Страница 86 из 124
Правда, земли оказались не новыми. Озеро действительно имелось в наличии, хотя теплым его можно было назвать только с большого перепуга. Когда я вышла к нему, то замерла от света тысячи светильников, шума многоголосой молитвы и толпы паломников, которые двигались вдоль берега. Течение оказалось столь мощным, что подхватило и увлекло меня. Стиснутая со всех сторон, оглушенная бормотанием, опьяненная сознанием того, что рядом живые люди, а не бесплотные тени прошлого, я двигалась вместе со всеми. Божественная благодать снизошла на меня во время омовения в священных водах, вернее, я так обрадовалась, что могу смыть с себя в озере грязь и кровь, что почти в это поверила.
Алтари и часовни, скульптуры святых, искусные фрески — целый подземный город был вырезан из соли. Соляное чудо. Ихтинборк. А ведь фиалка была ближайшей точкой на той карте. Страшно подумать, где могут находиться остальные цветочки. Как бы там ни было, я успешно оторвалась от возможной погони. Если все сложится удачно, то через неделю-другую я уже буду в Льеме.
Покидая замок Искры, я прихватила с собой увесистый кошель золотых монет, поэтому сразу же, не мешкая, купила себе место на барже, идущей в Ичмелек. Дороги стали неспокойны из-за стянутых к Виндену войск, всякий сброд шатался по торговым трактам и грабил путников, пользуясь неразберихой, однако водные пути охранялись как купеческими гильдиями, так и силами прибрежных деревень. У Кысея я позаимствовала не только золото, но и его драгоценную инквизиторскую мантию, с которой он так и не нашел в себе сил расстаться. И хотя она была изрядно изгваздана после моего приступа, зато и выглядела на мне более уместно. Кто будет присматриваться к скромно одетому белобрысому инквизитору Хавронтию Лючиано, который одним прекрасным летним утром ступил на борт ржавой «Красотки Пипы»?
Увы, никто. Я зверела от скуки и нетерпения, наблюдая за медленно плывущими грязными деревушками, снулыми матросами и грузчиками, малочисленными паломниками, которые возвращались домой с раздражающе блаженным видом. Единственным развлечением были карты, но и тут мне не везло. Не в смысле того, что я проигрывала, а в том смысле, что уже на второй день никто со мной играть не хотел. У меня появилось много времени, и в голову лезли всякие глупости. Самой главной из них был… Единый. Я никогда не задумывалась о природе Бога, просто ненавидела саму его суть, однако мне даже в голову не приходило усомниться в Его существовании. Искра не ответила на мой вопрос о Нем. В то страшное прозрение во время казни я совершенно ясно и четко ощутила, что Единый — обман, жестокая выдумка, его нет… Однако вера в него людей была сильной; такой сильной, что помогала им бороться с демонами. Кстати, а если Единого нет, то тогда получается… что и демонов нет?..
Сложив руки над головой и извернувшись в немыслимой позе, чтобы избавиться от морской болезни, я вглядывалась в речной туман, скрывающий берег. Демоны есть. Я их видела, я ношу их в себе, словно взрывоопасное сокровище, готовое рвануть в любой момент, стоит мне ослабить узду. Но кто мог похвастаться тем, что лицезрел Единого? Я приняла новую позу, застыв волохатой цаплей на корме и сменив направление мыслетечения. С другой стороны, проявления божественной благодати мне видеть приходилось. Тот же Кысей, этот тихий фанатик, был тому живым примером. Уж чего стоила одна только дурацкая попытка спасения!.. В груди заныло пустотой, и я, потеряв равновесие, шлепнулась на мягкое место. Следом последовал сильный удар, баржа дернулась, жуткий скрежет по днищу, суета среди матросов…
Я схватилась за перила и встала на ноги, криво ухмыляясь. Кажется, утро перестало быть сонным и скучным. Такую шутку мог отколоть только Единый. Сумасшедшие предки, которым наверное тоже скучно жилось, решили оставить потомкам в наследство придуманного и такого же чокнутого бога. А мы поверили в него и сотворили одно большое, чудовищно большое, да что там… бесконечно большое чудо. Это не бог создает веру, а вера творит бога. Как жаль, что я не додумалась спросить у Искры, что такое вера. Хотя сверхмозглая дура мне бы все равно не ответила. У меня аж ладони зачесались от нетерпения. Если Единый существует благодаря вере людей в него, то можно ли его уничтожить, заставив людей забыть его? А если вместо этого направить веру на что-то другое? Я похолодела. А ведь и в самом деле… Как там квакала Искра? Разум человека изменяет реальность. Но чтобы реальность была устойчивой, представления людей должны совпадать. Пока большая часть людей верит в Единого, существует и Он, и весь наш мир в том виде, к которому мы привыкли. Но если появится безумец, чей разум настолько силен, что сможет изменить представления людей? Если он сможет заразить своим безумием мир и вывернуть его наизнанку?.. Баржа тонула. Ужас охватил меня. Я не умела плавать, зато могла утопить весь мир в своем безумии.
