Грубиян

— Останешься у меня, — тоном, не терпящим возражений, произнесла она наконец.

— Ели честно, я и сама хотела напроситься переночевать у тебя сегодня, — потупившись, признаюсь я.

— Ты не поняла меня, — качает головой подруга. — Ни сегодня, ни завтра, ни даже через месяц — ты не вернёшься в это место. Его даже домом назвать язык не поворачивается! Такие вещи творить с собственным ребёнком!

Мне начало казаться, что я зря рассказала ей о том, как пару недель назад отец схватил меня за волосы и шарахнул головой о стену, потому что я посмела отказаться на ночь глядя идти в магазин за «добавкой» для них.

Пару секунд я просто смотрю на подругу круглыми глазами.

— То есть, как не вернусь? — туплю я. — Это же… там же…

— Ну что «это»? Что тебя там ждёт? Очередной скандал наряду с побоями? Хочешь снова лицезреть пьянку своих родителей? Или предоставить другим собутыльникам своего отца шанс изнасиловать тебя?

Её слова были жёсткими, но обижаться я не стала, потому что Алиса говорила чистую правду. Думаю, мне нужен был именно такой пинок под зад, чтобы начать делать хоть что-то для того, чтобы изменить свою жизнь.

Подруга не разрешила мне переступать порог собственного дома даже для того, чтобы забрать личные вещи. Перекопав свой шкаф-купе, она отдала мне почти половину своей одежды, благо у нас была схожая комплекция, хотя вещи на мне всё равно немного болтались. Алиса только цокала и качала головой на мой внешний вид.

— Тебя кормить надо десять раз в день. На тебя же без слёз не взглянешь…

Собственно, свои слова она тут же воплотила на деле, заставив съесть чуть ли не мою прежнюю недельную норму еды. От такого счастья мой желудок чуть не умер, причём в буквальном смысле: скорее всего, он уже стал сиамским близнецом позвоночника, так что мне заново придётся учиться есть как нормальному человеку.

В понедельник после учёбы Алиса потащила меня в торговый центр — купить кое-какую мелочёвку для меня вроде домашних тапочек или зубной щётки. Мне было, мягко говоря, неудобно от того, что она тратит на меня свои деньги, хотя сама девушка только отмахивалась.

Из универа я выходила словно нашкодившая школьница — оглядываясь по сторонам с таким усердием, что голова осталась на плечах только чудом. А всё потому, что меня преследовал какой-то первобытный страх, что родители заявятся в институт и сделают из меня посмешище на весь город до конца моих дней. Уже в торговом центре до меня дошло, что ни мать, ни отец не знают, в каком именно универе я учусь. Это был единственный плюс в том, что мои родители совершенно не интересовались моей жизнью.

Алиса протащила меня буквально волоком по всем магазинам, на которые упал её взор. Я не помню, чтобы за всю свою жизнь вообще меряла столько одежды, сколько она заставила меня перемерять. В итоге мы в четыре руки были завалены именными пакетами с эмблемами бутиков, в которых Алиса оставила непростительно много денег. Но на моё счастье мы уже направлялись к выходу.

— Посмотри-ка на эту красоту! — воскликнула подруга, протягивая руку в сторону витрины магазина, мимо которого мы как раз проходили. — Ты обязательно должна его надеть!

Пропустив мои протесты мимо ушей, Алиса прямиком направилась в магазин с многообещающим названием «Сказка». Там подошла прямо к консультанту и попросила её показать нам платье, которое ей приглянулось, только моего размера. Девушка кивнула и скрылась из вида, чтобы через пару минут принести расшитое блёстками серебристое чудо длиной до колен. Забрав мои пакеты, Алиса вручила мне платье и подпихнула в сторону примерочных, и мне не осталось ничего, кроме как выполнить её приказ.

Платье действительно село как влитое, несмотря на мою неестественно ненормальную худобу, однако в зеркало смотреться не спешила: в конце концов, его на мне хотела увидеть Алиса, а не я.

Я выплыла из примерочной и остановилась напротив подруги, которая вышагивала туда-сюда. Осмотрев меня критическим взглядом, она покачала головой.

— Так не пойдёт. — Я уже собиралась вернуться в примерочную и переодеться обратно в свои вещи, но Алиса повернулась к консультанту. — У вас есть какие-нибудь туфли?

