Моя драгоценная гнома

— Ты выглядишь прекрасно, — сказал Дагобер.

Эрмель робко посмотрела на него, и глаза заблестели, как драгоценные камни.

— Правда? — спросила она с такой надеждой, что Дагобер засмеялся.

Она тоже засмеялась — неуверенно, и сразу же оборвала смех, успев поймать упавшую жемчужину. Никто из эльфиек ничего не заметил, потому что они стояли позади гномы.

— Теперь тебя никто не узнает, — сказал принц, подходя к ней, беря за руку и поднося к губам для поцелуя.

Эрмель отшатнулась, будто он собирался ее укусить.

— Ты… зачем это? — спросила она и покраснела — быстро, пламенно.

— Вживаюсь в роль, — ответил Дагобер. — Мальчишкой ты казался неуклюжим, а вот девчонка из тебя вышла — куда как хороша.

— Можно… посмотреться в зеркало? — спросила она тоненьким голоском.

— Я провожу, — Дагобер предложил ей руку с поклоном, не обращая внимания на изумление Ли.

— Что мне следует делать? — спросила гнома, нервничая.

— Просто взять меня за руку, — подсказал Дагобер.

— Не обращайся со мной, как с эльфийской принцессой, — проворчала она, крепко сжимая его ладонь, — а то меня стошнит.

Они подошли к зеркалу одновременно, и Дагобер увидел, как круглая мордашка гномы вспыхнула румянцем, а потом в ее глазах появились обида, разочарование и… грусть.

— Что не так? — спросил он, пытаясь поймать ее взгляд в зеркале. — Тебе не нравится?

Она отвернулась от зеркала, дрожащими руками разглаживая лиф жемчужного цвета платья, в которое ее нарядили.

— Эй, чем ты огорчен, Эрм? — Дагобер взял ее за плечи и легонько встряхнул. — Ну-ка, быстро выкладывай.

Она горестно покачала головой и долго отмалчивалась, пока он тормошил ее, требуя ответа.

— Ничего не изменилось, — прошептала она, наконец, едва сдерживая слезы, и махнула в сторону зеркала, избегая смотреть в него. — Такой же… гном…

— Очень хорошенький гном, — Дагобер наклонился и поцеловал ее.

В губы. При всех.

Эльфийки ахнули, а что касается Ли, она едва не упала в обморок, схватившись за сердце.

— Ты что это?.. — Эрмель дернулась, но Дагобер ее удержал. — Ты совсем спятил, твое высочество?! — она терла губы тыльной стороной ладони и… краснела, краснела, хотя дальше, казалось, краснеть было некуда. — Я… я тебе нос сломаю…

— И это вместо благодарности, — поругал ее принц. — Взгляни-ка на себя еще раз, — он почти насильно развернул гному к зеркалу и наклонился, обнимая ее со спины и прижимаясь щекой к ее щеке. Эрмель затрепыхалась, пытаясь ускользнуть, но почти сейчас же затихла, заворожено глядя на свое отражение. — Во-первых, посмотри на это сияющее лицо, на румяные щеки, на алые губы — они могут принадлежать только самому прекрасному существу, самому чудесному, самому драгоценному.

Гнома слушала его слова, словно заколдованная, забыв даже дышать. Она медленно подняла руку и коснулась своей щеки, губ, подбородка.

— Посмотри, как блестят глаза этой милой девушки, — продолжал Дагобер тихо, поглаживая Эрмель по распушенным и расчесанным до шелковистой гладкости волосам, — они как звезды, в них посмотришь — и улетаешь в другой мир. Туда, где цветут розы, где поют соловьи…

— Соловьи?.. — прошептала она.

— Самые сладкозвучные, — подтвердил Дагобер. — Посмотришь в эти глаза — и забываешь обо всем. А волосы? — он пропустил между пальцев шелковистые пряди. — Они мягкие, как пух. Зачем было прятать такую красоту под гномьим колпаком? А как тебе идет это платье…

— Правда, идет? — Эрмель шумно вздохнула. — Мне кажется, я выгляжу в нем…

— Как благородная девица, — перебил ее Дагобер и обратился к эльфийкам: — Вижу, что вы славно постарались, даже сделали подкладки под лиф — это выглядит по-настоящему соблазнительно, — он протянул руку, делая вид, что хочет коснуться аппетитных выпуклостей на груди Эрмель, но она поспешно отскочила, глядя на него с настоящим ужасом. — Береги эти яблочки, малыш, — ухмыльнулся Дагобер, — уверен, что многие мужчины захотят их сорвать. Не выдавай себя раньше времени. Экипаж готов?

