Страница 39 из 44
Напрасно надеялась на чудо, то ли Кощей оказался слишком твердокаменным для супружеского понимания, то ли связь не успела наладиться, но посыла моего он не понял. Пожал плечами и просто лишил мою жизнь спокойствия.
— Помощь лишней не будет.
Покидал нас Баюн полностью довольный царем и собой. В основном собой.
Я же очень хотела закатить первый в жизни вялый семейный скандальчик, но была быстро обезоружена.
— Не смотри так, — мягко велел Кощей, — долго он не выдержит, а докучать тебе уже никогда не осмелится.
— Это почему еще не выдержит? — удивилась я. Как по мне, кот только о том и мечтал, чтобы чужие истории записывать.
— Не умеет он слушать. Любит сам говорить и не терпит, когда говорят другие, — пояснила за Кощея Яга. — Пойдемте в дом, коли уж проснулись, накормлю вас.
День проведенный у Яги я могла по праву считать самым лучшим днем в Тринадцатом государстве. Меня вкусно кормили, обо мне заботились и ничего не требовали. В баньке попарили, натерли чем-то приятно пахнущим и с лукошком малины отправили за дом, отдыхать под старой яблоней и дожидаться ужина.
Я уже любила Ягу, любила этот лес, это государство и… Кощея бы тоже любила, не промышляй он воровством.
— Это была моя малина, — заметила я вяло, когда лукошко. Доверчиво прижимающееся ко мне плетеным боком вдруг куда-то пропало, а на его месте образовался царь.
— Так угощайся, — щедро предложил он, уместив корзинку на коленях и закинув в рот сразу несколько ягод.
Сил на то, чтобы покоситься на него неодобрительно мне еще хватило, возмутиться — нет. Я слишком давно не чувствовала себя настолько отдохнувшей и умиротворенной, хотелось просто сидеть и смотреть на догорающий закат, едва видный из-за угла дома. На самом деле за домом еще виднелся лес и вот по верху этого леса, обжигая остроконечные еловые верхушки, разлился багряный пожар.
— Красиво, — выдохнула я и зачем-то призналась, — мне нравится дар Яги, он делает меня счастливой.
— Счастливой себя делаешь ты, — усмехнулся Кощей. — Ведьмовской наговор так не работает. Яга всего-то оградила тебя от бед.
Я пожала плечами, в данный момент меня мало волновало происхождение моего покоя, я была просто счастлива, что он есть.
— Я хотел поговорить, — кашлянул Кощей, переложив лукошко на мои колени. Я благодарно кивнула, хотя чувствовала, что разговор едва ли мне понравится. Государь готовился нарушить это мгновение покоя, но я согласна была его слушать.
Как уж там говорили нянюшки? «Жена должна быть послушна во всем»? Я собиралась быть послушной, ибо упрямиться было лень…
— Свадебный обряд так и не был завершен, — издалека начал он, вроде как не желая меня пугать или смущать.
— Вы про ночь? — вяло спросила у него, чем, кажется, вогнала Кощея в ступор. Он настраивался медленно подводить меня к данной мысли и совсем не ожидал, что я сама это скажу. А я что? Перед часом моего побега и еще несколько дней до этого, нянюшки мне крепко в голову вбивали все, что надлежит сделать молодой жене в первую ночь, особый акцент делая почему-то на том, что я непременно должна снять с мужа сапоги. И это по моему личному мнению было самым ужасным — знала я какой убойный дух таится в мужских сапогах, довелось пару раз поприсутствовать при разувании дружинников. Случалось это на улице и стояла я в паре шагов, но даже так ощущала ядреный запашок.
Были подозрения, конечно, что это условие специально выделялось, чтобы покорная девица сама себя обезвредила, надышавшись убойными ароматами и в постели была мирной и покойной.
Остальные напутственные советы были размытыми и не имели никаких уточнений. Все сводилось к тому, что мне нельзя плакать, сопротивляться и жаловаться…а еще кусаться, драться и всячески принижать мужнино достоинство — это нянюшки добавили уже позже, после недолгого совещания.
— Вы не бойтесь, я вас обижать не стану, — заверила его, крепко уверенная, что он-то меня точно не обидит.
