Хранительница. Памятью проклятые

— Потому что сейчас они не загоняют. Поздравляю Леся, проклятые тебя выслеживают, — помолчав недолго, Виктор сокрушенно вздохнул, скользнув по мне жадным взглядом, — должно быть, ты очень вкусная.

— У меня хватит сил еще на один переход, — пожалуй, из всех нас совершенно спокойным оставался только Влад. Побитый и поджаренный, но совсем не напуганный видом застывшей под теплым, летним солнышком огромной черной твари.

— И как они меня здесь засекли? — тихо, не надеясь на ответ спросила я.

— Пришли по следу перехода, вероятно, — безрадостно пояснил Виктор — единственный, кто хоть что-то знал и не считал зазорным объяснить непонятные моменты мне, — если бы ты сразу в мой дом вышла, не нашли бы.

— Но войти они ведь не могут?

— Пока нет, — подтвердил монстр, — но ночью их сила возрастет, есть опасения, что они смогут взломать защиту. Их ведет охота, и ничто не сможет укрыть добычу от проклятых.

На этой печальной ноте моего сжатого кулака коснулась теплая ладонь, заставив шарахнуться в сторону.

Глеб, которому моя нервозность оттоптала ноги, лишь сдавленно ругнулся, придержав меня за плечи, чем уберег от падения.

— Пойдем, — велел Влад, мастерски делая вид, что не заметил, как я от него только что отскочила.

— Пожалуй, пора, — согласился Илья, предприняв попытку ухватиться за другую мою руку.

— В тебе так много силы, что ты способен построить проход на неподвластной тебе территории? — спросил Влад. Если бы я знала его хуже, то могла бы решить, что это сейчас он язвить пытался… А, впрочем, на самом деле ведь пытался. И даже успешно, если учесть, как перекосило Илью.

— Нет, — ответил он хмуро, но за руку меня все равно взял.

— В таком случае, ты остаешься здесь, — с деланным сочувствием ответил Влад, — мне не хватит сил протащить двух пассажиров.

Илья недобро прищурился:

— Оставишь меня здесь?

— Глеб привезет тебя, когда проклятые уйдут, — пожал плечами городовой, выразительно глянув на вскинувшегося оборотня, ему с нажимом и велел, — без глупостей. Он нужен нам живой и здоровый. Пока.

— Неужели пару сломанных ребер… — начал было Глеб, но был перебит суровым:

— Мне нужно, чтобы утром он отдавал всю силу защитному барьеру, а не залечивал переломы, ясно?

Получив в ответ что-то неразборчивое, но согласное, Влад успокоился.

И снова попытался взять меня за руку.

— Какому еще защитному барьеру? — настороженно спросила я, пряча руку за спиной. Могла бы — с удовольствием отступила, но сзади стоял оборотень и отходить не спешил, да и Илья продолжал за меня цепляться, больно сжимая кисть.

Влада от моего недоверия слегка перекосило, и, вместо того, чтобы терпеливо все объяснить, он просто сгреб футболку у меня на груди в кулак и дернул на себя. Илья с тихим шипением разжал пальцы, чтобы не вывернуть мне руку.

Я не успела даже пискнуть, как оказалась перекручена силой чужого перехода. Смята и перемолота, а потом выброшена на твердый ламинатный пол.

Если бы не городовой, вовремя меня поддержавший, я бы так и растянулась у его ног едва дышащей кучкой пережеванного мяса.

— Лучше бы я сама, — просипела сдавленно, не слыша собственного голоса из-за шума крови в ушах. Сердце молотилось как ошалелое, и покой мне только снился.

Обвиснув в руках Влада, я обессиленно уткнулась лбом ему в грудь и провисела так с полминуты, пока ему в конце концов не надоело меня держать.

Спасибо ему большое, конечно, что прямо на пол не уронил, но на диван, в общем-то, мог бы и понежнее кинуть. Я же не по своей воле за него цеплялась… Моя б воля, я бы с удовольствием его вообще никогда больше не видела.

Интриган доморощенный, что б ему с Глебом одну кухню делить.

— А сейчас мы с тобой серьезно поговорим, — зловеще пообещал Влад.

Обманул.

Сначала меня заставили вымыться, потом отобрали удобную футболку Ильи и вручили платье из запасов Ани, которые она хранила в дядином шкафу.

