Страница 6 из 12
В сексуальном отношении эти ранние фараоны, похоже, были совершенно нормальными. Лишь много веков спустя браки между братом и сестрой вошли в моду. В некоторых династиях наследник престола был абсолютно обязан жениться на своей сестре, иначе он не был бы признан законным правителем. Позже традиция исчезла, и короли стали искать своих супруг в других княжеских семьях, но время от времени ее возрождали: в последний раз в эллинистический век. Преемники Александра Великого, Птолемеи (греческая династия), практиковали брак между братом и сестрой в течение трехсот лет без заметных физических последствий. Эта практика была основана на религиозных корнях, в частности, на культе божественной пары Изиды и Осириса, чья порождающая сила пережила смерть. Но многие религии знают прецеденты такого рода, и они не породили политических институтов. Любое генеалогическое древо, божественное или человеческое, которое ведет свое происхождение от пары первых предков, должно предполагать инцест между родителями и детьми или между братьями и сестрами. У Каина и Авеля не было другого способа воспроизвести их вид. Рационалистическое объяснение стремится связать эту фараонскую практику с законом наследования. По египетским законам мужчина являлся владельцем семейного имущества, но после смерти оно переходило к кровным родственникам жены. Поэтому фараон, желавший сохранить семейную собственность, которая часто составляла всю страну, и не допустить ее попадания в чужие руки, был вынужден жениться на своей собственной сестре.[21] Это звучит достаточно правдоподобно, но этот вопрос всё ещё требует отступить на шаг назад, не решая его. Если браки между братом и сестрой считались неестественными, почему семейное право не было изменено? Сексуальный союз между братом и сестрой явно не считался извращением, по крайней мере, в высших кругах. В египетской любовной поэзии[22], которая очень изощренна и беспрепятственна, любовники обращаются друг к другу как к «брату» и «сестре» именно тогда, когда они разговаривают на самые интимные темы, и на самом деле, это часто были их отношения.
Отношение к инцесту сильно различалось как среди первобытных народов, так и среди народов древности. Евреи домоиcеевой эпохи допускали брак между детьми одного и того же отца, но не одной и той же матери. Авраам был свободен жениться на Саре, которая была его сводной сестрой. Позже правило стало более строгим. Подробное законодательство о сексе у Левита полностью запрещает не только брак между братьями и сестрами, но и любые сексуальные отношения между близкими родственниками. В Старой Персии существовал «священный» брак между близкими родственниками, в то время как в Индии Будда Гаутама запрещал брак в шестой степени сродства. Вавилон проигнорировал этот вопрос, в то время как в Египте, как мы видели, брак между братьями и сестрами временами был государственным учреждением и никогда не запрещался. Это правда, что, когда фараоны приняли своих сестер в качестве законных супругов, у них было достаточно наложниц, чтобы спасти свои супружеские жизни от чрезмерного однообразия. Говорят, что Рамзес Второй был отцом 160 детей. Также женщины, которые сидели на троне фараонов, похоже, не всегда довольствовались вниманием своих братьев. Клеопатра, последняя из линии Птолемеев, несомненно, была не первой, кто время от времени оказывал свои королевские услуги в других местах.
Хорошо известно, что жены фараонов, будь то их сестры или нет, играли важную роль во всех эпохах египетской истории и часто полностью доминировали над своими мужьями. В неспокойные времена в середине второго тысячелетия женщины стали занимать настолько доминирующее положение, что их мужья часто считались просто принцами-супругами. Баланс был восстановлен антифеминистским движением, возникшим в армии, и имя великой королевы Хатшепсут было стерто со всех общественных зданий. Но в конце концов женщины оказались победителями. Если они не могли управлять страной из дворца, они управляли ею через храмы. При XXIII династии, в VIII веке до н. э., принцесса стала верховной жрицей храма Аммона в Фивах, учреждения, которое выполняло примерно ту же роль, что и Дельфы в Греции, закрепляя оракулов, с которыми нужно было консультироваться, прежде чем принимать какое-либо важное политическое решение. Здесь, поэтому, высокая политика была решена заранее. Верховная жрица действительно не могла взять себе ни одного мужа, кроме ее бога, но ей было позволено усыновить молодую девушку, которая в конечном итоге становилась ее преемницей. Таким образом, храм Аммона стал местом своего рода неофициального женского правления, которое длилось более двухсот лет, вплоть до завоевания Египта Персией.