— Ты меня этим очень обяжешь, — серьезно сказал Кощей. — Но, признаться, мне казалось, это тебе должен обещать я, чтобы ты не боялась…
Честно поразмыслив, я пришла к выводу, что он таки, наверное, прав:
— О, это непременно, — пообещала Кощею. — Но давайте подождем чутка, до момента, когда я все окончательно осознаю. Пока еще сложно свыкнуться с мыслью, что я теперь замужняя.
— Подождем пока свыкнешься, — вздохнул Кощей, приобнимая меня за плечи. Если бы государь этим и ограничился, я была бы ему очень благодарна, но темная его кровь не могла оставить все как есть и он добавил. — Деваться тебе уже некуда.
Все ж таки не умела нечисть быть участливой. Да в луковице чуткости больше, чем в их черствых сердцах! И самое паршивое заключалось в том, что пообщавшись с этой зловредной братией, я, кажется, переняла эту их возмутительную зловредность.
— И с мыслью, что я нелюбимая жена, взятая лишь из желания проклятие снять, тоже свыкнусь?
Хотела уколоть, но, кажется, насквозь проткнула…
Кощей посмурнел и надолго замолчал, внимательно выглядывая что-то в остывающем небе.
Я успела себя немного поругать, устыдиться того, что расколдовыванием его попеняла, на которое сама же была согласна и уже даже подумывала извиниться, когда он сказал:
— Тебя несложно было полюбить. — И руку с плеча убрал и на ноги встал, теперь надо мной возвышаясь.
— Чего? — опешила я.
— Поднимайся, — ответил он, протяну мне руку и самым возмутительным образом делая вид, что ничего такого сейчас не говорил. И гадай теперь, Василиса, можно ли это считать признание и если это признание, то стоит ли возмущаться его кривокосости? Думай, думай, ты ж Премудрая.
— Вот это очень не хорошо с вашей стороны, — сочла своим долгом сообщить я, но поднялась, крепко прижимая лукошко к груди. — Теперь что?
— Отдохнуть тебе надо, выезжаем с рассветом.
Нет, он точно издевался и я для себя накрепко решила, что буду мстить. И даже когда с чувствами своими к нежданному мужу определюсь, ничего ему не расскажу. Не сразу, так точно, коли он себе позволяет так меня изводить…
Одно меня утешало, требовать полного довершения свадебного обряда он не стал, придержал его на более мироне время.
Вот только дарованной возможностью отдохнуть воспользоваться не удалось, я не могла сомкнуть глаз всю ночь, гадая правда ли мне не послышалось? И если не послышалось, то как оно так вышло? Как у меня получилось то, чего Моревна добиться не смогла? Неужто правду говорят и путь к сердцу мужчины через желудок лежит, и я покорила его пирожками? Но с другой стороны, пирожки ж не моей рукой деланные, это выходит, Кощею стоило бы к домовым со своей любовью идти…иСложно все это.
Уснуть удалось лишь под утро, урвав меньше двух часов сна. Потому невыспавшаяся и от того нерадостная, я распрощалась с Ягой, смирно застыв, пока она меня расцеловывала в обе щеки и подивилась тому, как дружелюбно встретила меня Марька. Еще порадовалась, что Баюн собраться до нашего отъезда не успел и потому, предстояло ему в замок добираться своим ходом, вне нашего общества.
Сама бы я про Ивана не вспомнила, и если бы не Кощей, не вспомнила бы еще долго. Зато о нем не забыл государь и именно ему выпало тащить все еще бессознательного царевица из сарая и забрасывать на гневно всхрапнувшую Марьку. Отряхнув ладони, Кощей со странной улыбкой сказал:
— Вернемся с трофеем.
Я хотела уточнить, что конкретно он вернется с трофеем, женой и полностью расколдованный, но глядя на его впервые на моей памяти довольное лицо, промолчала.
А всю дорогу домой…подумать только домой, я снова провела на Буяне, на этот раз ради разнообразия в кольце теплых рук.
Я была уверена, что замок ночью встретит нас спящими коридорами, тишиной и покоем. На деле же все оказалось совсем не так.
Стоило только Буяну въехать в ворота, предупредительно распахнувшиеся перед государем — я обещала себе перестать удивляться творившемуся в этих землях волшебству, но все равно не смогла сдержать пораженного вздоха, из темноты с жалобным карканьем на царя набросился ворон. Сначала покружил, касаясь кончиками крыльев Кощеева лица и моих волос, потом уселся на хозяйское плечо и выдал странную, совсем не характерную для воронов трель.