Моя драгоценная гнома

Жаба недовольно квакнула.

— Он будет рад, — заверил ее дядя принца.

— Не сомневаюсь, — проскрипела жаба. — Но он шустрый. Лучше бы ты раскошелился на призраков.

— Слишком много просят, а толку никакого, — отрезал Асгобер. — Столько взяли, а работу не сделали. А ведь это ты убеждал меня, что обратиться к ним — верное решение, так что помалкивай.

— Если бы ты не жадничал… — возмущенно квакнула жаба.

— Я и не жадничал, — герцог шлепнул жабу по макушке. — Казна поиздержалась, откуда бы я взял столько? Да и нам это ни к чему теперь. Ведьмы погибли, и Дагоберчик снова будет искать красавицу, чтобы выжить.

— Пусть ищет, — квакнул Жабыч.

— Пусть, — согласился герцог. — А время идет…

— И срок приближается…

— Пойдем, сообщим о страшной трагедии, — герцог пощекотал Жабычу брюхо и вышел вон.

Досчитав до десяти, я выбралась из-за шторы, на четвереньках добралась до порога, а там вскочила и припустила наугад по темным коридорам замка.

Бегство наугад не могло длиться долго. Я мчалась со всех ног, натыкаясь на стены, чудом не падая, когда оказывалась на лестнице, ведущей вниз, и спотыкаясь и разбивая колени, когда лестница вела вверх. В очередной раз скатившись по лестнице, я врезалась в кого-то, державшего свечу. Свеча упала и погасла, а я забилась в чьих-то крепких руках.

— Откуда ты здесь, позволь спросить?! — услышала я голос принца Дагобера, и тут же оставила попытки освободиться. — Ты же должна была ждать в моей комнате! — продолжал отчитывать меня принц.

Я приникла к нему, пряча лицо у него на груди и пытаясь отдышаться.

— Ты откуда так летишь? — спросил Дагобер, подхватывая меня на руки. — Я чуть с ума не сошел, боялся, что ведьмы тебя поймали…

— Ведьмы мертвы… — выпалила я.

Мне хватило пары минут, чтобы рассказать, что произошло — как сестры не поделили жениха и убили друг друга, и маркграфиню по нечаянности. Дагобер занес меня в свою комнату, прикрыв двери, усадил в кресло и налил воды в бокал. Принц слушал меня, внимательно хмурясь, и не перебивая ни полсловом.

Выпив воду залпом, я хотела перейти к роли дядюшки Асгобера во всей этой истории, как вдруг в комнату принца ввалился целый отряд вооруженных до зубов эльфов во главе с герцогом.

— Дагобер! — закричал герцог, бросаясь к племяннику так стремительно, что Жабыч чуть не свалился с его плеча. — Ужасное несчастье! Надо немедленно увезти тебя отсюда! А это кто? — он соизволил заметить меня, сидевшую в кресле с бокалом в руке.

— Ты не узнал ее, дядя? — спросил Дагобер, поглядывая то на герцога, то на сопровождавших его эльфов. — Это моя невеста.

60

Трудно сказать, кого заявление принца поразило больше — герцога, сопровождавших его эльфов или меня. Пальцы мои разжались, и серебряный бокал упал мне на колени, скатился по подолу платья и мягко приземлился на ковер с толстым ворсом.

Все мы проследили его путь, будто заколдованные, и продолжали смотреть, как он лежал, покачиваясь, и поблескивая чеканными стенками. Принц Дагобер единственный остался невозмутим. Он наклонился и поднял бокал, поставив на стол. Это словно разорвало колдовские чары, и эльфы зашептались за спиной герцога, а сам дядюшка Асгобер стал удивительно похож на жабу, примостившуюся на его плечи. Мне показалось, что даже глаза у них стали одинаковыми — светлыми, круглыми, глупо вытаращенными.

— Дяде известно, что я согласился на брак под принуждением дочерей маркграфини и ее самой, — сказал Дагобер, кладя руку мне на плечо.

Под его рукой я замерла, как пришпиленная булавкой бабочка, только все тело била нервная дрожь. Дагобер чувствовал это и успокаивающе поглаживал меня по плечу.

— Теперь, когда ведьмы наказали сами себя, я свободен, — продолжал он, — и желаю жениться на самой прекрасной девушке во всем королевстве. На госпоже Эрмель, дочери достопочтенного Багза.

Он замолчал, давая эльфам возможность что-либо сказать, но те потрясенно смотрели на меня, а я чувствовала, как кровь приливает к лицу, и краснела — мучительно, обжигающе.