— Да, ваше высочество, — Ли выглядела так, словно на ее глазах корова оперилась и полетела. — Все, как вы просили…

— Поедем в экипаже? — спросила Эрмель, невольно прижимая ладони к вороту, словно уже оберегая свое сокровище.

«Поздно, — сказал ей мысленно Дагобер. — Я уже их видел, надо было прятать понадежнее».

А вслух произнес:

— Неужели ты думаешь, что наследный принц отправится с визитом к маркграфине пешком? Расходы запишите на мой счет, пожалуйста, — он раскланялся с эльфийками, а потом самым галантным образом подал руку гному: — Прошу, госпожа Эрмель.

Она была так поражена, что он назвал ее по имени, что беспрекословно протянула ему руку и позволила вывести себя из «Сада фей», и усадить в открытую коляску, на кожаные красные подушки. И только когда возница подхлестнул лошадей, и коляска покатилась по улице, Эрмель очнулась.

— Почему… почему ты так назвал меня? — спросила она.

Глаза у нее были, как два блюдца — огромные, широко распахнутые.

— А ты хочешь, чтобы я называл такую красивую барышню Эрмом? — ответил Дагобер вопросом на вопрос и легонько ущипнул ее за подбородок: — Сделай умное лицо, госпожа. Все-таки едешь с принцем.

51

Коляска катила по улице города, в котором я прожила столько лет, а мне казалось, что она летит по небесам. Все прохожие смотрели только на нас, а встречные всадники уступали дорогу. Я видела, что прекрасные эльфийки — воздушные, как грезы, смотрели на меня с неприкрытой завистью, а эльфы провожали задумчиво взглядами.

Мельком я заметила воришку Пыша — он слонялся у здания банка, засунув руки в карманы. Взгляды наши пересеклись, и я увидела, как Пыш замер, открыв рот, и повернулся вслед за нами, как флюгер по ветру.

Дагобер сидел на красных подушках с истинно королевским видом, как будто рядом с ним ехала не гнома из торгового квартала, а королева луны и солнца. Время от времени он посматривал на меня и ободряюще улыбался, а я вспоминала поцелуй в «Саду фей» и чувствовала, что еще немного — и проснусь, Потому что это не могло быть реальностью.

Потому что я не могла быть той Эрмель, что дралась на улице или покупала телячью вырезку в мясной лавке. Все во мне было новым — и платье, и жемчуга, украшавшие волосы, и я сама было совершенно новой. Эту новую Эрмель я увидела в зеркале, и она сначала испугала и разочаровала меня, но потом… показалась чудом красоты.

Может ли быть такое? Но принц Дагобер сказал… и поцеловал…

Я бросила на него взгляд украдкой.

Зачем поцеловал? Он догадался, что гнома Эрма не существует? Но тогда почему не сказал, что догадался… А если не догадался, то почему поцеловал?.. Голова у меня пошла кругом.

Дагобер смотрел прямо, поверх головы возницы, но рука его вдруг нашла мою руку, накрыла, ласково сжала. Я боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть это мгновение. Наверное, я буду помнить его всю жизнь, до самой смерти. Что однажды — пусть хоть на миг! — я оказалась причастной к красоте, и была не сторонней наблюдательницей, а находилась рядом с ней, грелась ее лучами.

Главное — не забыть, что ты — всего лишь гном Эрм, который должен освободить отца, вернуть лавку и… убраться из этого города поскорее. В поясном кармашке моего нового платья лежал цветок счастливой сирени и кожаный мешочек с подарком феи, который я так и не удосужилась открыть. Что там? Я подумала об этом и снова забыла, потому что Дагобер погладил мои пальцы и посмотрел ласково. О! Не все ли равно, что там, в этом мешочке?..

Коляска въехала на мост, подкатила к воротам, и никто не посмел нас остановить. Маркграфиня выбежала навстречу, потому что ей, наверняка, доложили о прибытии принца, да и сама она могла увидеть его в окно.

— Ваше высочество! Какое счастье видеть вас в добром здравии! — она поклонилась принцу, а потом взглянула на меня. — С вами гостья? Мы не были представлены.

С небольшим опозданием появились дочери вдовы — обе в белых летящих платьях. Щеки девушек разрумянились от волнения. Увидев принца, они обе вскрикнули и поспешили приветствовать его.