Тьма века сего

Богемский котел кипел чуть больше месяца — ровно столько, сколько хватило новым ученикам пражского проповедника разнести эти мысли по стране, и кипение пошло на убыль. Тишь и благодать, разумеется, не установились, однако победа в подавляющем большинстве умов осталась за Гусом.

Об этом рассказал предводитель двух тысяч гуситов, невероятным рывком сумевших настигнуть имперскую армию уже в Австрии, дабы присоединиться к христианскому воинству в его противостоянии врагу рода человеческого. Ни единым движением брови не выдав тихий ужас, охвативший его при мысли о встраивании в четкую схему его армии этого разношерстного сброда, горящего пламенем веры, Фридрих поблагодарил единоплеменников за верность и храбрость и, поломав голову пару часов, таки сумел найти для них место и дело.

Жижка, под чью руку отдали соплеменников, скептически поморщился, а потом со своим обычным «není to tak těžké»[186] принялся за работу.

Епископу Кёльпину и майстеру инквизитору Гессе работы прибавилось тоже: вместе с ополченцами прибыли три десятка священников и монахов, половина из которых вместо должного образования и знаний имела в голове дикое варево из идей своего вдохновителя и народных традиций, а около трети не знало ни единого слова по-немецки. К счастью, их на себя взял епископ, оставив Курта разбираться со своими проблемами, коих у него и без того было не счесть.

Очередной, хоть и ожидаемой, проблемой была Альта. Точнее, проблемой стала ее чуть округлившаяся фигура, которую еще можно было скрывать от окружающих, но по понятным причинам уже невозможно было утаить от Фридриха.

С воззванием немедленно одуматься, прислушаться к совести, родительскому долгу и благоразумию молодой Император в сопровождении хмурой фаворитки вломился в шатер майстера инквизитора ранним утром. Мартин, который уже давно был в курсе дела, поняв, к чему повернет разговор, тихо ретировался наружу, и Курт остался единственным слушателем долгой и экспрессивной тирады, смысл которой сводился к необходимости немедленно воспользоваться правом Великого Инквизитора и приказать expertus’у Альте Гессе отбыть за границу Австрии, в пределы Империи.

— Стало быть, — не дав Курту ответить, недовольно подытожила Альта, — оставаться в лагере, охраняемом тысячами вооруженных людей, в уютном шатре, валяя дурака и сидя сложа руки, по его мнению, опасней, чем тащиться через поля, леса и реки верхом, по чужой земле, охваченной войной, под присмотром десятка солдат.

— Значит, будет сотня, — отрезал Фридрих, и Курт кивнул:

— Правильно, Ваше Величество. Сотней больше, сотней меньше; в конце концов, что такое какая-то там война за будущее человечества, если на кону беременная любовница.

— Да что вы знаете… — начал тот зло, неловко осекся, и в шатре повисла тишина.

Курт вздохнул.

— Согласен, опыт у меня невеликий. И я его постигаю на ходу, все эти несколько месяцев. Но Альта права…

— Альта в лучших традициях конгрегатской риторической школы подменяет понятия, — чуть сбавив тон, оборвал его Фридрих. — Это сейчас она в безопасности и сейчас не подвергает себя запредельным нагрузкам. Но мы идем не в гости к соседу-герцогу, впереди невесть сколько боев и один главный, серьезный бой, в котором…

— … она все равно не принимала бы участия, ибо лишь мешалась бы под ногами — беременная или нет, — отозвался Курт безмятежно. — В бою она оберегает вас дистанционно, посему не вижу проблемы.

— Но хотя бы сказать-то мне об этом было можно! — снова чуть повысил голос Фридрих. — Понимаю, что не мне обвинять вас в скрытности, однако…

— Верно, не вам, — благодушно согласился Курт, и тот запнулся снова.

— Если бы я сказала сразу, — так же мягко произнесла Альта, — ты думал бы не о том, как собрать армию, спланировать поход и организовать вторжение, а о том, как же убедить меня, наконец, отправиться восвояси. Сейчас это исключено. Сейчас ты остынешь, одумаешься — и поймешь сам, что твой план с отправкой меня в тыл… не слишком хорош, плохо исполним и грозит куда большей опасностью тому, кого ты хочешь сохранить.

— «Я хочу»? — уточнил Император с нажимом, и Альта спокойно кивнула:

— И я.

