Страница 11 из 124
— Мы не будем заниматься этим сами, — ответил я, жадно уплетая жидкую бурду. — Это слишком рискованно. И кстати, у меня появилась идея, как послать весточку в столицу.
— А я что говорил? — торжествующе сказал офицер, обращаясь к Нишке. — Утро вечера мудренее, а ты… буди да буди!
— Пфф… — фыркнула инквизитор. — Сейчас вообще-то как раз вечер!
Кажется, зря я решил, что эти двое поладили друг с другом…
Когда есть деньги, многое решается легко, даже такое непростое дело, как организация подпольного движения. Первым делом, я договорился с Альбертини, посулив ему хорошую мзду, и той же ночью мы вывезли печатный пресс из мастерской, временно укрыв его на заброшенной скотобойне. Офицер также получил на руки достаточную сумму золотом, чтобы нанять людей для распространения листовок и ведения подрывной деятельности. Нишку я послал в монастырь святого Августина, надеясь, что имперцы не посмели осквернить звонницу, рядом с которой была скрыта голубятня сизых монахов — самых быстрых голубей княжества. Желание инквизитора укрыться в монастыре не должно вызвать подозрений у самозванных властей, а на случай обыска два письма были надежно спрятаны на груди девушки. Одно послание я адресовал главе Ордена Пяти, отцу Павлу. В нем я излагал, как можно предотвратить дальнейшую утечку запретных знаний, и настаивал на содействии с распространением фальшивых листовок. А второе письмо было для Эмиля. Я написал ему, что княжна Юлия жива, но просил никому об этом не рассказывать до выяснения всех обстоятельств, а также умолял немедля отправляться в Керекеш и обыскать все божевильни.
Заняв делом соратников… или уже соучастников?.. сам я отправился в орден когниматов, тревожась об отце Васуарии и сохранности своих финансов, без которых все могло бы сильно усложниться. Казначей сидел в кресле, слепо уставившись в окно; он даже не заметил, как я вошел.
— Вам нехорошо?
Он вздрогнул, схватившись за сердце, и повернулся ко мне. Я ужаснулся. Отец Васуарий постарел лет на двадцать, превратившись в дряхлого старика. Имперские ублюдки, до чего они довели беднягу…
— Выпейте воды, — подвинул я к нему стакан и подошел к окну, широко распахивая его и впуская свежий воздух. В комнате было очень жарко, и стоял удушливо терпкий цветочный аромат.
Но казначей повел себя странно. Он взял стакан, подержал его в руке, словно взвешивая, а потом вдруг вывернул воду прямо на стол, следя за разбегающимися ручьями.
— Как думаете, фрон Тиффано, сколько золота было на затонувшем корабле проклятой воягини Хризолит?
Теперь уже вздрогнул я.
— А почему вы об этом заговорили?..
И задохнулся от нестерпимо приторного и такого знакомого лавандового аромата. Страшная догадка пронзила меня. Та посетительница в вуали, с которой я разминулся в коридоре!.. Это ее запах! Это она! Хриз!.. Я бросился к двери, а старик продолжал зачаровано бормотать:
— В архивах значилась сумасшедшая сумма… хватит купить все княжество… и еще на пару мелких вояжеств останется…
Я вылетел в коридор. Никого! Скатился с лестницы и выбежал на улицу. Черный плащ мелькнул вдалеке и исчез за поворотом. Никогда в жизни я так быстро не бегал, но все равно не успел… Задыхаясь от острой рези в боку, я согнулся пополам, уперев руки в колени и хватая воздух ртом. Передо мной был пустынный переулок. Безумица исчезла.
— ХРИЗ!!! — позвал я в отчаянии, но ответом мне был ветер, кружащий опавший яблоневый цвет и злосчастные листовки по мостовой.
Я угрожающе навис над казначеем и процедил:
— Хочу напомнить, что я — ваш самый крупный вкладчик. Если я потребую выдачи всего своего состояния, то винденское отделение ордена разорится!..
— Я не вправе разглашать сведения о других вкладчиках…
— О других вкладчиках?!? У этой мерзавки уже и деньги появились, чтобы их вкладывать куда-то? Не врите мне! Она преступница! Да она сумасшедшая, в конце концов! Почему вы ее защищаете? Говорите, где она скрывается! Что она от вас хотела?