— Ваша святость!.. Очнитесь!..
Кто-то давил мне на грудь и вдувал воздух сквозь плотно сомкнутые губы. Я оттолкнула своего спасителя и перевернулась на бок, откашливаясь речной водой. Ваша святость!.. Теперь я знала, что Единый существовал, но больше в него не верила. Знать, но не верить. Что может быть хуже? Знание, отрицающее божественное начало, расползалось подобно дыре в кружеве бытия, ниточка за ниточкой. Наверное, это и есть перерождение. Реальность превратится в безобразные лохмотья, а я стану… новым Единым. Я не выдержала и хрюкнула-икнула смехом. Помощник капитана опасливо отпрянул:
— Ваша святость, вы как?.. Насилу откачали…
Я согнулась пополам в истерическом хохоте. Нашли кого спасать!..
Славный город Льем раскинулся над морем, угнездившись домами и улочками прямо на скалах. Дымнай катил свои волны стремительно, однако его русло уходило в толщу горных пород, шумя водами где-то под городом и изрыгаясь в море под чутким надзором жителей. Неприступный с моря, ощетинившийся высоченной крепостной стеной с суши, Льем был городом-мечтой, олицетворением свободы духа, а поэтому здесь не жаловали Святой Престол. В придорожной таверне белобрысый очкарик-инквизитор Лючиано превратился в одноглазого моряка Хаврона.
Грязно-серая повязка на глазу, косынка на волосах, завязанная на пиратский манер, выпяченная вперед челюсть и нордаримский говорок сразу же выдавали во мне северного морского волка, одного из многих, которые стекались в Льем в поисках удачи.
Я шла по набережной, щурясь от яркого солнца и его бликов на воде. Близость моря всегда меня нервировала, но сейчас она сделалась невыносимой. Обманчивое спокойствие морской глади раздражало, как и резкие крики чаек, людской гомон, поскрипывания кораблей на причале, толкотня. Я ускорила шаг, на секунду вдруг поддавшись панике, что могу их потерять из виду. Они шли медленно, Антон подстраивался под тяжелую переваливающуюся поступь жены. Юля несла свой живот вперед с важной гордостью, напомнив мне пузатые корабли восточных торговцев. Я догнала парочку и пошла за ними, прекрасно понимая, что совершаю глупость, но будучи не в силах устоять перед искушением.
Антон был в черном, потерянный и несчастный. Очевидно, известия о моей безвременной кончине уже достигли Льема. Но я до сих пор не знала, что случилось с завещанием. Если этот подлючий деятель Кысей успел его перехватить, то за жизнь брата и ломаного гроша не дадут.
— Анжи, давай поднимемся к Лавандовой площади?.. — предложила Юля, останавливаясь возле уходящей вверх улочки.
Он резко мотнул головой.
— Нет.
— Но почему?.. Там такой чудесный аромат…
— Именно поэтому!.. — судорожно сглотнул он. — Любимый запах Хриз…
Я скривилась. Не любимый, а самый дешевый и стойкий, чтобы отбить ту вонь, которая сопровождала нас в путешествиях.
Юля погладила его по руке.
— Прости, Анжи… Я не знала, не подумала… Давай тогда просто выйдем в море на бригантине?