Страница 5 из 38
– Боже мой, мисс Джекилл! Выходит, они снова взялись за свое. Это еще один из их отвратительных экспериментов. Но ведь, по последним сведениям, Ван Хельсинг жил в Амстердаме, где был университетским профессором, одновременно в юриспруденции и медицине. По крайней мере, это то, что нам удалось выяснить. Как же его дочь оказалась в Вене?
– Когда вы получили это письмо? – спросил Холмс.
– Чуть больше недели назад. Я не принесла его сразу, потому что нам нужно было сначала обсудить это между собой – ну, знаете, в клубе «Афина». Уверена, что вы понимаете, мистер Холмс. – На самом деле она была в этом далеко не уверена. Она внутренне готовилась к тому, что он будет недоволен.
Он нахмурился.
– Деятельность Société des Alchimistes интересует меня не меньше, чем вас, мисс Джекилл. Я желал бы, чтобы вы принесли мне это письмо сразу же, а не ждали больше недели, тем более что оно касается Ван Хельсинга, которого мы знаем как видного члена этого общества. Вам следовало принести письмо немедленно.
– Нет, мистер Холмс. – Она села еще прямее, если только это возможно (наша Мэри всегда сидит прямо). Она ждала такой отповеди, но он должен понять и принять тот факт, что она принимает решения сама. – Ваш интерес – интерес детектива: вы хотите защитить общество от новых преступлений. А у нас – то есть у клуба «Афина» – интерес личный. Люсинда Ван Хельсинг – одна из нас, и мы намерены ее спасти. Мы собираемся ехать в Вену – я сама планирую поехать, и Жюстина с Кэтрин отправятся со мной.
Краем глаза Мэри видела, как Ватсон поднял руку и открыл рот – кажется, он хочет что-то возразить?
– Доктор Ватсон, если вы хотите прочитать мне нотацию о том, что юные леди ни в коем случае не должны ехать в Вену, чтобы спасти такую же девушку, попавшую в беду, я напомню вам о той ночи, когда мы стояли у товарного склада лондонских доков, готовясь спасать Жюстину от Адама Франкенштейна. Думаю, мы проявили себя превосходно. Поэтому, пожалуйста, не трудитесь.
Ватсон со смущенным видом сгорбился в кресле. Может быть, она слишком резко на него набросилась?
– У меня нет намерения читать вам нотации, мисс Джекилл, – сказал Холмс. – Так вы позволите мне договорить?
Вид у него был… пожалуй, такой, будто все это кажется ему прежде всего забавным.
– Конечно, – сказала Мэри. По крайней мере, он, кажется, не сердится. Но ничего забавного в этой ситуации не было.
– Если бы я был свободен, я бы предложил сопровождать вас, мисс Моро и мисс Франкенштейн. Разумеется, с вашего позволения. – Он поклонился, однако эта демонстрация покорности не вызвала у Мэри доверия. С каких это пор он стал таким скромным? – Однако мне необходимо быть здесь. Есть одно дело – не связанное с Société des Alchimistes, то, о котором я упоминал ранее. Мне предложил им заняться мой брат, Майкрофт.
Брат? У Холмса есть брат? Мэри только теперь пришло в голову – у него ведь, конечно же, есть или были и мать, и отец – как у самых обыкновенных людей. А как же иначе – не из яйца же он вылупился, в конце концов!
Диана: – А может, и из яйца. Лично я бы нисколько не удивилась!
Иногда так легко могло показаться, что он – что-то вроде ходячей говорящей машины. Не столько человек, сколько устройство для обработки информации.
– Я еще точно не знаю, в чем оно состоит, – продолжал он, и Мэри поняла, что на миг потеряла нить разговора. Как непохоже на нее!
