Страница 4 из 19
На рынке поднялась паника. Кто-то убегал от греха подальше, кто-то присоединялся к широкому кольцу зевак, окруживших неожиданное толковище.
– Драка, драка! – кричали вокруг на нескольких языках. – Звоните в полицию!
– Бум! – Ворон поставил блок, однако не вполне удачно: удар потерял силу, но пришёлся в нос, кровь брызнула на куртку «Адидас», несколько капель попали на белоснежные кроссовки. Взревев, он нанёс противнику прямой правой, тот попятился и рухнул на спину. Но на его месте тут же возникли двое других. Ворон ушёл с линии атаки, успев боковым зрением заметить, как Корягу утыкают лицом в асфальт. Удары сыпались со всех сторон, Ворон едва успевал закрываться и бить в ответ. Но каша заваривалась все круче.
– Бзын-нн-нь! – зазвенело в голове, он еле устоял на ногах, в глазах потемнело, сейчас собьют с ног, тогда конец… Отмахнулся наудачу раз, другой, третий…
– Хрясь! – хрустнула под теряющим силу кулаком чья-то челюсть.
Но дело было плохо – слишком много противников. Сейчас бы не помешал «наган»… Но они не носили оружия без крайней необходимости. А крайней необходимости еще никогда не возникало…
Но вдруг что-то произошло: град ударов ослаб.
– Мочи гадов! – раздался знакомый голос.
Это Джузеппе. С ним Сява и Бурый. Они подоспели вовремя и переломили ход драки. Натиск херсонских ослаб, они спешно покидали поле боя.
Ворон протер глаза, осмотрелся. Молдаван сидел на земле, ошалело тряся головой. Шуруп поднял и спрятал за пазуху его штырь. Крови на нем, к счастью, не было. Трое чужаков лежали на земле и, постепенно приходя в себя, начинали шевелиться. «Верхового» двое тащили на себе, а его ноги бессильно волочились по земле, вздымая белую пыль. Еще несколько человек в порванной одежде, стараясь слиться с толпой, ковыляли к запасному выходу.
Подъехала белая «Лада» с синей надписью «Полиция» и с включенной мигалкой, затормозила неподалёку. Двое патрульных вышли из машины и без особого интереса наблюдали за происходящим. Дождавшись, пока херсонские погрузятся в свои машины и скроются за поворотом, они выключили мигалку, и тоже уехали.
Охочий до зрелищ рыночный люд, перешептываясь, и опасливо озираясь, стал расходиться. Они получили урок. Даже два урока. Во-первых, «центурионы» серьезные парни и с ними лучше не связываться. А во‐вторых, полиция на их стороне. Оба урока были чрезвычайно важны для дальнейшей работы вороновской бригады. Да и Ворон получил хороший урок, а это было еще важнее.
Победители имели отнюдь не победный вид: окровавленные, в порванной одежде. У Ворона распух нос и заплыл левый глаз, Молдавана рвало, у Сявы сломаны пальцы, у Шурупа рассечена губа и выбиты передние зубы. Ободранное, со свезенной кожей, лицо Коряги наводило на мысли об автокатастрофе.
– Давай этих в анпакуровскую больничку, – указав на Молдавана, Сяву и Шурупа, приказал Ворон Коряге. – Да и сам покажись лепилам… А то завтра рожа распухнет, как арбуз, да еще заражение начнется…
Коряга нехотя кивнул. Каждое движение отзывалось в голове болью.
– А вы, трое, прикройте пацанов, – повернулся бригадир к Бурому. – А то вдруг и херсонские туда приедут…
– Не, они в центральном районе все вопросы решают…
Ворон нахмурился.
– Умный больно! Могут специально подтянуться. Как стервятники.
– А мы чего, падаль? – угрюмо спросил Коряга.
– Вечером выясним, кто падаль, а кто нет, – зловеще пообещал Ворон.
Спустя полчаса две «убитые» Лады со следами коррозии на крыльях подъехали к районной больнице. Недругов там не было, и причина этого выяснилась тут же.
– Опять русские между собой подрались? – спросил пожилой врач у напарника, пытаясь распрямить Сяве пальцы. Сява постанывал, но сдерживался и матерился тихо.
– Наверное, – пожал плечами коллега. – В центральный травмпункт тоже человек семь привезли. А из местных никого с побоями не было.
