Страница 74 из 75
— Противоядия нет, — сказала я, пряча руки в рукава, чтобы не прикоснуться к нему. — А герцога не казни, он хоть и подлец, но твой родственник. Достаточно изгнания. К тому же, зачем тебе жаба на плече? Он ведь тоже королевской крови…
— Молчи и береги силы, — приказал Дагобер, он был бледен, как полотно. — У нас искусные лекари, они помогут.
— Это не важно, — теперь я запиналась на каждом слове и боялась, что не скажу все, что хотела. — Хорошо, что все так закончится, они все равно постоянно бы попрекали тебя мной… Зато теперь ты знаешь, что дар феи Сирени — он вовсе не страшный, просто найди самую прекрасную девушку, а не самую красивую. И не забудь, что говорил о равенстве всех, ты…
— Какая девушка? — перебил меня Дагобер. — Мне никто не нужен кроме тебя! — и он свирепо вскинул голову. — Где лекарь? Срочно противоядие!
Мне стало смешно, что он думает совсем не о том, о чем надо, я усмехнулась и чуть не подавилась жемчужиной, потому что лежала на спине. Дагобер приподнял меня и снова потребовал лекаря.
Я закрыла глаза, и теперь я слышала его голос как сквозь одеяло, намотанное на голову — что-то бесконечно далекое. Впрочем, это не так уж и плохо — умереть на коленях эльфийского принца, в пяти минутах от короны, когда сделала лучшую поделку в своей жизни…
Запахло сиренью — нежно и приятно, и я снова подумала, что умирать не так уж и страшно, когда умираешь за хорошее дело. Дагобер будет жить, отменит законы своего дядюшки, пусть и не сразу, но равноправие станет основным принципом, и никто больше не будет обижать папашу… или Пыша…
Последним усилием я приподнялась, чтобы сказать Дагоберу, что… что сказать?.. Как я его люблю? Но он и сам это знает… Но слова — они приятные сердцу… Напоследок надо сделать что-то приятное для его сердца.
— Послушай… — начала я и замолчала на полуслове.
Гости, собравшиеся в церкви, расступились, и по образовавшемуся коридору, мимо изумленных гномов, орков, людей и эльфов прошла фея Сирени — самая прекрасная, самая древняя и в то же время самая юная. В белом платье, со струящимися белокурыми волосами, в короне из гроздьев сирени, она шла к алтарю, смотрела на нас с принцем и улыбалась.
На коронации присутствовало много важных господ — в том числе и старейших и могущественнейших эльфов, которые входили в Ареопаг. Но рядом с феей Сирени все они показались наивными подростками. И они это почувствовали, потому что после секундного колебания склонились, приветствуя фею и признавая ее великолепие и превосходство.
Герцог, стоявший возле самого алтаря, вдруг сделал шаг назад, оступился и чуть не упал с лестницы. Он сумел сохранить равновесие, но Жабыч не удержался и свалился с его плеча прямо в толпу гостей. Эльфы бросились в разные стороны с визгом, чтобы не соприкоснуться с мерзким существом, и кто-то из стражников наподдал жабу сапогом, как тряпичный мяч, отправив в полет через весь храм — прямиком к порогу.
Пронзительный вопль раздался под сводами, и герцог Асгобер бросился следом за своим бородавчатым питомцем. Но расстояние между ними было слишком большое — гораздо больше двенадцати шагов. Спрыгнув с лестницы, герцог зашатался, схватился за горло, потом за сердце, а потом рухнул лицом вниз и больше не двигался.
— Что это? — с ужасом спросил Дагобер, прижимая меня к себе. — Тоже жабий яд?
— Нет, — сказала фея Сирени с жалостью, остановившись возле поверженного Асгобера и покачав головой, — Этот яд — его собственный. Он погиб не от заклятья, а от своей злости, от своей ярости, от страха. Что ж, возможно, для него это — лучший выход. Такой злобный, такой несчастный…
Эльфы тем временем разбежались, брезгливо давая дорогу Жабычу, который прыгал к выходу и бормотал:
— Вот и славно, что я теперь свободен. Как же вы надоели мне, вонючие кривляки-эльфы! Скорей бы оказаться в болоте, подальше от вас!
