Безымянное проклятье

Она нашла его в гостиной. Рон дремал на диване у громадного камина, и невольно её сердце ёкнуло от этой картины. Как она и предполагала, он сбежал из их пустого дома, от давящей тишины и одиночества. Она ещё не думала о материальной части их размолвки — домик они покупали на совместные деньги — но это была лишь малая часть проблем и вопросов, которые она хотела бы решить когда-нибудь потом.

Гермиона вспоминала, как здорово здесь было праздновать Рождество. Маленькая Нора наполнялась гомоном многочисленных родных, детским смехом и топотом ног между этажами. В такое время происходили самые долгожданные разговоры и самые горячие объятия. Ты можешь почувствовать силу огромной семьи, ощутить себя частью чего-то грандиозного и невероятно тёплого.

С улыбкой она присела на диван рядом с Роном и легонько погладила его по голове. Тот встрепенулся, чуть подпрыгнул, мгновенно проснувшись, и огляделся сонными глазами.

— Гермиона! — Едва лишь завидев её, его глаза засияли щенячьей радостью. Она подавила в себе червоточину из чувства вины и заставила себя улыбнуться.

— Нам нужно поговорить, Рон. Пройдёмся?

Он мгновенно насторожился и серьёзно кивнул. Забрал тёплую мантию и вышел вслед за ней в сад.

Они шли по тропинке к огромной яблоне на холме. Для неё она сейчас олицетворяла смерть — с чёрными, скорбными ветвями, устремлёнными в свинцовое низкое небо. Шершавый ствол был величественен и холоден. Гермиона прислонилась к нему спиной и встретила настороженный взгляд Рона.

— Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, Рон?

Это заявление заставило его волноваться ещё больше.

— Конечно знаю, Гермиона. — Он подошёл ближе и заключил её в свои объятия. — Что случилось?

— Я думала, что моей любви достаточно, чтобы прожить свою жизнь с тобой долго и счастливо. — Она запрокинула голову, чтобы смотреть прямо ему в глаза. — Но это не так, Рон.

— Не понимаю, — пробормотал он. — Почему ты…

— Что мы делаем в своё свободное время?

Рон явно задумался, пытаясь уловить ход её мыслей.

— Мы не разговариваем. У нас разные ценности. Ты мечтаешь о семье, а я о новых открытиях. Мы прекрасные друзья и хорошие любовники, но… этого мало.

Рон сделал шаг назад и разорвал объятия. Она обхватила себя руками — моментально стало холодно.

— Ты хочешь расстаться. — Он не спрашивал, он утверждал.

— Да. Я хочу разорвать нашу помолвку.

Он глубоко вздохнул, потёр ладонями лицо, отчего оно мгновенно покраснело.

— Я не понимаю. Всё ведь было хорошо…

— Всё было… привычно, Рон. Мы правда неплохо справлялись, но я… поняла, что со временем этого станет мало. Потом, конечно, появятся дети, но разве честно прикрывать пустоту в отношениях ими? Если они появятся, мы не сможем разойтись так просто. Кроме детей, что будет связывать нас через двадцать лет? Ты будешь раздражаться из-за книг по всему дому, а я пилить тебя из-за оставленной открытой полироли для мётел…

— Привязалась ты к этой полироли, — нахмурившись, пробормотал он.

— Вот видишь, — грустно улыбнулась она, — а что будет, когда придёт настоящая рутина? Когда начнутся проблемы? Когда наши претензии друг к другу перестанут вызывать смех? Давай остановимся, Рон. Пока не поздно.

Рон отвернулся в сторону дома. Гермиона мёрзла и молила всех богов, каких только знала, и Мерлина с Морганой только для того, чтобы Рон её услышал. Смог понять. Им не будет легко вместе дальше, как бы они ни старались.

— Есть кто-то… третий? — спросил он, не оборачиваясь. — Ты встретила кого-то, кого полюбила иначе?

— Нет, Рон. — И она не лукавила. Она действительно его не встречала. Возможно, всё, что породило её сознание, было лишь галлюцинацией, вызванной проклятьем. В конце концов, нельзя ставить на разные чаши весов отношения длиной в пять лет и эротические сны? Ей казалось, что нельзя. — Я просто… поняла, что будет дальше.

— Из-за проклятья? — Он обернулся.

— Что?