В то время как Египет предстает перед более поздним миром, в истории и на карте, как феминистская земля, страна амбициозных, умных, красивых, милостивых и интригующие женщин, в Вавилоне, другом великом анклаве Ближнего Востока, мужской элемент явно доминировал. Даже здесь существовали определенные институты, которые могли быть истолкованы как пережитки раннего матриархата, но в исторические времена общественные дела были в руках мужчин. Роль женщины состояла в том, чтобы рожать детей, заниматься домашним хозяйством и, что немаловажно, служить мужчине. Это всё ещё не означало, что мужчина, как и в более поздние дни, стремился низвести женщину до полного подчинения. Она была его партнером, человеком, с которым нужно обращаться как с таковым, а не с со скотом, с которым он мог делать всё, что хотел. У нее были свои обязанности, но также и свои права, и во многих отношениях она с ним была практически равной перед законом.
Вавилон был истинным предшественником Рима. Вавилонское государство было государством, упорядоченным по закону: письменные кодексы информировали граждан о том, что они могут делать, а что нет, и какие меры наказания ожидают тех, кто нарушил правила. В начале второго тысячелетия до нашей эры царь Хаммурапи кодифицировал действующее законодательство и важнейшие судебные решения в единый документ, который оставался в силе на протяжении многих веков. Законодательство Хаммурапи содержит больший социальный элемент, чем большинство античных кодексов. Он защищает слабых, в том числе женщин. Его главный интерес, однако, в поддержании собственности. Вавилоняне были практичными людьми, и их законодатели слегка пренебрегали принципами; их целью было выяснить и решить типичные проблемы повседневной жизни.
Верно, что религиозные легенды Вавилона говорят, что человек был создан, чтобы доставлять удовольствие богам. Однако в этом мире мысли вавилонян были сосредоточены на деньгах. Там ещё не было чеканных денег, но слитки серебра и меры ячменя выполняли свою функцию. Большая часть семейного права в кодексе Хаммурапи касалась денег, недвижимости и личного имущества; продаж, кредитов и ипотеки; но оно также придавало большое значение регулированию человеческих отношений в семье, между мужем и женой и их родственниками. В строгом смысле семейное право является предметом не менее шестидесяти четырех из 252 статей Кодекса.
Основой семьи был первый брак, что было подтверждено брачным договором. Кроме того, муж может содержать одну или несколько наложниц, которых он может даже взять в свой дом, особенно если его жена больна или бесплодна. Если мужчина не имеет детей даже от своих наложниц и настаивает на наличии проблем, он может в исключительных случаях, сохраняя при этом своею законную супругу, также взять вторую жену. Вторая жена, однако, занимала только подчиненную должность в знак того, что ей пришлось мыть ноги первой жене.
Согласно более старому законодательству, молодой человек, соблазнивший невинную девочку, был вынужден попросить у её родителей её руки. Отказ жениться на ней мог стоить ему головы. Эта строгость была впоследствии смягчена. В кодексе Хаммурапи больше не упоминается о брачных отношениях. Государство только начало интересоваться сердечными делами своих подданных в тот момент, когда сам мужчина решил жениться. Поскольку брак влечет за собой обширные финансовые обязательства, все детали которых должны быть тщательно урегулированы заранее.
21
W. M. Flinders Petrie, Social Life in Ancient Egypt (London 1923), p. 319.
22
Adolf Erman, Die Literatur der Aegypter (Leipzig 1923), pp. 303ff.