Земля в иллюминаторе

– Нет, – в который раз взмолился он, – нет, ты не должен умирать. Что мы будем делать без тебя? Не уходи.

– Нет, уходи, – возразил Ивара. – Лети. Будь свободен.

Но Тави уже не мог ответить словами. Его лицо разделилось; сквозь золотую кожу проступили две призрачные маски. Два духа рвались из него наружу, и в этих духах было столько силы, столько страсти, что воздух задрожал от соприкосновения с их энергией. В безумном порыве Хинта положил руку на лицо друга, пытаясь удержать этих духов там, внутри, но они, улыбаясь и плача, проскользнули прямо сквозь его ладонь. А само лицо и тело Тави вдруг распались, осыпались золотой пылью, взметнулись вверх зелеными искрами. Волшебный смерч поднялся на месте, где еще мгновения назад было тело мальчика. Ивара и Хинта, измученные, плачущие, остались одни над горсткой золотого праха, среди танца зеленых искр. Джилайси поднялся на ноги и в молчаливом благословении возложил свои белые руки на головы двух осиротевших людей. Потом он зашагал назад – в золотые чертоги. Хинта смотрел ему вслед и ощущал остывающее прикосновение на своих мокрых от крови и пота волосах.

– Он умер, – сказал Хинта. – Умер.

Он опускал руки в золотую пыль, но Тави там больше не было. После гибели Ашайты в душе у Хинты была черная пропасть. Теперь же там открылась другая пропасть – золотая. И это было намного страшнее. Потому что некуда было деться от этой пропасти – не было злобы, чтобы ей отдаться, слепоты, чтобы ею укрыться, плана мести, чтобы начать его воплощать. Только печаль – бесконечная, как сама вселенная, яркая, как сам огонь Итаирун.

– Он не должен был, – прошептал Хинта.

– Отпусти его, – встряхивая Хинту за плечи, охрипшим голосом приказал Ивара. – Он так хотел.

– Я не могу. Я тоже умер, если умер он.

– Ты жив, Хинта.

– Я люблю тебя, как любил он. Но я умер.

– Не говори так. Мне тоже больно.

– Я знаю. Тебе больно потому, что ты жив. Но мне не больно, как и ему не было больно. Меня просто нет.

– Это ложь, ты здесь, ты есть!

– Я не отпускаю его. Не могу. Я там, где он. Я туда, куда он.

Они замолчали. Между тем вокруг них по обе стороны врат происходили важные вещи. Вслед за волной энергийной Бемеран Каас явился Аджелика Рахна – он уже не был единым великаном, но снова распался на сотни отдельных золотых робо. Каждый из этих робо был воином и рубился с множественными порождениями фиолетовой плазмы. Аджелика Рахна переломил ход битвы, и теперь силы снова были на стороне золота. Воины света по баррикадам из омарьих тел пробивались наверх. Бой вышел за пределы чертогов перерождения, в новообразованные тоннели, по которым недавно прошло подкрепление омаров, и иссякающую орду били уже там.

А с другой стороны врат остались лишь три человека, которые должны были стать последними, кто воскреснет сегодня. Они приблизились, и Ивара поднялся им навстречу. Несколько долгих мгновений они стояли друг перед другом, не в силах переступить порог, поверить в возвращение счастья. А потом Амика все-таки сделал этот шаг, и первым обнял Ивару. Это объятие длилось очень долго.

– Не так ты хотел достичь этой встречи, – прошептал Амика. – Я знаю. Не новым горем ты хотел платить.

– Ты видел?

– Да.

– Этот мальчик был мне как ты.

– Я знаю. Я рад, что ты был не один.

Амика обнял Ивару еще крепче. Хинта смотрел на них снизу вверх и чувствовал в самом себе невозможную смесь переживаний. Уничтоженный, он все-таки мог радоваться за Ивару. Это была великая сцена – завершался долгий путь, встречались разлученные смертью и злом.

Потом Ивара обнял Эдру.

– Ты спас его, – сказал он. – Спас Аджелика Рахна.

– А ты нашел его, чтобы он спас нас и мир.

Потом Ивара обнял Кири, а сам Кири не в силах был обнять и стоял безвольный, плачущий не то от горя, не то от стыда.