— Из-за твоего проклятья, которое почти лишило тебя магии. Ты возвращаешься в магловский мир? И не хочешь ставить меня перед выбором? Если дело только в этом, Гермиона, я…

— Нет, не в этом, — прервала его отчаянный монолог она. — Но да, я… хочу побыть в одиночестве какое-то время. И спрятаться от журналистов, когда общественности станет известно о расторжении помолвки. Но в одном ты прав. Это из-за проклятья. Мне было так страшно. — Неосознанно он сделал шаг вперёд и заключил её в медвежьи объятия. — Мне было так страшно, Рон…

— Почему же ты не пришла ко мне, — сказал он куда-то в её волосы.

— Это не та проблема, с решением которой ты мог бы помочь…

— Я мог бы тебя поддержать…

— Я торопилась… Прости, Рон! Но… когда я поняла, что теряю магию… я представила свою жизнь, какой она была бы рядом с тобой. Не верю, что она была бы плохой, ты прекрасный человек, Рон! Но… я поняла, что хочу немного другого…

— Дай угадаю — тишины, одиночества и ещё немного книг? — спросил Рон, и она почувствовала, что он улыбается.

— Примерно так.

— Мне больно, — прошептал он, и она подняла голову, чтобы взглянуть на него. — Не скажу, что сердце разрывается, но… чёрт побери, Гермиона…

— Мне тоже больно, Рон. Но я знаю, что так будет лучше. Для каждого из нас. — Она почувствовала, как скатилась по её щеке слеза только после того, как он стёр её большим пальцем.

— Гермиона Грейнджер всегда была очень упрямой девушкой, — пробормотал он, грустно улыбаясь.

— Я не хочу терять нашу дружбу, — ответила она ему невпопад.

— А дружеский секс будет? — спросил он, улыбнулся и подмигнул.

— Рон Уизли, ты о чём-то можешь думать, кроме секса? — преувеличенно возмущённо ответила ему она и несильно пихнула его в бок. Он рассмеялся.

— Конечно, могу. Например, о его отсутствии больше недели.

— Ты знаешь, почему его не было, — тихо откликнулась Гермиона.

— Знаю, — ответил он и замолчал.

Каждый из них молчал о своём, но также каждый понимал, что таким образом они прощаются. Никто из них не говорил громких или пафосных слов, никому были не нужны пустые обещания или воспоминания о давних обидах. Вся их совместная жизнь теперь становилась прошлым, и каждый скорбел об этом по-своему. В тишине уходящей осени.

Гермиона очнулась только тогда, когда одинокая снежинка упала ей на нос. Распахнув глаза, она увидела, как пушистый, крупный снег укрывает мир белым покрывалом, скрывая чёрную наготу. Скоро всем станет легче. Возможно, и ей тоже.

Рон пошевелился и, хмыкнув, спросил:

— Полагаю, самую трудную часть, а именно сообщить обо всём семье и отдельно маме, ты возложишь на меня?

— Конечно, — улыбнулась она. — Твои мужские, крепкие плечи с лёгкостью выдержат это испытание.

— Да уж… Худосочные плечи книжного червя точно этого не переживут. — Она вновь пихнула его в бок, а он рассмеялся. Рон развернул их по направлению к дому и, обняв её за плечи, неспешно повёл вниз с холма.

— Мне будет не хватать тебя, — тихо отозвался он, когда холм был пройдён. — Особенно по утрам…

— Мне тебя тоже будет не хватать. Особенно, когда я в очередной раз зароюсь в книжки с головой…

— Могу приглядывать за тобой одним глазом, если хочешь, — улыбнулся он.

— Если потребуется твоя помощь, я позову тебя меня спасти, — улыбнулась она в ответ и остановилась.

— Ты готова? — спросил он и сглотнул.

— Да. — Гермиона медленно вздохнула и так же медленно выдохнула. — Рон Уизли, я расторгаю нашу помолвку.

Кольцо упало на его ладонь, и на него тут же приземлилась снежинка. Она силилась почувствовать хоть что-нибудь, но ничего не происходило. Рон напряжённо смотрел на кольцо, а затем закрыл ладонь и вымученно улыбнулся.

— Гермиона Джин Грейнджер. Я снимаю с тебя обещание выйти за меня замуж.

Едва заметная вспышка боли в левом виске встретила его слова и угасла. Гермиона тоже улыбнулась и накрыла его руку своей.

— Я думаю, в твоей жизни всё только начинается, Рон Уизли. Я желаю тебе найти девушку, которая сделает тебя счастливым.