Страница 45 из 46
— Я не шучу, Ваше Величество, — совсем развеселился Андрей.
А у меня сердце билось через раз. Что за монстра он из меня там делает? Разве так можно? Я и так трясусь как осина на ветру.
— Да и мне не до шуток, Ваша светлость. Зови свою Мари, а сам иди что ли переоденься. Такое чувство, что ты в курилке летел, а не в бизнесе. Мать учует сигареты, схлопочешь.
— Я понял. Я пошел.
Я была уверена, что царевич козырнул при этом. Через секунду он уже вышел из кабинета, взял мои дрожащие руки в свои и поднял меня с кушетки.
— Иди, поговори с ним. Ничего не бойся. Все будет хорошо. В любом случае, слышишь?
Он поднес мои пальцы ко рту и расцеловал, а потом долго и глубоко целовал в губы.
— Андрей! — рявкнул царь. — Я долго ждать буду?
Я подпрыгнула от неожиданности, а Андрей засмеялся, совсем не проникнувшись отцовским гневом.
— Я буду у себя в комнате. Тебя проводит камердинер.
Украв еще один поцелуй, Романов был таков, а я пошла на плаху. Правда, едва переступила порог кабинета, то почувствовала странную вибрацию. Похоже, моя трусость и волнение снова превращались в отвагу. Очень странная реакция на царскую семью.
— Здравствуй, Марианна, — поприветствовал меня царь.
Я присела в книксен. В моем наряде, наверно, это выглядело, как издёвка, но царь, похоже не принял это оскорбление на свой счет.
— Прости, что вам пришлось явиться сразу с самолета, но мое время, сама понимаешь, дорого. Я должен улететь сразу после нашего разговора, поэтому буду краток. Что ты хочешь от моего сына?
— Ничего, — выпалила я, бунтуя по привычке, но тут же осеклась и добавила, — и все сразу, Ваше Величество.
— Как это?
Я подняла голову, не отвернулась, не моргнула и не испугалась его взгляда.
— Объясни, Марианна. Я хочу понять.
— Хотите знать, не желаю ли я отомстить вам за свою мать? Нет, Ваше Величество, не желаю.
— С чего ты…
Он сам отвел глаза, нервно зачесал рукой волосы и отвернулся к окну.
— Владимир тебе рассказал? — проговорил царь, изучая тяжелые портьеры.
— Да. В общих словах. Но… сейчас я понимаю, что многое мне рассказывала мама.
Дмитрий резко обернулся.
— Май? Обо мне?
Я кивнула.
— Она не называла имен, но я всегда знала, что до отца у нее кто-то был.
Дмитрий шумно выдохнул и устало опустился на кушетку, похлопал по сидению, приглашая меня присесть рядом. Я подошла и пристроилась на самом краю, жутко смущаясь от такой близости. Хотя пора бы мне привыкнуть к особам королевской крови. Все-таки я кручу роман с наследником.
Царь растерял всю свою суровость и надменность.
— Расскажи, как она жила в Лондоне, — попросил он.
— Нормально. Уединенно большую часть времени, хотя иногда выбиралась в общество. Ей нужно было блистать время от времени, общаться с людьми, баловать себя красивыми вещами.
— Пела?
— Редко. Она часто простужалась и берегла голос.
Царь вздохнул.
— Много болела?
В его глазах было столько печали и вины, что я не сдержалась, накрыла его ладонь своей. Дмитрий вздрогнул, но руку не убрал.
— Не надо Дмитрий Николаевич. Не вините себя. Я так часто говорила это папе, скажу и вам. Вы не виноваты, никто не виноват. Она сама отвечала за свои решения, сама хотела бороться. Не всегда ей на это хватало сил, воли и здоровья, но мама никогда никого не обвиняла, лишь жалела, что жила, как принято. Не обижайтесь, но она была не из тех, кто нуждается в мужчине. Ей было комфортно одной. Она, как орлица, любила летать одна.
Я вспомнила, как приезжала в летний домик и слушала днями напролет мамины стихи. Иногда она пыталась их петь, иногда просто давала мне в руки тетрадь, и я читала вслух сама.
— Спасибо, Мари.
— За что?
— За то, что ты тоже не винишь меня. За то, что рассказала о Май. — Его взгляд снова стал пронзительным и цепким. — Так что насчет тебя?
— А что насчет меня? — переспросила я, поежившись.
