Огонь в крови

— Можно, — заявил он, но, услышав мой сдавленный всхлип, с сомнением спросил: — Нельзя?

— Я уже и не знаю…

— Золотце, ты пока подумай, а я сейчас решу один вопрос, ладно? А то этот вопрос уже дыру в моей спине просверлил.

Драконица действительно смотрела только на него. Не спеша превращаться или нападать.

— Что смотришь, как мы с тобой разговаривать будем? — раздраженно спросил ужас.

Мальви решила считать это приказом к действию. Превратилась, поразив Абеля своим изможденным видом, и сразу перешла к мольбам и просьбам. Помочь им с братом, уничтожить их кристаллы, которые Бес носил на цепочке, по соседству с кристаллом Яхве, взять в стаю и все объяснить.

Она действительно была совсем молодой, эта драконица. Юной. Напуганной и несчастной.

И пока Раданэш с похудевшей, побледневшей, но живой дочерью выпутывали драконов из ловушки, Мальви вместе со своим братом, носившим совершенно не оригинальное имя Мальни, слушали Девора.

Отморозок, кажется, успел привыкнуть к тому, что растолковывать все выпадало на его долю, хотя оба водяных дракона пошли под крыло Абеля.

Яхве утешал свою хранительницу, я все никак не могла привыкнуть к неожиданно коротким волосам. Они едва доставали до плеч и очень меня этим печалили. И кожа, покрытая сажей, чесалась под наскоро наброшенной одеждой.

Командор дожидался своего приговора в темнице. Занял койку одного из аристократов, с достоинством встретившего новость о смене власти… Вернее, о возвращении власти к законному королю. Что примечательно, командор был целенький. Несколько синяков и сломанная рука — не в счет. Но усердно и с охотой сдал тех, кто помогал ему в воздвижении на трон Ашта-Хэша.

Сдал он всех и съеден не был до сих пор исключительно по одной причине — Абель решительно отказывался отходить от меня хоть на шаг. Боялся, что я вновь воспламенюсь, пока его поблизости не будет.

Не верил, что я успокоилась и больше не планирую никаких поджогов.

— Ну в самом деле, я чувствую себя совершенно обычно. Да и сил на то, чтобы просто стоять, у меня уже нет. Что уж про призыв твоего огня говорить? — почесав плечо, я уныло вздохнула.

Внизу, на площади, отделенный от меня целой лестницей, Раданэш что-то негромко выговаривал дочери, трогательного воссоединения с которой я не видела — пока они там радостно рыдали от долгожданной встречи, я сжигала Беса... Принцесса кивала, но все еще не могла освободить драконов.

Героическое спасение стаи затягивалось.

Дворцовая стража и прислуга, подуставшие от столь частой смены власти, уныло перетаскивали останки разрушенных драконов в телеги, чтобы вывезти их за город. