Путь в никуда

— Придурок, — подытожил безумный поступок персонажа истории Алексей. — Кто ж без страховки лезет на гору?

— Да кто ж спорит, — ответил на реплику Миха, продолжив рассказывать: — "Наступила ночь, все уснули, а наш "герой" тайком отправился на вершину. Через некоторое время началась буря. От страшного урагана вся группа проснулась. Тут-то и выяснилось, что одного туриста не хватает.

"Вполне ожидаемо", — подумал я, а Михеич вещал дальше:

— И тогда люди, рискуя своей жизнью, пошли на поиски. Искали незадачливого путешественника всю ночь до самого утра и весь следующий день, но даже следов никаких не нашли.

Тогда инструктор принял решение спускаться. Уже все туристы были усталыми, измотанными, нервы были на пределе. Вечером двое между собой поссорились из-за пустяка, сцепившись не на шутку и чуть было не сбросив друг друга со скалы. Когда утром группа проснулась, то все с ужасом увидели, что поссорившиеся приятели были мертвы.

Все взоры были прикованы к рассказчику, максимально нагнетенная обстановка и зловещий голос в ночи:

— С тех самых пор люди стали видеть в горах тень Черного Альпиниста. И видели они его только перед смертью. Ибо тех, кто бросал друзей, не подавал руки для помощи, настигала тень отверженного Альпиниста и убивала."

— Мораль сей басни хороша, — выразил я собственное мнение, — развязка же не стоит ни гроша. Пацаны же только поссорились, при чем здесь помощь? А вот бросать друзей действительно не дело. В походе много чего может случиться, надо держаться вместе.

— Прописные истины, Димон. Сотрясаешь воздух. Все и так это знают. — Леха смотрел в костер, задумчиво шевеля веткой прогорающую головешку. — Только вот в критической ситуации люди в основном заботятся о спасении собственной шкуры. А такие понятия, как дружба, долг, взаимопомощь отступают перед инстинктом самосохранения. Я в армии, знаешь ли, такого навидался. Да и иногда просто нет смысла лезть в самое пекло, и другим не поможешь и свою жизнь загубишь. Это на словах все герои, миры спасают пачками, злыдней в штабеля укладывают. А в жизни оно все иначе бывает. Если рисковать не надо и усилий особых не требуется, да, возможно кто и поможет. А с риском для себя — уж увольте.

Парень замолчал, видимо уйдя в свои невеселые воспоминания. А я не стал спорить, понимая, что зерно истины в его словах есть. Полез бы я сам, рискуя жизнью, спасать другого человека, будь он мне просто случайным попутчиком? А Черт те знает… Друга бы да, тут без вопросов. И лез и спасал. И меня вытаскивали из таких ситуаций, что казалось: все, каюк.

Хорошо мнить себя героем валяясь на диване, а вот в критической ситуации, когда нужно соображать и действовать моментально, многие теряются и не знают, что делать. У меня вот в характере лезть с помогательством даже в ущерб собственному здоровью. Не могу сделать вид, что ничего не видел и не слышал. Но вот сколько раз встречался с чужим равнодушием. Когда от тебя отворачиваются, как от прокаженного, вместо того, чтобы просто протянуть руку или вступиться в заварушке. Люди в большинстве своем равнодушны к чужим проблемам. И никакой страх перед карой гипотетического приведения это не исправит. Даже дружба, увы, не всегда бывает весомым поводом, чтобы рискнуть собственной шкурой.

Я знал эту легенду, но в ином исполнении. Наткнулся в Википедии случайно. По той версии, черный альпинист — это один из двух альпинистов, когда-то отправившихся на парное восхождение. Подчеркивается, что двое альпинистов имели предмет раздора: были влюблены в одну и ту же девушку. При восхождении один из пары сорвался, другой же, связанный с партнером страховочной веревкой, то ли опасаясь за свою жизнь, то ли вспомнив о соперничестве, не стал вытаскивать его, а просто перерезал веревку. Но рассказывать эту историю я не стал, вспомнив нечто более подходящее случаю.

— Пацаны, а есть еще песня на тему того же альпиниста, — прервал я повисшее тягостное молчание.

— Споешь? — Мне в руки тут же сунули гитару.

— Аккордов не знаю, но словами пересказать могу.

