Страница 17 из 21
– Fiat volunta tua!116 – падре Мансано не смог удержаться от восторженного восклицания.– Это перст Божий, братья! Это виктория! Победа! Теперь пусть трепещут противники и завистники Ордена. Мы получили все преимущества, которые можно было получить! О, благодарим Тебя, Всемогущий, Ты услышал нашу скорбь и наши молитвы!
Сальварес подавил внутреннюю усмешку, уж он-то знал: случившееся не обошлось без вице-короля, который, как и его духовник Монтуа, состоял в братстве Иисуса. «Но если здраво подумать,– рассуждал де Аргуэлло,– всё случилось по справедливости».
Редукции, миссии, основанные францисканцами, доминиканцами, бенедиктинцами, монахами других орденов и белым духовенством, разваливались в Новой Испании как карточные домики, как выстроенные замки из песка… Обращенные дикари разбегались по лесам, уходили в горы и пустыни, отлучись от них пастырь хоть ненадолго. Церк-ви и часовни, выстроенные руками прозелитов, пропадали в море буйной растительности, бьющей в этой стране как из рога изобилия, стоило только наставникам перекочевать на другое место в поисках новых «заблудших душ». И лишь поселения иезуитов – тайно, под маской других орденов хранивших верность данной присяге,– продолжали стоять, по словам их приверженцев, «словно камни Христовы посреди селений неверных язычников, как оазисы в пустыне на пути утомленного, обезверившегося путника»117.
Стоит, впрочем, заметить, что пилигримов118 в этих «оазисах» не очень-то жаловали – в своих сокровенных таин-ствах отцы-иезуиты предпочитали обходиться без лишних свидетелей.
И если к сказанному добавить, что казначейство обязывалось ежегодно к выдаче весьма приличной суммы в качестве вспомоществования Ордену в его начинаниях, о чем падре Мараффи из соображений высшего порядка покуда не счел нужным поделиться со своими советчиками, то виктория была действительно полной.
– Наш высший начальник, генеральный настоятель, шлет нам по этому поводу свое благословение, братья, и к сему прилагает ряд инструкций,– тихим голосом продолжил посланник.– Но прежде возблагодарим Господа нашего Иисуса Христа, нашу заступницу пречистую деву Марию и нашего святого покровителя – Игнатия. Воздадим же хвалу им за то, что они столь мудро направляют провидение, дарующее нашему Обществу покровительство свое. Помолимся же, братья, дабы Создатель и впредь способствовал и благоволил нам.
Некое время отец Мараффи оставался коленопреклоненным, как и другие. Губы его беззвучно шептали благодарственную молитву, взор с поволокой был затуманен, на лице проступили алые пятна. Четверть часа спустя он встал, усталым взглядом обвел собравшихся:
– Братья, а теперь приготовьтесь с покорностью и смирением выслушать приказ генерала, ибо он касается каждого из вас и ведет к вящей славе Божьей и нашего великого Ордена.
Посланник потер указательным пальцем родимое пятно, неторопливым движением развернул письмо и начал читать:
– «Довожу до вашего сведения, что для исполнения обязанностей нашего Общества перед Всевышним, которые оно имеет в Новой Испании, и в связи с декретом его святейшества в Ватикане папы Пия VII я принял следующее решение, кое можете рассматривать как мой приказ. Первое – общее руководство по организации миссий среди язычников-дикарей возлагаю на вас, отец Мансано. Миссии впредь именовать, как сие делали наши предшественники, редукциями, то есть местами поселения для обращенных в христианство индейцев. Второе – отцу Эстеро принять непосредственное руководство по организации миссий в Верхней Калифорнии, одновременно назначаю его великим отцом всех тамошних редукций с непосредственным подчинением падре Мараффи. В качестве его первого советника и отца-военачальника назначаю верного сына моего по вере и священному братству дона Сальвареса. Третье – на приспешников ваших и на вас самих возлагаю обязанности обследовать уже существующие миссии других монашеских орденов и составить их подробное описание. Все материалы представлять лично мне либо отцу Мараффи в монастырь Торреона119. Во имя Отца, Сына и Духа Святого. Дано в лето 14 года… Мехико».
Железистый голос патера Мараффи уже давно перестал звучать под мрачными сводами пещеры, а отцы-советчики продолжали стоять у длинной скамьи, в почтении склонив головы,– черные, молчаливые, покорные. Экзерц‰ции спиритублиа120 святого Игнатия выбили и из них, принадлежавших к высшей кастовой верхушке Общества Иисуса, способность обсуждать приказ старшего.
– Вы свободны, los padres, ступайте и думайте, как лучше исполнить приказ генерала. Ликуйте и донесите верным солдатам своим радость великого дня. Отныне нам не придется рядиться в рясы других орденов и прятаться за чужими масками. Но будем помнить заповедь его святейшества отца Монтуа: «Глупые никогда не прощают и не забывают; наивные прощают и забывают; мудрые прощают, но не забывают своих врагов». Да благословит вас Господь и каждого из вас. Amen.
Поклонившись, иезуиты молча направились к выходу, когда голос отца Мараффи заставил внутренне содрогнуться де Аргуэлло:
– А вас, сын мой, я попрошу остаться на исповедь. «Всему свое время, и время всякой вещи под Небом: время рождаться, и время умирать; …время разбрасывать камни, и время собирать камни…»121
Глава 4
– In principio erat Verbum, a Verbum erat apud Deum, а Deus erat Verbum122. Ты, конечно, знаешь эти строки Откровения, сын мой. Присядь. Теперь ты первый советник и отец-военачальник нашего Ордена в этих местах. Доверие его преподобия к тебе, сын мой, велико, но помни… не безгранично. Ты сообщил нам радостную весть – гонец из Мадрида мертв, впрочем, сейчас это неважно. Майор де Уэльва с первого шага был патриотом проигранного дела. Этот кадисский выкормыш слишком высоко воспарил. А когда человек столь быстро взлетает, поневоле начинаешь думать: не заложил ли он душу дьяволу. Черная неблагодарность, мой друг, губит людей… Но перейдем к делу: у андалузца был пакет, который он пытался доставить в Монтерей твоему отцу. Не горячись, сын мой, твой отец всегда доказывал короне и церкви, что он мужественный, достойный человек, но…
– Что «но»? – черные глаза лейтенанта опалили отца Мараффи. Следуя взглядом по фиолетовым бухточкам и фиордам родимого пятна на монашеском лице, он встретился с глазами наставника и увидел в них глубокое, мучительное беспокойство, столь знакомое ему по собственному отражению в этих застывших зрачках. Однако сей проблеск души тут же исчез: иезуит опустил глаза, щелкнул «зерном» четок и ровно сказал:
– …но и опасный враг. Не торопись, выслушай меня! – Черты лица посланника Монтуа смягчились. Всем своим видом он демонстрировал настрой на доверительный лад, что ему действительно важен и необходим разговор на равных, и значит ему, Сальваресу, первому советнику падре Мансано, следовало переломить в себе волнения за род-ного отца и ощутить себя ныне не солдатом короля, не сыном губернатора Монтерея, а верным и покорным слугой Ордена.
Взгляд Мараффи стал жестким, и Сальварес, похолодев душой, интуитивно понял: выход у него один – смирение, иначе его ждал конец капрала Вентуро, оставшегося сторожить лошадей.
– Падре, у меня нет грехов, в которых мне надо раскаиваться,– сорвалось с его побелевших губ.– Всегда и везде я следовал лишь приказу нашего генерала.
– Ты за нас или против? – взгляд настоятеля прикипел к лицу драгуна.
– Я за Новую Испанию…
– Мы тоже за нее, сын мой.
– Но почему вы тогда задаете мне такие вопросы? Разве доверие нашего пастора не доказывает мою верность вам? Разве этого хочет Иисус?
116
Fiat volunta tua! – Да будет воля твоя! (лат.).
117
Бончовский И. Отцы-иезуиты.– М.: 1975.
118
Пилигрим (от нем. piligrim < лат. peregrinus чужеземный) – странствующий богомолец, паломник; странник, путник.
119
Торреон – крупный город в Центральной Мексике.
120
Экзерциции спиритуалиа – духовные упражнения. Руководством к «Духовным упражнениям» иезуитов служит книга того же названия, написанная самим Лойолой. В 1548 г. папа Павел III утвердил её особой буллой. (Прим. автора).
121
Библия. Книга Екклесиаст. Глава 3, стих 1—5. (Прим. автора).
122
«Вначале было слово, и слово было от Бога, и слово было Бог» (лат.). (Евангелие от Иоанна).