— Но тогда почему сейчас? Зачем? Пять лет были куда лучшие условия, пять лет была возможность — и ты ей препятствовала… Зачем сейчас?

— Зачем-то, — пожала плечами Альта, и тот умолк, насупившись. — Просто я решила, что пришло время оставить этот вопрос на усмотрение Высшего Начальства. Просто почувствовала, что — можно, именно сейчас можно. И Начальство решило так. И как мы видим, решило не зря: я не знаю, хватило бы у меня сил должным образом принять тот удар, смогла бы я прикрыть тебя настолько хорошо, сумела бы дотянуться до того мерзавца и обезвредить его раз и навсегда. Быть может, хватило бы и смогла бы. Быть может, нет. Сейчас я почти на пике своих возможностей, и мое благополучие — это последнее, о чем тебе надо тревожиться.

— И ты полагаешь, что… Высшее Начальство охранит тебя в последней битве?

— Почему нет? Оно дало нам все, чтобы это стало возможным. Нам отсыпали полную корзину талантов, и все, что осталось — эти таланты не промотать.

— Мне бы твою веру…

— Это не вера. Это трезвая оценка наших сил.

— Но если мы задержимся здесь, и…

— У меня тут полный обоз лекарей, — улыбнулась Альта. — Да перестань. Живи я там, где родилась, весь срок, до последнего дня, я таскала бы ведра с водой, рубила дрова, пахала бы в доме и поле, как это делают тысячи женщин, над чьим здоровьем никто не трясется. А я просто катаюсь в повозке туда-сюда и время от времени присматриваю за твоей неугомонной персоной.

Фридрих бросил хмурый взгляд на майстера инквизитора, на выход из шатра, за которым просыпался лагерь, на Альту…

Когда Курт, махнув рукой в буквальном смысле, развернулся и направился прочь, за спиной так и оставалась тишина. Он не сомневался, что Император сим скоротечным разговором не удовлетворится и предпримет еще пару попыток переубедить и доказать, однако уже сейчас было ясно, что решение он примет верное. В любом случае, дальше Альта справится с его порывами сама, а Великого Инквизитора ждали дела.

Под контролем и в подчинении Курта были сестры-целительницы, четыре курьера, группа зондеров, восемь инквизиторов и орава expertus’ов — опытные служители и две дюжины щенков, покинувших стены академии святого Макария лишь пару лет назад. К каждому щенку прилагалась laudatio[187], похожая на оду, и Курт, перечитывая ровными строчками выведенные дифирамбы, всякий раз морщился, сам не понимая, от чего больше — от недоверия или мыслей о том, сколько этих вчерашних выпускников никогда уже и никому о своих подвигах не расскажет. Пока, впрочем, юнцы и несколько юниц себя показывали неплохо и даже оставались в живых — все без исключения, а вот среди «стариков» уже имелись две потери.

С другой стороны, именно это и настораживало.

Серьезных проблем малефики Австрийца еще ни разу не доставили, и лишь один из погибших expertus’ов бесспорно и явно пал жертвой своих противников; другой, вышедший на поле боя для прикрытия отряда спешенных рыцарей и райхсверской пехоты, был попросту убит случайной стрелой. Сами же наносимые с противной стороны удары, как хмуро подытожил administrator expertorum[188] Каспар Новачек, проходили по категории мелких и средних неприятностей, с каковыми регулярно приходилось иметь дело на конгрегатской службе, но еще ни разу — по классу «большие проблемы».

Самым нешуточным испытанием стало ночное нападение на лагерь, которое выставленные в охрану maleficanes прозевали, спохватившись уже в тот миг, когда смысла в тревоге не было. Скоординироваться тогда удалось быстро, меры безопасности были усилены, expertus’ы, как выразился Новачек, перенастроились, и именно подобные сюрпризы в большинстве случаев и подстерегали идущее по Австрии войско. Вычислять врага, укрытого velamentum’ом[189], молодая поросль научилась быстро и безошибочно, и эффект от малефических изощрений такого рода довольно быстро был сведен к минимуму.

186

«Не так уж тяжко» (чеш.).

187

положительная характеристика (лат.).

188

Распорядитель, управляющий экспертами (лат.).

189

Velamentum — покрывало, завеса (лат.).