Безымянное проклятье

Он вновь закрыл лицо ладонями, и мимолётное прикосновение плеча к плечу породило волну тепла. Вспоминая недавнее возбуждение, Драко невольно усмехнулся. Значит, её чувства всё-таки передаются ему здесь, даже более полно, но только при физическом контакте. Его буквально смыло волной вожделения, когда Гермиона замерла и повернула лицо к нему. Ощущение её тела на своих ногах в опасной близости от мужского достоинства не облегчало дело, и если бы она помедлила ещё мгновение, он бы её поцеловал.

«Безумец, — ругал он сам себя, прячась от её взгляда. — Неужели ты действительно хотел бы проверить, как быстро она тебя оттолкнёт? Или какие ругательства будет использовать после? Как скривится её прелестное личико в отвращении?»

Но все эти вопросы меркли перед тем фактом, что Гермиона тоже чувствовала желание. Он знал, он чувствовал это, и никакие логические комбинации не могли этого объяснить. Ни «у неё давно не было секса», ни «они поругались с Уизли», ни «она решила проверить нелепую теорию Блейза об их совместимости». Каждая последующая мысль была всё более и более нелепой и неприменимой по отношению к Гермионе.

Она поступила единственно верно в сложившейся меж ними ситуации — сделала вид, что ничего не произошло, и, как ни в чём не бывало, уселась рядом с ним читать свои записи. Это было разумно и безопасно. Для их хрупкого мира и согласия такое поведение было лучше всего. Но ощутив один раз хрупкое единение с ней, пусть даже в виде сносящего все мысли возбуждения, ему до зубного скрежета хотелось повторить. И, наконец, узнать, какими были её губы на вкус.

Драко знал, что никогда на это не решится. Зачем? Никаких явных признаков заинтересованности в нём она ни разу ему не подавала. Кроме этой иррациональной, необъяснимой волны вожделения — ничего. Если бы Малфой начал действовать, основываясь только на эфемерной вспышке желания, он был бы полным болваном. Их сотрудничеству и хрупкому доверию пришёл бы мгновенный конец.

«Тем более ты не знаешь, как долго будешь оставаться внутри неё и имеет ли вообще это проклятье обратное действие», — мрачно закончил он свои думы.

— Значит, нам всё-таки придётся искать пути в Малфой-мэнор, — подвела итог Гермиона, опуская пергамент на колени. Невольно Драко залюбовался её задумчивым видом, взглядом, устремлённым в никуда, скрывавшим внушительную работу мозга.

— Да. Тебе снова понадобится Нотт. Он сможет придумать сказку для моей матушки, она знает, что мы друзья.

— Не Блейз? — Грейнджер подняла на него взгляд и лукаво улыбнулась. Кажется, она знала ответ, но ей хотелось услышать его от Драко.

— Этот напыщенный, экстравагантный малый? Ни за что. Матушка так и не смогла поддерживать дружбу с миссис Забини. По той же причине.

— Так вот в кого Блейз такой балагур? — Её тихий смех буквально наполнил комнату светом, а его сердце — щемящей нежностью, от которой он хотел бы отказаться. Это было больно и страшно и ощущалось, как самая большая уязвимость. Только он не мог понять, перед кем.

— Думаю, он просто пытается произвести на тебя впечатление, — холоднее, чем он рассчитывал, ответил Драко и был удивлён тем, что Грейнджер рассмеялась ещё громче.

— Мне кажется, он не настолько дурак, чтобы думать, будто у него есть какой-нибудь шанс.

«Действительно, не дурак, — мрачно думал Малфой, в задумчивости кусая губу. — Поэтому он и пытается тебя подтолкнуть в сторону Нотта. Ты не заметила того, что заметил Блейз. И я. Тео действительно тобой заинтересован, насколько его вообще может заинтересовать представительница женского пола».

Это ещё больше раздражало Драко. Он не мог чётко выразить мысль, формирующую его возмущение по данному поводу, и старался не заострять на этом своё внимание. Вслух же он сказал совершенно иное:

— Ты так говоришь, как будто у кого-нибудь, кроме Уизли, вообще есть какой-либо шанс.