— Фрон Тиффано, — тихо, но твердо заявил казначей, — вояжна Ланстикун…
— Что? — оторопел я. — Как вы ее назвали?
— … официально подала прошение о пересмотре судебного решения церковного суда за номером 1467 от 940 года…
— Это тот приговор, в котором ее признали колдуньей?!?
— … и просила орден представлять ее интересы. И хотя наш орден…
— Чего она добивается?
— … хотя наш орден всегда свято придерживался нейтралитета в любых…
— Вот и держитесь его дальше! Не лезьте!
— … в любых внутрицерковных и государственных конфликтах, однако…
— Однако?!? Вы собираетесь… Оспорить тот приговор?!?
— … помня о равной милости Единого для всех своих заблудших детей, мы не можем отказать светлой вояжне в этой просьбе…
— Светлой вояжне?!? Да она больная на всю голову! Побойтесь бога! Кому вы поверили!
— … тем более, что на судебном процессе и при вынесении приговора сама обвиняемая не присутствовала, а следовательно, не могла себя защитить…
— Господи! Очнитесь! — стукнул я кулаком по столу. — Она же проклятая Шестая!
Казначей наконец осекся и удивленно взглянул на меня, после стащил с носа очки и стал протирать стекла дрожащей рукой.
— Вы знали? — заподозрил я. — Знали!
Он кивнул, не прерывая своего занятия.
— Ее надо остановить! Пока еще не слишком поздно. Она напечатала текст Завета в газете! Понимаете, что случится дальше?
Старик вздохнул и опять кивнул.
— Прекрасно понимаю, но боюсь, фрон Тиффано, что уже поздно. Невозможно остановить бурю. Остается лишь плыть вместе с ней и пытаться не разбиться о скалы. Собственно, этим орден когниматов и собирается заняться. Простите, меня ждут дела. Я могу вам еще чем-нибудь помочь?
Такого удара я не ожидал. Чтобы церковный орден принял сторону сумасшедшей еретички и преступницы?.. Такое мне и в самом страшном кошмаре не могло привидеться. Разозленный, я потребовал у отца Васуария выдать мне пять тысяч золотом наличными и доставить их под охраной в замок. Старик тяжело вздохнул, но согласился — деваться ему было некуда. Я рассчитывал на помощь ордена в организации подпольной типографии, но теперь становилось ясно, что придется выкручиваться самому.
Как поймать Хриз? И что она задумала? Она заявила о себе в открытую, а это было очень тревожным знаком. Как ей удалось переманить на свою сторону орден когниматов? Невольно вспомнились слова казначея про проклятое золото, корабль с которым затонул недалеко от берегов княжества более ста лет назад… А что, если Хриз нашла наследие своей проклятой прапрапрабабки? Да ну нет! Когда бы она успела? А если раньше? Ведь казначей назвал ее вкладчицей… А какая разница, собственно говоря? Раз вкладчица, значит однажды, рано или поздно, она вновь заявится в обитель. Поэтому надо просто приготовить надежный капкан, способный остановить бешеную лису…
— Что она?!? — уставился я на офицера, чувствуя, что сам уже схожу с ума.
— Заявилась в магистрат. Объявила себя невестой Франца-Иосифа. Остановилась в доме бургомистра. В городе ширится паника. Слухи один другого краше. В доме поверенного стена заплакала кровавыми слезами, кто-то видел ожившего пекаря, зверски убитого в прошлом году, где-то украли младенца и принесли в жертву на руинах разрушенного собора… А еще, Кыс, ты только подумай, говорят, что воронья стало немеряно, что небо потемнело от птичьих стай… Титька тараканья, да я за всю жизнь столько подобной чуши не слыхивал!..
— Мне это все не нравится… — пробормотал я и провел ладонью по лицу, смахивая паутину лжи и прикрывая глаза.
— Но раздачу листовок я организовал…
— Офицер, помолчите немного. Мне надо очистить разум и подумать.
— Молчу-молчу. Пойду что-нибудь куховарить. Рыбки немного достал. И еще…
— Идите уже!.. — процедил я.