Страница 48 из 56
Илья сдавленно выругался, во все глаза уставившись на новое действующее лицо.
— Только не лярва, — простонал он, — ты посмотри, какой отъевшийся. Зараза…
— Это подселенец? — недоверчиво спросила я, не в силах отвести взгляд от чудища.
Илья уныло кивнул:
— Одичавший лярва. Зато понятно, зачем ему нужна семья этой шкурки, — посмотрев на бесчувственное тело Влада, которое я продолжала прижимать к себе, он вздохнул, — не видать мне поста городового.
— Почему?
Чудище раскатисто зарычало, то ли вызывая на бой, то ли устрашая. Проклятый подобрался, а желе, караулившее нас в проезде, заволновалось.
— Потому что с молодым городовым я бы мог справиться, а с дикой нечистью первого порядка — вряд ли.
— Но почему он цепляется за жизнь Влада? Зачем заботится о его семье?
— Чтобы совсем не одичать. Домовой, чтобы не утратить разум, питается людьми, лярва… живет рядом с ними. Ему сложнее: для того, чтобы держаться за людей, нужна привязанность. Полагаю, он взращивал ее в себе довольно долго. — покосившись на меня, Илья чуть не пропустил начало драки. — Ох, черт…
Проклятый, что преграждал нам дорогу, принял вызов, и воздух тут же наполнился звоном цепей. Он больше не таился. Лярва без раздумий прыгнул вперед, теряя очертания, превращаясь в легкую, стремительную и очень целеустремленную дымку. Проклятый бросился ему навстречу, не меняя своей формы, влетел в клубящуюся темноту и яростно зазвенел цепями.
Несколько секунд ничего не происходило, я, затаив дыхание, ждала развития событий, и оно не то чтобы заставило себя ждать очень долго.
Проклятый вылетел из тьмы и врезался в стекло торгового центра, не разбил, но увяз в нем, с трудом вытолкав свое тело обратно на свободу. В это время лярва вернул себе первоначальный вид и в три прыжка настиг противника.
Низкий, холодящий душу рык повторился, вслед за ним раздался странный, шипящий свист, тонкий клекот и звенящая тишина. Тишину сменил истошный звон цепей, под который лярва и рвал на части вяло отбивающегося проклятого. Разбрызгивая вокруг себя подрагивающую, быстро тающую, упругую жижу, нечистый с остервенением уничтожал своего врага.
— Знаешь, в этом есть определенный плюс, — хрипло заметил Илья, как и я, с нездоровым любопытством наблюдая за сражением, — заковывать их обратно уже не понадобится, так как нечего будет заковывать. Лярва их просто растерзает.
— Угу, — тихо гукнула я, дрожащими пальцами прижимая к себе Влада. Тяжелая голова удачно устроилась на моем плече, позволяя удобно перехватить безвольное тело поперек груди. Я чувствовала, как его свисающая рука касается моей щиколотки, но не могла пошевелиться, чтобы ее поднять.
Поверить в то, что вот это чудище, с такой яростью рвущее на части проклятого, и есть тот самый городовой, которого я как-то поила чаем на кухне, с которым я спорила и на которого кричала… который не умеет утешать и вроде как даже боится слез… это все он — Влад, у меня не получалось.
— Теперь мне точно будут сниться кошмары, — простонала я.
По ощущениям, прошло несколько часов, на деле же сражение длилось едва ли больше минуты.
Коварное желе, поджидавшее нас между зданиями, услышав призыв своего товарища, вытянулось в долговязую фигуру и скачками направилось в сторону дерущихся.
Лярва, увлеченный потрошением врага, второго проклятого, дальновидно не звенящего цепями, попросту не замечал.
— Сзади! — взвизгнула я, запоздало испугавшись, что он меня не услышит.
Услышал. Ушел с траектории удара, отшвырнул останки едва шевелящегося проклятого в сторону, подняв тучу брызг, и обернулся к новому противнику.
Я была права, глаза у него действительно горели белым светом… и морда вместо лица, похожая на маску хищного зверя, лишь отдаленно напоминающая человеческие черты.
— Силен, зараза, — с восхищением прокомментировал Илья, когда лярва шагнул к проклятому.
Дождь постепенно стихал, серая пелена истончалась, делая темные фигуры ярче, отчетливей и вопреки всему еще нереальней.