Веселье на лице Гермионы будто выключили коротким «нокс». Её щеки вспыхнули, и она низко склонилась к пергаменту, пытаясь скрыться за упавшими на лицо волосами. Она была… смущена? Брови Драко поползли вверх, но затем резко вернулись на место. Он встал с прекрасного ложа и вернулся в своё кресло, слева от камина. Ему нужно было подумать.

Она не сразу покинула его колени, когда только проснулась. В голову закрадывались сомнения: сколь долго она лежала без сна, притворяясь спящей? Значит ли это, что она наслаждалась его лаской? И та безумная волна желания — была ли она продолжением и следствием тех невинных прикосновений, которые он позволил себе, пока она спала?

Все эти мысли порождали в Драко ураган непрошенных эмоций и чувств, которые он отчаянно пытался заглушить доводами рассудка. Он не хотел надеяться. Он не хотел жаждать её. Но все знаки говорили об одном:

У него был шанс.

========== XIX ==========

— Я отошлю Теодору сову, как только проснусь.

Она не произнесла за всю ночь ни слова, вновь и вновь перечитывая переведённую историю. Драко не был против тишины, ему тоже было о чём подумать. Из книги не было однозначно понятно — имеет ли заклятье обратное действие? Наоборот — никакого подтверждения тому, что это проклятье использовалось после смерти его создателя, а он, тем временем, использовал его всего несколько раз за свою жизнь.

Насколько Малфой помнил из историй о чистокровных семействах, помолвку назначали за несколько дней до свадьбы, иначе кто-нибудь да догадался бы, что все невесты испытывают одинаковые симптомы.

— Газеты уже успокоились на мой счёт?

— Ты же знаешь, что да. — Гермиона наконец-то вернулась в своё кресло. — Никаких изменений за четыре недели — тут даже Скитер не сможет придумать, что ещё написать.

— Жаль. В газетах можно было бы узнать о состоянии матушки.

Гермиона бросила на него косой взгляд, и Драко едва удержался, чтобы не закатить глаза. Кажется, настало время вопросов. Интересно, она знает, что выглядит чуть иначе, когда в ней возникает любопытство?

— Вы близки с ней?

— С матушкой? — Ему не очень-то хотелось говорить на эту тему, но деваться от Грейнджер было некуда. Оставалось лишь тянуть время.

— Нет, со Скитер.

— Что?! — Светлые брови моментально взметнулись вверх.

— Расслабься, это была шутка. — Грейнджер издала тихий смешок, а затем вновь стала серьёзной и любознательной одновременно. — Конечно я имела ввиду Нарциссу Малфой.

Драко тяжко вздохнул, сел поглубже в кресло и задумался: «Как бы ответить Грейнджер, чтобы у неё после ответа не возникло последующих вопросов?»

Впрочем, он сомневался, что ему это удастся.

— Если судить по меркам чистокровных семей — да, близки. Подозреваю, что для маглов близость выглядит иначе.

— В чём выражается это отличие?

Малфой закрыл глаза, ругнувшись про себя. Нет, не удалось.

«Признайся уже сам себе, — вкрадчиво говорил ему внутренний голос, — тебе нравится отвечать на её вопросы». Отмахнувшись от него, он начал подбирать слова, нужные для объяснения.

— Потому что внешний наблюдатель никогда не догадается об этой близости. Только очень-очень внимательный, и то, ему потребуется масса времени. Думаю, ты помнишь, что оба моих родителя учились в доме Слизерина, каждый из них мастерски скрывает свои чувства и привязанности.

— И что же должен найти тот, кто будет очень внимателен? — не унималась Гермиона. Невероятно, но её любознательность пробуждала в нём забытое желание обличать в слова свои ощущения. Это было занимательным развлечением, практически единственным из доступных ему здесь.

— Мелочи, на самом деле. Взгляды, едва уловимые движения, мимолётные прикосновения, выражающие поддержку. Больше всего привязанность находит выход за стенами родного дома, но и там она сдерживаема приличиями и правилами поведения в обществе.

— Да, наверное, маглы будут более… раскрепощёнными в выражении своих чувств.

Малфой усмехнулся и запретил своему воображению вспоминать, насколько маглорождённые ведьмы, а конкретно эта, могут быть раскрепощёнными в выражении своих чувств, и как можно спокойнее ответил: