтоб ему палкой прилетело по хребту! Вон как запыхтел и глазами засверкал. Отелло добрее был, когда душил Дездемону. Но если знаменитого мавра я видела только в театре и не воспринимала всерьёз, то от Вилара хотелось держаться подальше. Было что-то хищное и невероятно опасное в каждом движении его тренированного тела. Да у него рукава мундира на бицепсах топорщились! Накачался так, будто не моровок ловил, а на диких зверей с голыми руками охотился. Куда там доморощенным тиранам из моего мира? Диванным воителям. Кулаком по столу жахнут: «Где мой борщ, женщина?» – и всё. А от такого, как Вилар, если он придёт домой не в духе, будешь прятаться по углам и умолять всех богов, лишь бы не нашёл. Уж не силой ли он заставил Лину ответить взаимностью? Отказы точно слушать не любил и не привык. Я до сих пор стояла молча и боялась, что он спустится в овраг и закуёт меня в цепи.
Или Каусту прикажет держать магией. Силу колдуна я уже видела. Какой у него уровень, если переводить на компьютерные игры? Пятидесятый? Восьмидесятый? А с виду приятный юноша, даже симпатичный. Блондин настолько светлый, что почти белый. Длинные волосы вились кольцами и лезли в глаза. Он поправил их нервно, и улыбка потускнела. Из носа колдуна потекла струйка крови. Ой! А почему так? Он низко наклонил голову, роняя алые капли в траву, и полез в карман за платком.
– Кауст? – позвал сверху Вилар.
– Перетерплю, – тихо ответил колдун. – Зачерпнул лишнего. Дюже собаки крупные попались. Переживал, что не одолею.
Он зажимал платком нос, но от меня не отходил. Судя по тому, что на белом воротнике его рубашки кровь не появлялась, колдуны жили без меток. Хорошо устроились, однако! Колдовали направо и налево, никто за ними не следил, на плантациях не держал. Наоборот! В надзор служить позвали, моровок казнить разрешили. Поди ещё лицензии им выдавали на торговлю колдовскими амулетами? Смотритель говорил, что купил свой у тех, кто без метки. Святая Инквизиция бы обзавидовалась. Им ересью никак нельзя было самим заниматься, а тут два в одном!