– Майкрофт не похож на меня – ни внешне, ни по своим склонностям. Он не мотается туда-сюда по свету, не напрашивается на неприятности, как выражается инспектор Лестрейд, не собирает сведения в среде преступных элементов. Нет, он словно паук в своей путине. Сведения приходят к нему сами, а он их хранит в тайне, зачастую лишь до той поры, когда придет время действовать. Причем он никогда не действует сам, только руками других – несколько раз бывало, что и моими. Если развернуть метафору – паук всегда чувствует, когда в паутину попадает какое-то насекомое. Вот это и есть то, о чем Майкрофт дал мне знать, – легкое подрагивание нити, не более. Но если мой брат просит меня не уезжать из Лондона, я всегда знаю, что предстоит нечто важное. И Ватсон тоже нужен мне здесь, особенно учитывая, что мне придется обходиться без вас… Кто-то из вас мне совершенно необходим. Поэтому нет, Ватсон, вам не придется осуществить ваше рыцарственное намерение сопровождать мисс Джекилл и других афинянок в Mitteleuropa[1], хотя я вижу, что оно написано у вас на лице. Может быть, вас немного утешит то, что мисс Раппаччини, по всей видимости, тоже остается здесь.
Ватсон, кажется, вновь собирался возразить, но Холмс продолжал:
– Однако, мисс Джекилл, я все же могу вам помочь. У меня есть для этого кое-какие возможности, даже в Вене.
– В самом деле? – Что же это за возможности у него там? Не может же нерегулярная команда Бейкер-стрит добраться до самой Австро-Венгерской империи.
Холмс поднялся и подошел к письменному столу со сдвижной крышкой, стоявшему у камина, – тому самому, за которым обычно работала Мэри. Он был всегда открыт, хотя часто ей приходилось расчищать его от стопок книг и бумаг, чтобы было где расположиться. Холмс нажал на декоративную планку между двумя ящиками, и она открылась, – Мэри и раньше подозревала, что это потайной ящик, но никогда не пыталась открыть его сама. Она была не из тех, кто сует нос в чужие потайные ящики, не то что некоторые…
Мэри: – Диана! Перестань лягаться! Я пишу роман, а ты перебиваешь мне ход мыслей. Холмс достал оттуда какую-то бумагу. Что это?
Какое-то время он стоял и молча смотрел на нее, а потом протянул Мэри. А, фотография. Мэри взяла ее за края. Это оказалось что-то вроде афишки, извещающей о театральных спектаклях.
Актриса в сценическом костюме, изображающая… наверное, кого-то из персонажей Шекспира? Королеву, судя по средневековому платью и короне. Корделия? Леди Макбет? Она была очень красива.
– Кто это, мистер Холмс? – Меньше всего Мэри ожидала увидеть, что он хранит в потайном ящике женскую фотографию. Если только это не убийца какая-нибудь…
– В то время, когда я встретил ее, ее звали Ирен Адлер. Теперь она миссис Нортон. Я очень недолго знал ее в Лондоне, но потом, через много лет, она написала мне. Ее муж был прикомандирован к нашему посольству в Вене, и после его смерти она решила остаться там и не возвращаться в Англию. Говорила, что в Англии осталось слишком много горьких воспоминаний. У нас завязалась переписка, которую мы и поддерживали с тех пор, хотя писали друг другу нечасто. Но если я напишу ей и изложу вашу ситуацию, уверен, она вам поможет. Письмо должно дойти до нее к вашему приезду. У нее есть связи в местных артистических и интеллектуальных кругах.
Он взял у Мэри фотографию и снова стал рассматривать ее. Лицо у него было непроницаемое. Затем, коротко покачав головой (несомненный итог бессознательной работы мозга), вернул ее на место, в потайной ящик.
Что за тайна скрывается за этим? Что бы ни связывало его с этой женщиной, это не обычное деловое знакомство. Мэри никогда не видела его таким задумчивым, почти нерешительным. Он был непохож на себя. Даже Ватсон смотрел на него как-то странно.
– Благодарю вас, мистер Холмс. – Она толком не знала, что и думать. – Мы собираемся ехать в начале будущей недели – постараемся уладить все дела как можно скорее, – а само путешествие займет еще две недели. Если вы дадите мне также ее адрес и рекомендательное письмо, я разыщу ее – в случае, если письмо не придет вовремя или затеряется. Я, конечно же, с благодарностью приму ее помощь.
Чем, интересно, актриса может ей помочь? Хотя теперь она, наверное, уже не актриса. Наверное, если ее муж служил в посольстве, у нее могут быть связи в правительстве или в университете, которые помогут им отыскать Люсинду Ван Хельсинг. В любом случае англичанка в Вене – это полезное знакомство. Жюстинин немецкий был лучше, чем она скромно полагала, но далеко не свободный.
1
Центральную Европу (нем.).