Но тут Дагобер опомнилася:
— Фея! — крикнул он, подхватывая меня на руки и сбегая по ступеням. — Один раз ты уже спасла ее, спаси и во второй! Я сделаю для тебя все, что угодно… все, что прикажешь…
Голос его зазвенел, а по застывшему лицу заструились слезы. Самые настоящие слезы. Получалось, что принц Дагобер плакал, отчаянно стесняясь, и пытаясь сдержаться. От удивления я позабыла о смерти, которую уже готова была встретить, и возмущенно зашипела:
— Эй! Ты чего?! На тебя смотрят! Ты же почти король!
— Не надо грустить, не надо ругаться, — сказала фея Сирени и поцеловала меня в лоб. — Не для того я награждаю дарами, чтобы они приносили слезы и раздор. Ах, моя дорогая, — она достала платочек и вытерла мне лицо и шею, — сколько безрассудного бесстрашия в тебе. Сколько, поистине, королевской отваги… Принц, можешь отпустить ее. Она вполне обойдется своими силами.
Дагобер медленно, словно во сне, поставил меня на ноги, все еще придерживая под локоть.
Но мышцы больше не стягивало, и ледяной холод отступил, и язык мой готов был болтать без устали.
— Я не умру? — спросила я совсем по-детски.
— Конечно, не умрешь, — фея Сирени погладила меня по щеке, по голове и легко щелкнула по кончику носа. — Что значит жабья слюна по сравнению с могуществом феи?
— Хвала небесам! — Дагобер чуть не задушил меня в объятиях, хотя я сильно подозревала, что он таким образом незаметно вытер мокрое лицо о мой воротник. — Благодарю тебя, — сказал он фее. — Ты появилась очень вовремя.
— Разве я могла не поздравить милую гному? — проворковала она. — И я пришла с подарком…
— Стоп-стоп-стоп! — к принцу уже вернулась его властная деловитость, и он решительно встал между мной и феей. — Будем считать, что мы уже получили твой подарок — ты спасла Эрмель. Прошу прощения, но хватит с нас твоих даров.
— Дагобер! — одернула я его. — Прояви уважение!
— Со всем уважением и благодарностью, — заявил этот наглец, — я прошу больше не награждать ни меня, ни мою жену никакими дарами. Прости, но на них больше здоровья не хватит. Что стоите? — он строго взглянул на стражников, что топтались у выхода и указал на тело дяди.
Стражники с опаской схватили герцога за сапоги и воротник камзола, и потащили вон.
— Коронация переносится, здесь надо хорошо все вычистить, — продолжал командовать Дагобер, но фея его перебила.
— Нет-нет! — она говорила негромко, но все ее услышали. — Коронация должна быть завершена. Столько гостей, накрыты столы… Нет, принц, вы не можете так поступить со всеми нами.
— Хорошо, — Дагобер протащил меня к алтарю и преклонил колени перед изумленным храмовником. — Только быстрее, мы и так потратили на это слишком много времени.
Наверное, никогда еще церемония не была такой быстрой. После помазания, Дагобер просто-напросто взял корону и надел на себя, вторую корону пристроил на голову мне, а посох подержал и вернул храмовнику.
— Дело сделано, — объявил он и обернулся к гостям. — Король Дагобер и королева Эрмель торжественно клянутся перед своим народом править справедливо и по закону, соблюдая равенство всех на веки вечные! Будь то эльф, гном, человек, орк или иное существо, все мы — дети одной страны, и этот закон будет соблюдаться, пока правит династия Харфагри. И никаких подарков! — предостерег он фею Сирени, решительно хватая ее под одну руку, меня под другую — и увлекая к выходу.
— Но может, все-таки выслушаешь меня, милый принц, — сказала фея. — Хоть ты и недоволен, но согласись, что все очень хорошо закончилось. Ты понял, чем прекрасное отличается от красивого, и поэтому освободился от моего зловещего дара. А милая гнома, показала, что настоящие волшебство и благородство живут только в добром и любящем сердце, и поэтому тоже свободна. Ведь у королевы достаточно драгоценных камней, а цветы ей будет дарить любящий муж.
Дагобер чуть не споткнулся, услышав это.
— То есть, — он остановился, глядя на фею внимательным прищуром, — больше моя жена не станет плеваться жемчугом и прочими камнями?
Фея с улыбкой покачала головой.
— Это самый прекрасный подарок, что я получал в жизни, — заявил Дагобер и потащил нас дальше. — Вперед, вперед, дамы! Столы накрыты и ждут, да и есть что праздновать. Так, Эрмель? Ты рада?