Безымянное проклятье

«Лишь бы она не сожалела, — отчаянно мысленно молил он. — Только пусть не сожалеет. Пусть обвиняет, злится, ругает меня, но пусть только не будет сожаления».

Драко не знал, сколько так простоял в оглушающей тишине, напряжённо вслушиваясь в то, что происходило за его спиной, но и там было тихо. Казалось, Гермиона даже не двинулась после поцелуя. «Лучшего поцелуя в твоей жизни, — задумчиво протянул внутренний голос. — Признаёшь?» Не было никакой разницы в том, признавал он это или нет. Он просто знал, что это было правдой.

Спустя ещё миллионы лет самобичевания и внутренних терзаний он различил её неловкое покашливание.

— Я… не думала над словами Рона с этой стороны.

«Истинная гриффиндорка, — внутренне аплодировал Драко. — Лучше сделать вид, что ничего не произошло, и продолжить разговор в том месте, где его прервали».

— Видимо, ты исчерпала свой лимит «думания» до прихода Уизли, — ответил он, не оборачиваясь.

— Да уж, видимо, и правда исчерпала, — еле слышно пробормотала она, и Драко улыбнулся, вспомнив её неуклюжий разговор с его домовиком. Уже громче она продолжила: — У меня действительно возникли некоторые трудности в библиотеке…

Эта тема являлась безопасной для них обоих, и Малфой был рад, что она её подняла. Ему казалось, они могут беседовать о книгах вечно и им никогда не станет скучно. Он развернулся с лёгкой улыбкой на губах и наткнулся на настороженный взгляд Грейнджер, который тут же смягчился. Драко чуть не рассмеялся, поняв, что она сомневалась в нём почти так же, как сомневалась в себе, но вовремя сдержался. Только Мерлин знал, что сейчас у неё на уме, а он, определённо, им не был.

***

Впервые за очень долгое время Гермиона проснулась раньше десяти утра и не почувствовала себя при этом древней развалиной. Возможно, это было связано с тем, что она прекрасно провела время в своём сне. При воспоминании начала этого самого сна её щеки непроизвольно залились румянцем, а глаза зажмурились. Она не готова была сейчас думать о том, что она… она… нет! Пока нет! Не стоит вспоминать его губы — требовательные и умелые, и пальцы в волосах, мягко массирующие ей затылок. Не стоит! Тем более что он услышал её мысленную мольбу поддержать разговор о книгах, будто ничего не произошло. Это было…правильно.

Куда более насущным стоял вопрос об измене Рона. Действительно ли она была? По его словам можно было бы предположить, что да, но… Это же Рон? В любом случае, врать он умел ещё хуже, чем она сама, поэтому выяснить правду будет несложно. А вот что она будет делать с этой правдой… об этом она тоже подумает потом.

Когда она начала готовить завтрак, Рон ещё спал. Гермиона положила на журнальный столик антипохмельное зелье и позавтракала в одиночестве. Буквально за пятнадцать минут до появления Джинни Рон со стоном потянулся и медленно сел. Она проверила, все ли необходимые вещи положила в сумочку, когда он выпил зелье и пробурчал хриплым голосом благодарность.

— Так что вчера произошло? — мягко спросила она. Рон слегка поморщился и прочистил горло.

— Поспорили с Флинтом. Кошмар. Напомни мне никогда с ним больше не пить.

— Да, я уже поняла. Ты такой бред нёс…

Рон резко побледнел ещё больше и испуганно взглянул на неё.

— Что именно я говорил?

— Мёл всякую чепуху, — осторожно ответила Гермиона, не отрывая взгляда от его лица. — О том, что теперь ты точно знаешь, что я делаю лучший минет.

Он зажмурился, закрыл руками лицо и повалился обратно в постель. Что бы он дальше ни сказал, Гермиона уже знала ответ, и то, что она догадалась об этом, явно читалось у неё на лице. Уже в следующий момент Рон жалобно протянул из-под подушки:

— Гермиона…

— Я так поняла, что это правда? — Холодности её голоса мог бы позавидовать сам Малфой.

— Пожалуйста…

— Что тебе действительно теперь есть с кем меня сравнить?

— Всё было не так, как ты думаешь…

— И насколько же именно обогатился твой опыт? По твоим словам, было понятно, что ты имел дело явно не с одной пробой?