— Ты очень похожа на Майю, девочка. Та же дерзость, склонность к бунтарству и любовь к свободе. Ты тоже орлица. Зачем тебе Андрей? Разве ты нуждаешься в нем?
— Кажется… — горло пересохло, но я сглотнула и продолжила уверенно. — Кажется, я люблю его больше, чем свою свободу. Иначе меня бы здесь не было. Кроме того, кажется, мы сможем летать вместе. Он ведь тоже тот еще орел-бунтарь.
— Вот уж это точно, — фыркнул царь совершенно неподобающе пренебрежительно для царя. — Ты сможешь стать царевной?
— Смогу. Но не уверена, хочу ли этого. И сейчас точно не готова принять подобную ответственность.
— Что ж…
Дмитрий поднялся, протянул вперед открытые ладони, и я положила на них свои. Он помог мне встать.
— Тогда дайте мне знать, когда будете готовы. Оба.
— Если… — поправила я его. Если будем готовы.
Дмитрий отпустил мои руки, улыбнулся, покачал головой.
— Когда, Мари. Когда… Ступай.
Он отпустил меня истинно царским кивком головы, и я вышла из кабинета. Меня сразу же встретил камердинер и повел коридорами в личные апартаменты Романовых. Сердце стучало так быстро. Я совсем не мечтала об этом. Я изо всех сил избегала дворца Романовых.
Но, кажется, у судьбы были совсем иные планы.
Я вошла в спальню царевича, а он в это время вышел из ванной. В халате с гербом дома Романовых, благоухающий и соблазнительный.
Я почувствовала себя замарашкой-Золушкой в своем дорожном наряде, но Андрея это совсем не напрягало. Он поцеловал меня медленно и глубоко, а потом спросил:
— Как все прошло?
— Хорошо. Кажется, хорошо.
Царевич улыбнулся совсем как отец и сказал:
— Значит именно так все и будет.
Я верила ему. Если Андрей говорит, то не может быть иначе. Царское слово — закон.
Эпилог
АНДРЕЙ
Москва. 2020 год.
— Костя, хватит. Это моя помолвка, и моя машина.
Кос оторвался от губ Элли и недовольно на меня покосился.
— Завидуй молча, дружище. И вообще, не понимаю, что тебе мешает заняться тем же самым?
Он смотрел, как Элли приводит в порядок макияж, и улыбался, как дурак. Я бы стебанул его по этому поводу, но, думаю, сам точно так же смотрел на мою Мари. Хотя поддеть кузена моя святая обязанность.
— Мне мешает воспитание и правила приличия. Ну и, конечно, то, что я наследник, а ты… Кажется пятый с конца претендент на трон?
— Ой, завали, — скривился Костя.
— Он и правда стал занудой, — поддержала его Элли. — Мари, как ты с ним живешь?
— Как всегда, в соседних номерах, в гостевых апартаментах.
Все засмеялись.
— Скоро мы это поправим, — заявил я со всей ответственностью, довольно улыбаясь.
— Эх, да. Таких людей теряем, — смахнула воображаемую слезу Элли.
В нашей маленькой компании это была дежурная шутка. Как ни странно, в трезвом состоянии Элли оказалась весьма милой девчонкой. На приключения ее тянуло только по пьяни, а пить до беспредельного веселья она бросила, как только сошлась с Костиком. Хоть он и в хвосте паровоза претендентов на трон, но статус все равно обязывал.
Я улыбнулся, вспоминая, как Мари выдирала у Элли из рук банку пива в летнем домике. Как та смущалась и краснела, когда Кос обращался к ней. Меня она поначалу вовсе игнорировала. И Костя… Втрескался, как пацан. Жил на две страны, потому что объект его вожделения, даже осознавая всю масштабность и взаимность чувств, не желала переезжать в Россию. До этой недели.
Сегодня Костя Романов ликовал.
Пожалуй, не так сильно, как я.
Мы подъехали к Спасской башне. Элли присвистнула.
— Детка, — простонал Костя. — Пожалуйста, давай на приеме без этого, ладно?
Она закусила губу и закивала. Мы въехали в Кремль, и Костя с Элли вышли чуть раньше. Нас с Мари ждали журналисты у Грановитой палаты.
Водитель по предварительной договоренности дал еще один круг, чтобы мы успели привести себя в порядок и собраться. Я заметил, что Мари нервно дергает ногой, положил руку ей на колено.