Страница 72 из 75
У меня захватило дух, и пока эльфийки закрепляли диадему и фату шпильками, я с трудом сдерживалась, чтобы не разреветься.
— Невеста и так красивее всех, — продолжала госпожа Дафна, — но мы немного поможем природе.
Она прошлась пуховкой по моему лицу, слегка подкрасила мне брови и ресницы, а баночку с румянами подержала и поставила на стол, решительно сказав:
— Нет, румяна не нужны. Эти щечки и губки и так ярче рубинов!
Она еще раз окинула меня придирчивым и внимательным взглядом, а потом опустила на мое лицо фату.
К алтарю меня должен был вести отец, и я тревожно высматривала его, когда открытая карета подъезжала к убранному цветами и лентами храму. Где же папаша?! Передумал приходить?!
Я не узнала отца в важном гноме в темно-синем камзоле, а когда разглядела слезинки в папашиных глазах, бросилась ему на шею, позабыв, что могу помять платье.
— Ты самая красивая на свете, — сказал папаша, достал платок и трубно высморкался.
День выдался чудесным — солнечным, голубым, без единого облачка. Народу на улицах и вокруг храма было столько, что воробей бы не пролетел сквозь толпу. Я увидела Свиору, Морни и мастера Толяпара, и помахала им рукой. В самом храме нас встретили Барт, гномы во главе с Регином, орки, которых праздника ради принарядили по последней моде и теперь они стояли совершенно потерянные, боясь даже почесать нос.
А потом я увидела Дагобера.
Он ждал меня у алтаря, в золотом парчовом камзоле — именно таким я видела его на балу, когда пряталась в замке, чтобы хоть краем глаза посмотреть на эльфийское великолепие. И как же он был красив!..
Папаша засопел, передавая меня принцу, но я ничего больше не видела и не слышала, стоило Дагоберу коснуться моей руки.
Я умудрилась ничего не перепутать — говорила то, что нужно, и даже не споткнулась, когда повернулась к принцу, чтобы он откинул фату для первого поцелуя.
Первого! Мне стало невероятно смешно. Сколько раз мы с Дагобером уже целовались — и украдкой, и открыто! Это было ужасно неприлично, но я прыснула прямо перед алтарем, и на глазах у изумленных гостей рассыпала пригоршню отборных жемчужин.
Кто-то в первых рядах ахнул, кто-то неуверенно предположил, что порвалось ожерелье, но госпожа Дафна быстро навела порядок среди гостей, и ритуал не был испорчен.
Потом были поздравления, когда нас с Дагобером осыпали цветами и пшеничными зернами, и свадебный пир на городской площади, который затянулся до самой полуночи. Мне казалось, я перетанцевала со всем городом, но Дагобер то и дело отбирал меня у очередного кавалера и нашептывал мне на ухо всякие неприличности насчет предстоящей ночи, отчего я краснела и усиленно щипала его, пока никто не видел, а он лишь посмеивался.
Единственное, чего я так и не смогла сделать — заговорить с герцогом Аскобером. Больше всего я боялась, что он пригласит меня танцевать, и отказаться будет невозможно. Но герцог сидел за столом в компании Жабыча и посматривал на Дагобера, как любящий папочка. Несомненно, он ждал, что утром племянника найдут бездыханным в брачной постели.
А вдруг?..
Вдруг, он окажется прав?..
Сердце мое сжималось от страха, но я усилием воли прогоняла тяжкие опасения. А Дагобер… он казался безмерно счастливым.
— Коронация состоится через неделю, — сказал он, когда мы после очередного танца вернулись на свои места — на троны, украшенные цветами из королевской оранжереи. — Надену на коронацию твой алмаз, и с этих пор он будет входить в тронное облачение всех последующих королей.
— Там написано «Дагобер», — напомнила я. — А представь, если короля будут звать Эдгар?
— Фарин, — предложил вдруг принц. — Почему бы не назвать нашего сына Фарин? А Дагобер — сделаем его обязательным вторым именем для всех наших потомков.
Я как раз пригубила бокал и едва не поперхнулась, услышав про сына.
— Кстати, а не пойти ли нам спать? — прошептал Дагобер, словно невзначай кладя руку на мое колено.