– Это мы тех козлов отметелили, – не удержался Сява. – Давайте уже, гипсуйте, видите же – кости сломаны…
– Спасибо, коллега, мы обязательно выполним вашу рекомендацию. – Травматолог повернулся к молоденькой медсестре: – Готовь гипс, Стефа. И лангетку.
Стефа кивнула и, понизив голос, спросила:
– А что он про метель говорил? Где сейчас может быть метель?
Сяву загипсовали, Шурупу зашили губу, Коряге сделали угол и намазали лицо толстым слоем довольно вонючей мази. У него и Молдавана определили сотрясение мозга.
– Этому положено в стационар, – сказал по-русски врач, указав на Молдавана. Коряга покачал головой и тут же поморщился от боли.
– И вам тоже, – добавил доктор. – Хотя у вас легкая степень, но дня три-четыре надо побыть под наблюдением.
– Ложить никого не будем! – сказал Коряга и сунул в карман белого халата деньги. – Сделайте что надо, выпишите лекарства, и мы уедем.
– Как скажете, коллега! – согласился доктор.
– Да так всем спокойней, – вмешался Сява, многозначительно подняв похожую на клешню руку. – Вам надо, чтобы больничку вашу взорвали? Или сожгли на худой конец?!
– Нет, нет, ни взрыв, ни пожар нам не нужны! Езжайте, лечитесь, я вижу, вы все в медицине понимаете. А понадобится консультация – милости прошу…
Вечером Ворон собрал почти всю бригаду на рыбацком причале. Не было двоих: Молдаван отлеживался на квартире, а Стасика Товароведа не звали на такие мероприятия. Полтора десятка мужчин особого внимания не привлекали: группы рыбаков, задержавшихся на берегу допоздна за починкой снастей и баркасов, были здесь делом обычным. Нередко, после работы, мужики распивали ракию, а если повезет с уловом, то и пузатую бутылочку недорогого бренди «Солнечный берег». Тогда тонкий дух спиртного вплетался в витавший над причалом грубый запах протухших водорослей и пересушенной рыбы. Но сейчас пахло только морем, солью, смолой и ржавым металлом. С десяток лодок и катеров разной конструкции и величины болтались на привязи у мостков. Треть команды Ворона, да и он сам выглядели живописно – как готовые к водной эвакуации раненые, до срока выписавшиеся из госпиталя: бинты, запахи йода и ихтиолки, следы побоев на грубых лицах.
– Короче, сделали нас, как фраеров, – зло и напористо говорил Ворон.
Окровавленную одежду он отстирал, но нос распух еще больше, а глаз почти закрылся.
– Спокойно организовали провокацию, подготовились, показали, что они могут наперстки гонять, где захотят, да еще чуть нас не замесили! Хорошо Молдаван им острастку дал, да Шуруп сбил спеси… Но если бы Бурый с пацанами не подоспели, неизвестно, чем бы все закончилось!
Он многозначительно посмотрел на Корягу. Тот сидел на кнехте и скучающим взглядом изучал засохшего бычка в щели между досками.
– Тебе не интересно, что я говорю?
– Ну, а чё? – пожал плечами Коряга. Мазь с лица он стер, только в царапинах и ссадинах остались черные мазки.
– А то, что ты мой заместитель! Почему ты раньше об этом гнилом деле не прознал?
– Ну, а как бы я прознал? – удивился тот.
– А как ты поговорочки Мадьяра прознаешь, и запоминаешь? Наизусть! Мои не запоминаешь, а его запоминаешь!
– Да брось эту гнилую тему, – отмахнулся Коряга. – Утром же уже перетерли…
– Так на нас-то днем напали! Вот я и спрашиваю: почему поговорки Мадьяра прознал, а провокацию его не прознал?
– Причем одно к другому?! – начал заводиться Коряга.
Братва настороженно следила за диалогом. Что-то в нем было не так… От слов и тона Ворона пахло проблемами.
– Или ты не хотел ничего прознавать? А может, знал, но нам не сказал?
– Что-оо-о?! – вскочил Коряга с места. – Опять фуфло кидаешь, крысу из меня рисуешь?! Есть предъявы – выноси на общий разбор, пусть ребята свое слово скажут!
– Время придет – вынесу, – пообещал Ворон. – Только ты борец, рукопашник, качок, а тебя запросто мордой в асфальт тычут! Это как получается?!
– Да их сразу трое навалилось, и все не слабей меня! Я их, как щенят раскидывал… Но попал на подсечку… Так что?! Ты на себя глянь!