— Гермиона… — Рон снова сел. Выглядел он, как побитая собака, и на него было откровенно жалко смотреть, но она запретила себе чувствовать жалость. По крайней мере, сейчас.

Камин вспыхнул, и из него вышла Джинни, широко улыбаясь. Совершенно не замечая напряжённой атмосферы, она, по своему обыкновению, быстро заговорила:

— Всем привет! Доброе утро! Какая прекрасная погода, не так ли?

Гермиона красноречиво подняла левую бровь — на улице дождь лил как из ведра.

— Ну конечно, такая погода особо хороша для прогулок по магазинам! А ты чего спал на диване, Рон?

Грейнджер вздохнула, накинула свой плащ и потащила Джинни к входной двери.

— Мы поговорим об этом позже, — прорычала она сквозь зубы

Миссис Поттер вырвала свою руку из её цепких пальцев и поправила своё пальто.

— Неужели ты наконец-то начала замечать минусы моего братца? — насмешливо спросила она.

Гермиона резко развернулась на крыльце своего дома, безмолвно требуя пояснений.

— Знаешь, мне всегда было интересно, когда же твои розовые очки по поводу Рональда спадут и спадут ли вообще. — Она подхватила Гермиону под руку и трансгрессировала в Косой Переулок. — Ты пять лет сдуваешь с него пылинки и выглядишь, будто ребёнок, которому подарили на Рождество настоящего Дракона — так же восторженно и влюблённо. Когда-то это должно было кончится и мне оставалось только гадать, когда же это произойдёт и что именно должен для этого сделать мой брат.

Гермиона, ошарашенная этой новостью, только открывала и закрывала в недоумении рот, не в силах сказать хоть слово. Наконец, немного совладав с собой, она задала лишь один вопрос:

— Почему?

— Почему что? — в ответ спросила Джинни, направляясь к лавке модных платьев. — Почему не сказала тебе этого раньше? Или почему попустительствовала в развитии ваших отношений? Или почему закрывала глаза на откровенные промахи моего братца и не концентрировала на них твоё внимание?

— Всё вместе. — В горле внезапно пересохло.

Джинни долго молчала, и они уже вошли в магазин, прежде чем она ответила:

— Потому что ты бы не восприняла моих слов всерьёз. В последнее время я ощущаю тебя… другой. Будто ты проснулась и скинула с себя бремя «девочки-подружки-Гарри-Поттера» и наконец начала возвращаться к себе. Поэтому я решила, что теперь-то могу обо всём этом говорить открыто, верно? — Джинни улыбнулась той самой открытой, лучистой улыбкой, которая делала её особенной. — Не подумай неправильно — я полностью поддерживаю вашу пару. Просто когда-нибудь должна была произойти такая ссора, которая привела бы тебя в чувство. — Она отвернулась и начала ходить по залу, выбирая платья для примерки. — И было бы лучше, чтобы это произошло до свадьбы. Да, предупреждая твой вопрос — у нас с Гарри тоже это было.

Молча они продвигались вглубь магазина. Гермиону не отпускала мысль о сюрреализме происходящего и вновь о «Хорошей Девочке Гермионе Грейнджер». Неужели всё было настолько прозрачно и очевидно для окружающих? А знал ли это Рон или просто привык?

— В какой-то момент просто понимаешь, что муж… он, конечно, опора и надёжа, но главной для себя в жизни должна быть ты сама. Твои интересы, стремления и увлечения. Ничего этого не должно пропасть, когда ты влюбляешься. Понимаешь? Ты должна быть главной для себя в любых отношениях и тогда тебя будут ценить за твою искренность. Тогда в твоей жизни появится тот, кто готов полюбить тебя настоящую, а не только ту, которая будет ему удобна.

Комментарий к XXII

Ну? Ну? Кто ждал Драмиону? =)

Автор, будем откровенны, сама в шоке оттого, что первый поцелуй произошел в 22 главе.

========== XXIII ==========

На примерке третьего из семи (семи, а не пяти!) платьев Гермиона наконец-то выпала из задумчивости. Скажем прямо, она совершенно не ожидала обнаружить в Джинни, которую всегда считала младшей сестрой, такой кладезь житейской мудрости.

— Откуда ты всё это знаешь? — из всех мельтешивших в её голове вопросов Гермиона выбрала именно этот.