— Но, Дагобер… — сказал герцог, заговорив с третьей попытки — было видно, что слова он подбирал с трудом. — Ведьмы погибли, все прекрасно… И твои желания — они важны… несомненно… Но как же… — он многозначительно кашлянул, — желание феи Сирени?..

— Не беспокойся, дорогой дядюшка, — заверил его Дагобер и наклонился ко мне, заглядывая с улыбкой в глаза. — Госпожа фея одобрит мой выбор и порадуется нашему счастью.

— А… — герцог оттянул ворот камзола, чтобы глотнуть воздуха.

Потревоженная жаба квакнула, и Асгобер легко хлопнул ее по макушке, чтобы молчала.

— Но она — гнома!.. — произнес кто-то из эльфов.

От этого тихого возгласа я готова была провалиться в подвалы замка вместе с креслом, но Дагобер и глазом не моргнул.

— Да, понимаю, что для многих это будет неожиданностью, — сказал он небрежно. — Но таково мое решение. Я люблю госпожу Эрмель всем сердцем, и только она может составить мое счастье.

— И никто не посмеет этого оспорить! — подхватил герцог с энтузиазмом. — Если мой племянник полюбил госпожу Эрмель, значит, она и в самом деле самая прекрасная, самая удивительная и самая необыкновенная! Поистине, это радостная весть среди всех несчастий, что свалились на нас в последнее время!

Эльфы за его спиной подобной радости не разделили и переглянулись почти с ужасом, и от одного этого впору было умереть на месте. Меня бросало то в жар, то в холод, и то хотелось вцепиться в Дагобера, спрятав лицо у него на груди, чтобы не видеть эльфийских взглядов, полных презрения и удивления, то врезать ему под дых.

— Но сейчас нам надо уделить время другому, — снова заговорил Дагобер, и в голосе его послышались по-настоящему королевские нотки. — Надо оцепить место гибели колдуний, пригласить дознавателей. Колдовство в благородном семействе — вещь нерядовая. Наверняка, у ведьм есть тайник с запретными книгами и снадобьями. Возможно, у них есть сообщники.

— Конечно, конечно! — засуетился дядюшка. — Мы сейчас же примем меры! — и он замахал на эльфов, приказывая им покинуть комнату принца.

— Я должен быть там, — сказал Дагобер ласково, погладив меня по щеке. — Побудь здесь, я скоро вернусь.

Я смогла только кивнуть, и когда он ушел, долго сидела в кресле, вжавшись в спинку.

Невозможно поверить… Но все это было — это же не сон? Дагобер сказал — невеста. Невеста!.. Я — невеста наследного принца?! Гнома Эрмель — будущая королева?! Да это звучало даже… по-дурацки… А может, принц просто пошутил?

От этой мысли меня словно бросили в ледяную реку — даже сердце захолодило. Пошутил? Но зачем нужно было шутить так глупо?.. Он сказал, что полюбил меня… Ой! А что он говорил Белладонне, когда просил ее раздеться?!.

Неизвестно, до чего бы я еще додумалась, но в это время в комнату вошла госпожа Дафна. Я вскочила, кланяясь, но она остановила меня жестом и сама поклонилась мне — очень красиво, изящно, с таким чувством собственного достоинства, как могла бы поклониться королева. Я опять покраснела и совершенно не знала, что сказать.

— Его высочество поручил мне присмотреть за вами, — сказала госпожа Дафна, сложив на животе руки и рассматривая меня с изумлением. — Не знаю, не ослышалась ли я, но милорд герцог назвал вас невестой принца Дагобера, а его высочество не возразил.

Отмалчиваться не было смысла, и я промямлила, избегая смотреть эльфийке в глаза:

— Поверьте, мне он сказал то же самое, но я думаю, что его высочество шутит…

— Странная шутка, — госпожа Дафна сдержанно улыбнулась. — Неужели, такое бывает на свете, и прекрасный принц полюбил гномика Эрма, как в сказке? Но давайте присядем, если вы не хотите спать?

Я отрицательно мотнула головой, и забралась в кресло, подтянув колени к груди. Спать в такую ночь?! Это каким же бесчувственным булыжником надо быть?!

Эльфийка пододвинула табуреточку и села напротив меня. Вид у нее был — точь-в-точь, как у моего папаши, когда он собирался прочитать очередную нотацию, как должен вести себя добропорядочный гном, если я умудрялась подраться трижды за день или была уличена в поедании булочек с селезенкой в компании Пыша.