– Ты прощаешь меня? Пожалуйста, прости меня за то, что я натворил.

– Нет. Я никогда тебя не прощу. Но ты можешь быть с нами снова, куда бы мы ни пошли. Я разрешаю это тебе, потому что без твоего таланта мы бы не спасли планету. Ты заслужил право быть с нами. Но и проклятие ты тоже заслужил.

И Кири, задыхаясь, упал к его ногам, и, улыбаясь сквозь слезы, кивал, признавая правоту его слов. А потом они все заговорили друг с другом, а рядом гремели финальные аккорды битвы. Хинта слышал их голоса, и гром сражения, но при этом часть его сознания была очень далеко. Он погрузился в новое видение – самое странное, самое особое, самое призрачное из всех своих видений; он устремился ввысь – туда, где наперегонки мчались две души Тави. Сонм из тысяч и тысяч других душ устремился вслед за этими двумя; все, кто не родился и не был спасен через Золотые Врата, но еще маялся, не находя себе покоя в пределах планеты – все они хотели на свободу. Армия душ неслась вперед и вверх, по спирали огибая планету, закручивалась вокруг самой себя, бурила преграду тьмы. И пелена тьмы стала тянуться, поддаваясь этому напору, а на самом острие клинка летели души Тави – самые быстрые, самые страшные враги Бемеран Каас.

– Не уходи, – в последний раз попросил Хинта. А потом он ощутил, как кто-то трогает его за руку. Он посмотрел и увидел, что перед ним стоит Аджелика Рахна – тот самый, со шрамом на ноге. Вместе с Хинтой к маленькому человечку обернулись Ивара и друзья Ивары.

– Вы пятеро и те герои, которые сейчас побеждают армию Бемеран Каас – вы последние из людей прежней Земли, – услышали они голос золота в своем разуме, – и у вас есть выбор. Вы можете уйти сейчас, через эти врата – и тогда вас ждет рождение через пять веков на новой Земле, где жизнь будет повсюду. Там вы обретете счастье вместе с новым человечеством. Или вы можете остаться хранителями Меридиана и Экватора, смотрителями и демиургами нового мира. На этом пути вы обретете бесконечность новых знаний, ваши годы продлятся дольше положенного срока, но вам придется умереть до того, как новое человечество поднимется на поверхность планеты.

– Сложный выбор, – сказал Эдра.

– Но у вас есть на него лишь несколько минут. Потом эти подземелья обрушатся, а врата будут запечатаны и исчезнут навсегда.

– Амика? – спросил Ивара.

– Ты же хочешь остаться. Ты всегда хотел знать.

– Но это не путь счастья.

– С тобой, в веках – это счастье. И знание – разве оно не форма счастья?

– А ты, Эдра?

Эдра опустил взгляд.

– Я хочу увидеть новый мир, и лазать по скалам без скафандра. И завести детей, которых у вас двоих не может быть. Прости меня.

– Значит, мы расстаемся?

– Только если ты не пойдешь со мной через врата. Ведь ради этого мы жили. Ради этого я умер.

– Я знаю. Но не пойду. Иди.

– А я? – тихо спросил Кири. – Я хочу пойти в новый мир, но боюсь предать нас всех опять.

– Это не предательство. Иди.

И Кири встал вместе с Эдрой. А потом их взгляды обратились на Хинту.

– Иди с ними, Хинта, – сказал Ивара. – Жизнь для тебя. Она выгравирована на твоем скафандре. Тот мир – он твой. Там твоя семья, там бесконечное будущее.

И Хинта заплакал, потому что происходило именно то, чего он боялся: они все уходили в разные стороны.

– Я не хочу. Я не пойду в новый мир.

– Не обрекай себя на нашу судьбу. Ты слишком молод. Тебе нужны люди. Не мы двое, но все человечество вокруг тебя. Чтобы ты выбирал любимых и друзей.

– Я выбрал Тави. – Хинта безумным взглядом посмотрел в сияющие глаза Аджелика Рахна. – Верни мне его. Сделай так, чтобы он сейчас родился в новом теле, чтобы вернулся через эти врата.