69
Утром следующего дня я проснулась, чувствуя себя невероятно, бесконечно счастливой. Неужели, все это не было сном? И свадьба, и танцы на площади при фонарях и фейерверках, и… Дагобер, задувающий свечи в нашей спальне.
Я вспомнила, как он нежно и в то же время настойчиво уговаривал меня снять сначала подвязки, потом чулки, а потом…
Спрятав в ладонях пылающее лицо, я переживала прошедшую ночь каждой частичкой души и тела. Ах! Неужели это все происходило со мной?..
Но тут я вспомнила про заклятье и рывком села в постели. Ночь после свадьбы! Получилось ли разгадать дар феи Сирени?!.
С замиранием сердца я склонилась над принцем, который лежал рядом, разметавшись и сбросив одеяло. Грудь Дагобера мерно вздымалась и опускалась, и я со вздохом облегчения рухнула в подушки.
Жив!.. Мы выиграли!..
Теперь это было полное, абсолютное счастье. Тихонько поцеловав спящего мужа в плечо, я сползла с кровати, накинула халат, предусмотрительно оставленный кем-то в кресле возле постели, и вышла из спальни, потягиваясь и позевывая.
— С добрым утром, невестка! — раздалось над самым моим ухом, и сон сняло, как по стуку волшебного посоха.
В коридоре стоял герцог Асгобер, и судя по всему, топтался он тут уже долго.
— Как он? — спросил герцог, и не смог сдержать жадной надежды.
Я смотрела на него с гневом и презрением. Жаба на его плече надулась, как зеленый шар — еще немного и лопнет.
Не дождавшись ответа, герцог шагнул к спальне, намереваясь войти, но я ударила его в живот кулаком, вложив в удар всю силу. Его светлость захрипел и согнулся пополам, а Жабыч шлепнулся на пол, как кусок сырого теста, возмущенно квакнув.
— Ты что творишь, коротконогое чучело?! — прошипел герцог, когда смог говорить.
— С Дагобером все в порядке, — сказала я веско, потирая костяшки. — Но только попробуй потревожить его — я еще покрепче ударю.
Словно в ответ дверь спальни скрипнула, и появился Дагобер — растрепанный, сонный, в одних подштанниках.
— Почему это я проснулся один? — спросил он у меня. — А ну в постель, моя драгоценная жена. Я только распоряжусь насчет кофе и булочек на завтрак, и кое-что расскажу тебе, — тут он подшлепнул меня пониже спины и пошел по коридору, кивнув герцогу, который только-только смог выпрямиться, придерживаясь о стену: — Доброе утро, дядя.
— Ты мог бы и не утруждать себя, Дагоберчик, — сказал герцог ему вслед. — Я сам прикажу подать завтрак!
— Ничего, — бросил Дагобер через плечо, — мне все равно надо прогуляться.
Мы с герцогом проводили принца взглядами, а потом его светлость поднял Жабыча и усадил себе на плечо.
— Жив, значит, — сказал он сквозь зубы, словно позабыв о моем присутствии.
— Неожиданно, да? — холодно сказала я. — Оставьте уже свои черные планы, или пожалеете.
— Оставить? — он посмотрел на меня с веселым недоумением. — Когда корона так близко?
Я следила за ним настороженно: что еще придумал? ведь он не успокоится…
Герцог понял мои мысли:
— Ты права, я уже знаю, что делать, — он улыбался ласково и предусмотрительно держался на расстоянии. — Жаль, что заклятье феи не подействовало. Но я подозревал, что она — пустая балаболка. Проливать королевскую кровь чревато, но можно попробовать по-другому… — он схватил жабу за широкую морду, принуждая раскрыть пасть, и спросил меня: — Знаешь, чем опасен Жабыч? Его слюна — страшный яд. Если попадет на кожу — умрешь быстро и мучительно, потому что противоядия не существует.
— Но тогда вы бы умерли первым! — воскликнула я, холодея от ужасного предчувствия.
— Яд Жабыча на меня не действует, — сладко сказал герцог. — Мы с ним нераздельны, разве можно навредить самому себе? Змеи ведь никогда не травятся собственным ядом. Если вы, два влюбленных идиота, обошли проклятье феи, то и я могу схитрить. Отравить — это не пролить кровь. Игра слов, не так ли?
— Ты не посмеешь, — сказала я в бессильном отчаянии.