Песня про черного альпиниста, автор неизвестен.

Альпинисты на площадке, продолжая трудный путь,

Собрались в своей палатке перед траверсом уснуть.

Где-то камень прокатился, не шумит опять ничто,

Тихо вечер опустился на Ушбинское плато.

Теплый ветер дунул с юга, тишина на леднике.

Вдруг услышали два друга стук шагов невдалеке.

Ближе, ближе, вот уж рядом, замер мерный звук шагов.

У обоих страх во взглядах, леденеет в жилах кровь.

Слух и зренье насторожив, не спускают с входа глаз.

Человека быть не может в этом месте, в этот час.

Наконец один решает посмотреть, кто там стоит.

И от страха замирая, открывает и глядит.

Нет, такого, уверяю, не увидишь и во сне.

Черный труп стоит, качаясь, зубы блещут при луне.

Где был нос — темнеет яма. На большие рюкзаки,

Не мигая, смотрят прямо глаз ввалившихся зрачки.

Плечи черная штормовка накрывает. Чуть живой,

Альпинист привстал немножко, говорит: "Ты кто такой?"

Звук глухой в ответ раздался, то ли клекот, то ли свист:

"По-иному раньше звался, ныне — черный альпинист.

Я погиб на Ушбе грозной, треснул верный ледоруб.

От ветров, пурги морозной почернел и высох труп.

Долго звал на помощь друга, но ушли мои друзья.

В этот день ревела вьюга и замерз под снегом я.

Вот уже четыре года в ледяном своем гробу.

Клятву дал: людскому роду мстить за страшную судьбу".

Замолчал мертвец ужасный, жутко глянул на двоих,

Вдруг раздался шум неясный, зашумел, опять затих.

Налетела злая вьюга, вмиг палатку сорвало -

Видно им придется лихо, потемнело как назло.

Свет нигде не пробивался, лишь неясен, дик и глух

Страшный хохот раздавался из прогнивших черных губ.

Буря долго бушевала, ждали, ждали — нет ребят.

Через снежные завалы вверх выходит спасотряд.

Возле сорванной палатки найден был один из двух,

Вниз ледник тянулся гладкий, аж захватывало дух.

Ушбы грозные вершины нависали позади.

Прямо вверх, на седловину, по стене вели следы.

Мы наболтались вволю, пересказывая друг другу различные жутковатые истории, щекоча нервы. В итоге разошлись по спальникам весьма поздно, когда костер уже догорел, а низины заволокло кисеей сероватого тумана.

А ночью мне опять приснился тот самый тревожный сон.

Шепот: "Ты скоро будеш-ш-шь наш-ш-ш" на грани слышимости, общее ощущение смертельной опасности, неясные тени среди деревьев и пылающие угли глаз. Пугающие, заставляющие сердце заполошно биться, заходясь от ужаса. Я вообще не из пугливого десятка, но тут и меня проняло до самых печенок. Это что ж за сны такие странные? Буквально выворачивающие наизнанку потусторонним ужасом, предвестником надвигающееся беды.

Я проснулся в холодном поту, чутко прислушиваясь к звукам за двойным слоем ткани палатки. Но все было тихо, и неуловимое ощущение опасности отступило, как будто бы происходящие во сне события не имели ничего общего с текущей реальностью. Я встряхнул головой, прогоняя остатки сна. Ну, конечно же, это только дурацкие образы, достойные нелюбимых мною ужастиков, но никак не обычной жизни. Перевернулся на другой бок, через какое-то время провалившись в сон уже без непонятных сновидений.

Утром начался обычный ходовой день. Все-таки удачно нам с погодой на дневке подфартило, поскольку с утра небо заволокло тучами, возможно, будет дождик.

Оделся я потеплее, надев под непромокаемые штаны не тонкую термушку, а флис, и сверху под мембранную куртку дополнительно толстовку поларовую. Если будет жарко — всегда можно снять или расстегнуться, а вот если наоборот — придется полностью распаковываться, чтобы достать одежду. Поэтому, перед тем как затягивать стропами принцесскину гермушку, заставил ее одеться максимально тепло. И мне меньше паковать, и она будет меньше ныть в дороге в случае чего. Это еще хорошо, что не заболела после незапланированного купания.