Девушка вновь кивнула и на пару минут исчезла. А когда вернулась и протянула мне туфли с Эйфелевой башней вместо каблука, я в ужасе уставилась на подругу.

— Я не смогу ходить на таких!

Алиса закатила глаза.

— Да никто и не просит тебя ходить; просто одень их и постой спокойно пару минут.

Вздохнув, я выполнила и эту просьбу подруги.

— Ну вот, теперь совсем другое дело! — одобрила она. — Мы его берём!

У меня глаза на лоб полезли.

— Зачем оно мне? Куда я в нём ходить-то буду?!

— Забыла, что скоро Новый Год? В клуб сходим, отметим как люди; хватит уже по углам отсиживаться.

И знакомым жестом пихнула меня в сторону примерочной. Я чудом устояла на ногах с этими чудовищными каблуками. Едва успела стянуть плотную материю, как ко мне заглянула Алиса и выхватила платье из рук.

— Одевайся, а я пока оплачу.

Она скрылась за занавеской, и мои щёки вспыхнули стыдливым румянцем: чтобы рассчитаться с ней за все эти покупки, мне год придётся работать на Алису.

Когда аппетиты подруги наконец-то были удовлетворены, мы покинули торговый центр, который я иначе как камерой пыток назвать не могла. Ноги гудели, и мне просто хотелось оказаться дома и упасть на постель.

Родителей Алисы всё ещё не было, когда мы вернулись, поэтому девушка дала себе волю и включила на ноутбуке свой плейлист. Из-за пары песен мне даже захотелось покраснеть — не думала, что девушки могут слушать ТАКОЕ.

Перемеривать вещи по второму кругу уже дома я категорически отказалась и поплелась в ванную, чтобы хоть немного смыть с себя усталость, но на полпути замерла и повернулась к Алисе.

— А что ты там придумала насчёт Нового года?

— Ты разве не слышала? — удивлённо спрашивает подруга. — Ты со своей невнимательностью всю жизнь так проеб… эмм… пропустишь. Наша группа собирается в клубе, чтобы всем вместе отметить праздник. Поход планируется тридцатого декабря — об этом староста сказала ещё две недели назад. Тогда же мы всей группой и скинулись, потому что вход только по пригласительным билетам.

Я нахмурилась.

— Раз я пропустила эту информацию, значит, идти я никуда не соглашалась, так что я, пожалуй, останусь тут. — Пару минут подумав о том, что вечно прятаться у меня не получится, качаю головой. — Или съезжу домой и разведаю обстановку. Вдруг родители всё же переживают за меня.

Алиса послала мне недоверчивый взгляд.

— Если это была шутка, то не смешная. А по поводу праздника… Я сдала за тебя деньги, так что отказ не принимается.

Я почувствовала себя загнанной в угол.

— Тебе не кажется, что это не честно? А если мне не нравятся такие увеселения? Может, я хочу просто побыть в тишине в кои-то веки, потому что подобных концертов мне с головой хватило, пока я жила под одной крышей с родителями!

— А я хочу, — копируя мой тон, произносит Алиса, — чтобы ты перестала наконец прятать голову в песок и поняла, что вокруг тебя жизнь бьёт ключом, пусть иногда и по голове…

Я собиралась сказать ей, что уже насмотрелась на эту жизнь, когда входная дверь неожиданно распахнулась, и я испуганно замолкла, так и не начав. На пороге стояли родители Алисы.

— Нина, познакомься, — это мои родители — Наталья Николаевна и Андрей Владимирович, — не теряется подруга. — Мам, пап, это Нина, она будет жить с нами.

На лицах родителей появляется ошалелое выражение. Правда, мне последняя фраза девушки тоже слух резанула — складывалось впечатление, что Алиса только что призналась в том, что она лесбиянка.

Кажется, до неё самой дошла двусмысленность ситуации, и подруга поспешила поправиться.

— Нет-нет, Нина — моя лучшая подруга. Просто у неё родители — полный отстой.

Дёргаюсь от такого заявления и непроизвольно обнимаю себя руками, но от возражений воздерживаюсь, потому что с детства уяснила — на правду не обижаются. Просто было больно осознавать, что твои родители не такие, какими бы ты хотела их видеть. В глазах каждого ребёнка мать — бог, а отец — защита и опора, и мне было жаль, что я никогда не чувствовала себя с ними в безопасности.