Завороженная, я смотрела на то, что столько времени пряталось в теле Влада. Как давно он заменил настоящего городового? Почему никто не заметил подмены? Неужели такое возможно?
Мысли о том, что лярва мог поселиться в теле раньше, чем его сделали городовым, у меня даже не возникло.
Как и у составителей бестиария, что я читала, не могло появиться сомнений в том, что подселенец не осмелится занять тело нечистого. Жертвами всегда должны были становиться люди… Только для одичавшей нечисти, конечно, закон не писан.
Путаясь в мыслях и чувствах, я напрочь забыла о третьем проклятом. Вот только он обо мне, к сожалению, не забыл.
Пока лярва терзал свою новую жертву, озверев еще сильнее, после того, как проклятый попытался дать отпор и вспорол тому бок, отчего теперь из мощного тела тонкой дымной струйкой выходили силы, последний из оставшихся в живых нечистых подкрался к нашей машине, никем не замеченный.
Лапа, сжавшая мою шею и дернувшая меня назад, больно впечатав затылком в стекло, оказалась очень неприятной неожиданностью. Браслет на запястье — подарок Влада, о котором я уже давно успела забыть, разогрелся, обжигая кожу. Так из него выходила сила, защищая меня и не давая проклятому сжать лапу достаточно сильно, чтобы просто сломать мне шею или придушить.
Полузадушено кудахтнув, я привлекла внимание Ильи, упрямо не выпуская из рук Влада.
— Твою ж мать! — выдохнул Илья. Извернувшись в кресле, он несильно хлопнул по лапе. Та вздрогнула и слегка разжалась, но отпустить меня совсем даже не подумала. Все же, у Ильи почти не осталось сил, и повторить фокус Влада ему не удалось. Но выиграть для меня несколько секунд вышло.
Набрав в грудь воздуха, я взвизгнула, очень надеясь быть услышанной:
— Влад!
Илья, прочувствованно матерясь, пытался завести машину, чтобы если и не сбросить нечистого, то хотя бы раскатать по стене. В его кровавых мечтах проклятого размазывало по углу торгового центра, а нам на память оставалась его лапа. Лапа, в которую я отчаянно вцепилась, когда одна из бусин лопнула, и хватка стала крепче. Не рассчитана была эта защита на сопротивление такой мощи.
Машина же, от столь близкого присутствия сильной нечисти, стояла как мертвая, как бы говоря, что рядом с проклятыми не только телефоны работать отказываются, но и вся остальная техника.
Меня еще раз попытались протащить через стекло или оглушить — не важно, важно было другое.
Лярва меня услышал. Понял и теперь спешил к нам резкими, широкими скачками, за несколько секунд покрыв разделяющее нас расстояние.
Только увидев, как легко и естественно он передвигается на четвереньках, я поняла, что еще меня смущало в его чуть сутулой фигуре — непропорционально длинные руки. Конечно, на фоне проклятых это не так сильно бросалось в глаза, но все же странно было осознавать, что домовой — монстр, который меня чуть не сожрал, внешне больше похож на человека, чем тот, кто сейчас защищает.
Меня еще разочек впечатали головой в стекло, выбивая ненужные мысли.
И правда, что это я? Меня тут слегка придушили и пытаются моей же головой стекло выбить, а я своим спасителем любуюсь…
Лярва оттолкнулся от земли резко, всеми конечностями, легко взлетел в воздух, оставив после себя полупрозрачный дымный шлейф — рана, нанесенная когтями проклятого, еще не затянулась.
Невольно подняв взгляд, я смогла увидеть, в какое именно мгновение крыша машины обзавелась увесистой вмятиной. Сверху внушительно грохнуло, нас качнуло, потом был только скрежет когтей по железу, первые неуверенные позвякивания цепей, и я получила свободу.
Слегка придушенная и конкретно неадекватная, я забыла, что надо бояться, и до хруста вывернула шею, жадно глядя на сражающуюся нечисть.
Вот только там, позади никто не дрался. Лярва прижал проклятого к асфальту, вжимая одной рукой его голову в лужу, другой удерживал его за плечо и… ел.
Мне хотелось воды и поплакать. А еще зажмуриться и ничего этого не видеть.