Безымянное проклятье

— Пока, Гермиона, — послышался усталый голос Эйми, и она со спокойной совестью вернулась к себе домой.

Гермиона рухнула на диван и закрыла лицо руками. Как же она была счастлива, что тогда позволила Нотту себя разговорить и выпустить боль, запрятанную глубоко внутри. Если бы она этого не сделала, сейчас её ждало бы потрясение совершенно иного масштаба. Больно? Конечно. А ещё гадко и противно. И печально. Слёз не было, но горе выедало внутренности где-то меж рёбер, мешало сделать глубокий вдох и выбросить из памяти образ Драко Малфоя, целующего другую девушку. Одна его рука покоилась на её бедре, тогда как вторая почти лениво поглаживала волосы. Кажется, та была моложе Грейнджер… Гермиона мотнула головой. О чём она только думает!

Она застонала, когда поняла, что её память, будто издеваясь, подсовывала её сознанию воспоминания о том, как эти же руки скользили по её бёдрам, как эти же губы то едва касались её, то сминали в собственническом поцелуе и шептали бессмысленные слова так хрипло, так страстно.

Внезапный стук в дверь вырвал её из сладких грёз. Ещё до того, как открыть дверь, она поняла, кто был её гостем.

Теодор Нотт серьёзно вглядывался в её лицо, едва она отворила дверь.

— Прости за то, что тебе пришлось увидеть.

Гермиона неопределённо махнула рукой и прошла обратно в квартиру, молчаливо приглашая его идти за ней.

— Рано или поздно, это случилось бы, — вздохнула она. — Всё равно это был вопрос времени. Сомневаюсь, что такой человек, как Малфой, принял бы целибат из-за того, что ему снятся сны с горячей незнакомкой.

Нотт как-то непонятно хмыкнул. Они стояли у барной стойки, и Гермиона старательно опускала глаза, не желая встречаться с ним взглядом.

— Что ты думаешь о том, чтобы прийти ко мне на день рождения? — тихо спросил Тео.

Гермиона резко вскинула голову и нахмурилась.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Перестань, Грейнджер. — Прервал её он. — Там буду я и Блейз.

— И Драко.

— И Драко, — согласился он.

— Со своей новой девушкой.

— Её зовут Астория Гринграсс.

— Мне плевать, как её зовут, — скривилась Гермиона, отдалённо припоминая, что Гринграссы чистокровны и богаты. Судя по тому, что она сегодня видела, ещё и не дурны собой. Её замутило.

— Я не оставлю тебя после всего этого одну, — твёрдо сказал Нотт и, взяв её за плечи, слегка встряхнул. — Ну же, Грейнджер. Хватит жалеть себя. Как ты правильно сказала — рано или поздно, вы бы всё равно повстречались. Так пусть это произойдёт в узком кругу, чем на улице или каком-нибудь помпезном приёме. — Он неприятно улыбнулся, и она невольно вспомнила, что Теодор выпускник дома Слизерин. — В худшем случае, что может произойти? У меня на дне рождения подправлять память придётся гораздо меньшему количеству магов, не находишь?

Гермиона горько рассмеялась и уткнулась лбом в его грудь. В конце концов, она ничего не теряла. О том, что он там будет, она уже предупреждена, и это действительно было менее опасно, чем наткнуться на него на каком-нибудь благотворительном приёме. Нотт и Забини не дадут её в обиду. От этой мысли Гермиона улыбнулась более искренне — кажется, у неё вновь появилось два друга, как Гарри и Рон, только среди слизеринцев. Глубоко вздохнув, она подняла на него взгляд. Нотт всё ещё держал её за плечи и был насторожен.

— И в качестве кого я приглашена? — задала она вопрос и грустно улыбнулась. Кажется, Нотт был действительно рад её согласию, ведь один уголок его губ приподнялся в столь редкой улыбке.

— Как мой друг. Мы будем дружеской парой. Блейз будет со Сьюзен Боунс.

Гермиона нахмурилась, припоминая.

— Рыженькая пуффендуйка?

— Верно. У нас получится неплохая компания.

— Кто ещё приглашён?

— Пэнси. Она будет с Кормаком Маклаггеном. — Гермиона выразительно фыркнула. — Ну да-ну да, она всегда была падка на блондинов.

— И всё?

— Да. Только наша тесная компания. Как видишь, тебе совсем некого бояться.

— Надеюсь, Кормак не вспомнит о том, что был заинтересован мной в Хогвартсе, — пробормотала она, на что Нотт выразительно хмыкнул.

— Надеюсь, у тебя найдётся подходящий наряд? — поинтересовался он. Гермиона хотела было сказать, что никакого наряда у неё нет, но потом закрыла рот.