Платье мне не понравилось, о чем я тут же сообщила: вырез глубокий, подол короткий, расцветочка… розовая. А в ответ получила равнодушное:

— Главное, оно нравится мне.

И я бы с ним поспорила, не отодвинь Влад меня с пути с сухим «разреши». Сбежал от разборок он сначала в спальню, а потом и в душ, бросив меня одну в пустой квартире.

Ну и сам, в общем-то, виноват, что я нашла себе приют в спальне, которую обычно занимала Аня. Кровать там была удобная подушка мягкая, а я… я чувствовала себя достаточно обессиленно, чтобы, забравшись под покрывало, тут же вырубиться.

После всего, что со мной случилось за последние сутки, сон — единственное, что мне было нужно.

Так считала я, но никак не Влад, судя по всему никогда не чувствовавший опустошения и усталости.

Меня растолкали, а потом еще добрых полчаса терзали возмущенными размышлениями на тему моей исключительной безалаберности. Я де спряталась, а он меня искал по всему дому и уж было даже решил, что я сбежала.

Я слушала, зевала, чувствовала, как меня потряхивает и терпела. Но когда под конец Владом был задан животрепещущий вопрос:

— Тебе есть что сказать?

Молчать, разумеется, не стала:

— Если ты закончил, можно я, пожалуйста, еще посплю?

— Алеся…

— Ну что? У меня нервы вообще ни к черту, и сейчас я могу либо истерику закатить, либо лечь спать, — голос невольно дрогнул.

Наверное, истерика — волшебное слово, потому что меня тут же без вопросов оставили в покое. Великодушно разрешив отложить серьезный разговор на попозже.

Наверное, лучше было бы остаться в доме монстра, там мне было легче. А в знакомых стенах держать себя в руках как-то совсем не получалось.

Здесь меня когда-то знали. Аня жаловалась на дядю, страдала из-за отсутствия кофе и из-за излишнего контроля. Сочувствовала мне и ругала Влада, но ругала беззлобно, даже с любовью. А я слушала ее и поддакивала.

А теперь и она меня уже не помнила.

И не вспомнила, даже когда увидела. В своем платье, в своей постели.

И очень возмутилась, найдя незнакомую девицу в таком возмутительном виде.

От ее возмущения я и проснулась. Они стояли у дверей, Влад периодически на нее шикал, и Аня даже чуть приглушала звук, но быстро забывалась и вновь начинала громко негодовать.

— Но познакомить-то нас ты мог? Прежде чем приводить ее в свою квартиру и давать ей мою одежду, — уперев руки в бока, Аня снизу вверх, но очень грозно смотрела на городового. Тот стоял перед ней, сложив руки на груди, и даже не пытался оправдываться, только ворчал и просил:

— Не нужно так кричать. Давай выйдем и поговорим спокойно.

— Я не хочу говорить спокойно, — вскинулась Аня, но заговорила тише, — ты вообще предатель!

— Почему? — опешил Влад.

— Потому что обещал мне, а обещания не сдержал!

— Да какое обещание? — начал раздражаться он.

— Что Аня должна одобрить кандидатуру невесты, если ты вдруг решишь ее себе завести, — прикрыв зевок кулаком, я потянулась, — непонятно только, почему она решила, что я невеста, а не случайная знакомая.

— Показалось почему-то, — пожала плечами она, странно глядя на меня. С одной стороны, ей, конечно, следовало бы удивляться такой моей осведомленности, но удивления не было, что конкретно ее смущало, — а мы случайно не знакомы?

Мое растерянное хмыканье ее не удовлетворило, Аня продолжала испытующе смотреть на меня, как и Влад.

Нервотрепательная, блин, семейка.

Аня меня забыла, но память о том, что мы были знакомы, и она даже благословила меня на гордое звание невесты, вылилась вот в такое необоснованное убеждение, что я на самом деле усиленно скрываемая невеста и, как следствие этого — в наезд на городового.

— Виделись когда-то, — наконец смогла я выдавить из себя с трудом, — на работе твоего дяди. Мельком.

— Угу, — кивнула она, заторможено решив, — пойду, наверное, чайник поставлю. А тебе бы неплохо умыться. — Меня окинули непонятным взглядом и добавили: — И причесаться. Расческа в косметичке в шкафу на верхней полке.