Тени забытой шестой

— Я говорил вам тогда и повторю теперь. Меня не интересует власть.

Как же угнетало то, что я не могу говорить с ним на равных, беспомощно валяясь в постели и сжимая кулаки!

— Вы просто не вкусили вкуса настоящей власти, — усмехнулся он в усы и подкрутил их. — Власть над людьми и событиями, возможность повелевать не только жизнью и смертью, но и будущностью мироздания, когда от одного твоего решения зависят судьбы миллионов, когда твое имя внушает трепет и обретает бессмертие в истории… Это тяжкое бремя ответственности, но также ни с чем несравнимое блаженство. Это дороже любой чести, желанней любой женщины…

— Это называется гордыней! — оборвал я его. — Ибо нет власти высшей, чем власть господа нашего Единого, и никогда человеку с ним не сравняться. Вы стали на опасный путь, Ваше Величество.

— И поэтому мне нужны вы, фрон Тиффано, — он подошел и остановился возле моей кровати, глядя на меня сверху вниз. — Вместе этот путь будет уже не столь опасным, верно? Я помню, что обещал вам. Я не люблю делиться тем, что принадлежит мне, однако… ради власти… Правитель не может позволить себе такую роскошь, как честь. Я закрою глаза на то, что у моей жены появится фаворит в вашем лице…

— Я никогда на это не соглашусь, — помертвев, ответил я.

— Тогда мне придется найти кого-то посговорчивей… — ответил император, склоняясь ко мне и вытаскивая из-под моей головы подушку. — А с вами может случится несчастье…

Его светлые, глубоко посаженные глаза были совсем близко. Их тронула темная плесень безумия. Хриз отравляла всех вокруг себя… И меня она тоже отравила, иначе я бы никогда не сказал то, что сказал…

— Мне нужно больше, — выдохнул я.

— Что? — замер он. — Что именно? Говорите ваши условия.

— Я хочу лично курировать все работы по постройке Искры в моем замке. А ваша свадьба должна состояться не раньше, чем будет создана Искра.

Император молчал, изучающе глядя на меня, но руку с подушкой опустил.

— Хорошо, — наконец тяжело уронил он. — Пусть будет по-вашему. Однако в замке разместится имперский гарнизон. Кроме того, советую не затягивать…

— Да, и еще… — быстро перебил я его. — Мне нужен задаток.

— Деньги? Сколько? Только предупреждаю, что имперская казна сейчас несколько…

— Меня интересуют не деньги, а ваша невеста. От нее не убудет, если она проведет со мной… предбрачную ночь. В качестве аванса, так сказать, — и я мерзко улыбнулся, чувствуя, как будто с головой рухнул в смрадные мирстеновские болота.

Она явилась на следующее же утро, ворвалась в мою палату взбешенная, с перекошенным от ярости лицом. Но с разрешения лекаря Дудельмана я уже мог полусидеть, вольготно опершись на подушки, поэтому встретил светлую вояжну не в столь унизительном положении, как до этого принимал ее будущего супруга.

— Доброе утро, ваша светлость, — я был безукоризненно вежлив.

— Никакого аванса тебе, уроду, не будет, — прошипела она и, плюхнувшись на кровать, крепко схватила меня за причинное место.

Я едва не взвыл от боли, однако процедил:

— Пустите! Иначе… придется… ублажать меня иным способом!..

Ее хватка неохотно разжалась, и я смог дышать нормально. Хриз склонилась ко мне, я увидел ее глаза так близко, что заметил в них тщательно скрываемый ужас. Страх загнанного в ловушку зверя. На мгновение мне сделалось ее жаль, и я уже хотел было еще раз попытаться достучаться до нее, но тут…

— Я тебя так ублажу, паскуда, что ты костей не сложишь!..

— А мы теперь на "ты"? — перебил я ее.

Она осеклась и вскочила на ноги, тяжело дыша, но я не собирался давать ей время подумать.

— Когда-то я был в похожем положении. Вы, ваша светлость, загнали меня в ловушку и требовали моей близости, угрожая…

— ЧТО?!?

— Не помните? Ах ну да, это же так удобно, не помнить… — насмешливо протянул я и погнал ее дальше. — Забыть, как вы меня, а не я вас, затащили в постель, сбили с пути служения господу, развратили, подставили, чуть не убили и бросили! Ну ничего, придется помочь вам вспомнить…

— Я не хочу… — вдруг прошептала она, бледнея и отступая к двери.