Медленно на её лице расцветала зловещая улыбка. Кажется, она нашла способ, как сделать этот вечер чуточку более интересным.

========== Часть вторая. VI ==========

Едва только лохматая голова Грейнджер скрылась в камине, Малфой моментально почувствовал себя лучше. Что нельзя было сказать о Нотте. Тот подошёл ближе и холодно обронил:

— Следи за своими манерами, Малфой. Ты находишься в моём доме, так что будь добр уважать моих гостей.

Драко хорошо знал такой взгляд Теодора Нотта, поэтому смолчал, лишь скрипнув зубами. Он понятия не имел, чем именно запала Грейнджер в душу Тео, но тот защищал её практически так же, как защищал бы его Драко. Чем она могла заслужить такую лояльность Нотта? Неужели одним лишь свиданием? Или они переспали? Но тогда почему Нотт переключился на другую? Теодор уже больше месяца отказывался давать любые комментарии на тему его отношений с Грейнджер и попросту молчал. Малфой тихо бесился, но сделать ничего не мог.

Он не был уверен в том, что сейчас только что произошло. Увидев Грейнджер в пламени камина, в груди кольнула совершенно иррациональная… вина. Это чувство он ненавидел даже больше, чем чувство униженности или беспомощности, и защитный механизм сработал гораздо раньше, чем он смог опомниться, — первая колкость слетела с его губ практически на автомате. Ему хотелось её унизить и растоптать, смешать с грязью совсем как тогда, в Хогвартсе, когда ещё не было проигравших и победителей. Когда он мог гордиться одним своим происхождением и новой метлой.

Малфой ждал гневной тирады, испепеляющих взглядов, презрительно поджатых губ, в конце концов, но получил вполне достойный, спокойный ответ и впервые осознал, что Грейнджер выросла. А ещё за неё заступался Теодор Нотт, и это кое-что да значило.

— Не пригласишь же ты её вместо своей заболевшей подружки? — сказал Малфой больше для того, чтобы хоть что-то ответить. Он сомневался, что Нотт осмелится протащить Грейнджер на их вечеринку.

— А вот это, — спокойно возразил тот, подходя к камину, — уже совсем не твоё дело.

***

Сегодня ему вновь снился танец с Ней. Пожалуй, из всех своих повторяющихся снов этот он любил больше всего. Драко невольно потёр большим пальцем об указательный. Там, во сне, каждый раз он явно ощущал, из какого материала было сотворено её платье. Зелёное, разумеется. Почему-то при мысли об этом глубоком изумрудном оттенке каждый раз его охватывал необычайный восторг. Танец заканчивался поцелуем. Каждый раз. И обычно в этот момент он просыпался, но сегодня утром в его постели была Гринграсс, так неосторожно прижимавшаяся к нему во сне. Видение поцелуя развеялось, как только он начал просыпаться и ощущать, что губы, его целующие, не те. Не тот был и аромат обнажённого тела Астории, которую явно вдохновил его утренний поцелуй. Обычно он старался избегать любых прикосновений после пробуждения и по возможности исчезать раньше, чем она просыпалась.

Малфой не хотел брать с собой Асторию на день рождения Тео, но Блейз проболтался при ней, и Драко теперь был готов его проклясть за это. Забини, поняв свою ошибку, как-то слишком натянуто улыбнулся. Вопреки своему обычаю, он не стал выуживать подробности их с Асторией отношений. Обычно он бы вытряс из него всю душу, пытаясь разузнать, почему Драко не хотел её видеть на вечеринке. Малфою казалось, что Блейз, грёбаный, Забини, понимает порой его лучше, чем он сам.

Собираясь на день рождения Тео, Драко надеялся отдохнуть. Взять перерыв и в этот короткий промежуток времени не быть никому ничем должным. Не притворяться (в меру воспитания) и не играть привычную роль. В конце концов, должна была собраться старая и приятная компания, но одно неаккуратное слово, брошенное Блейзом, и теперь Астория стояла с ним рядом. Ей приходилось потакать, хотя, видит Мерлин, Драко сопротивлялся как мог. Пока это было ничем не обязывающей связью — он этим пользовался. Малфою приходилось быть крайне аккуратным во всех разговорах с Гринграсс. Их семья славилась железной хваткой, и ему следовало быть внимательным и осторожным, чтобы их связь не стала чем-то большим для обеих семей. Драко было ясно как день, что наводку на него Астория получила от отца. Её же сердце было совершенно свободно, хотя Драко ей и не был противен. От всей этой расчётливости у него сводило зубы. Казалось бы — такой порядок в чистокровных семьях был всегда, но почему-то сейчас подобное казалось ему грязным и бесчестным.