— А надо, ваша светлость, надо! Вы же будущая императрица! И вам не положена ни честь, ни совесть! Как вы там говорили?.. Помните? Гордость — это слишком большая роскошь, которую вы себе позволить не можете!.. Подойдите ко мне! Живо!

Хриз сделала шаг вперед и застыла столбом.

— Ближе, ваша светлость, ближе!

На ее лице не было ни единой кровинки. Я чувствовал себя последним подлецом, однако как лекарь недрогнувшей рукой рассекает кожу и вскрывает гнойный нарыв, так и я должен был…

— Поцелуйте меня!

— К-к-куда?

— О господи! Пошлячка! Да в губы, куда же еще!..

Если бы я мог схватить ее и притянуть к себе, то непременно бы это сделал, но увы… Лекарь давал мне самое малое неделю на то, чтобы восстановить подвижность мышц. Хриз склонилась, чуть помедлив, закрыла глаза, сложила губы для поцелуя и…

— Откройте глаза! — тут же осадил я ее. — И смотрите на меня, когда целуете! А то еще промажете!

Ее поцелуй был горек, словно яд. Я отравился им и понял, что не отпущу, не отдам ни императору, ни Единому. И плевать на все…

— Будете ухаживать за мной, светлая вояжна… — шепнул я ей. — Иначе Фердинанд узнает, где ваш брат прячет сиятельную княжну на сносях…

Она отпрянула от меня, словно укушенная. Моя рискованная ставка сыграла и сорвала куш. Хриз не помнила не только меня, но и того, что мне известно, а что нет. Осталось заставить ее проговориться, где же именно держат Юлю, и тогда лисий капкан захлопнется… Я улыбнулся своей будущей сиделке и добавил громко:

— А на обед я хочу приготовленную лично вами телячью отбивную с кровью… Да… И сладкого шоколада на десерт! Как вы там говорили? Он крайне пользителен для мужской силы?

У меня как-то сразу образовалось много посетителей. Первым явился полковник… Нет, теперь уже генерал Гогенфельзен. Заверил в том, что всегда считал меня невиновным, предложил крепкую мужскую дружбу, а также вернуться в его особняк, где мне обеспечат надлежащий уход и лечение. Предложение было заманчивым, но я слишком хорошо помнил, как кончил генерал Вальцкерт, которого отравила любовница Гогенфельзена по наущению Хриз. Нет, пожалуй, в крепости оно понадежней будет. Я отказался, сославшись на то, что работа над чертежами Искры требует полной секретности, которая возможно только здесь, в Крафградской крепости.

Велька не бросил меня, заделавшись помощником лекаря и навещая вместе с ним каждый день. Новости он приносил тревожные и самые противоречивые. Вооруженные стычки между имперскими силами и княжеским войском подле Виндена грозили обернуться войной, достаточно было одной искры… Тьфу, опять эта клятая искра!.. К счастью, пока папская гвардия сдерживала обе стороны, однако я понимал, что Орден Пяти долго ждать не станет. Слишком живы еще были воспоминания о мятеже в Чорногерии и печальной участи их столицы… Прежде всего, следовало решить этот вопрос. Велька отправил голубиной почтой от меня несколько распоряжений для воеводы Дюргера в Соляной замок, связался с Нишкой и через нее отослал мои предложения Ордену Пяти. Известие о том, что император Гарлегии собирается взять в жены опальную северную вояжну, уже успело распространиться далеко за пределами Виндена и дошло до Мелкундской унии, которая встала на уши. Вояг Густав, не оставивший после себя наследников, был недееспособен. Северные земли раздирали междоусобицы, каждый мелкопоместный богатей видел себя на месте кун-вояга. Однако возникшая из небытия светлая вояжна Ланстикун странным образом повлияла на настроение тамошней знати и сплотила ее. В безумной еретичке усмотрели надежду на возвращение былого величия Севера, ведь когда-то ее прапрапрабабка Хризолит Проклятая смогла завоевать полконтинента… И неважно, что при этом она развязала опустошительную Синюю войну, неважно, что сама Ланстикун отравила вояга, неважно, что ее зверства в собственном вояжестве до сих пор заставляли содрогаться любого здравомыслящего человека. Гаяшимское ханство пока выдерживало осторожный нейтралитет, однако уже ставило под сомнения решение церковного суда, мол, разве светлая вояжна может быть еретичкой?.. Мир словно сошел с ума… Сумасшедшая убийца и интриганка рвалась к власти, а ей аплодировали, ею восхищались, ее поддерживали и ненавидели, от нее ждали… Чего? Перемен? Неважно каких, лишь бы изменить судьбу мира…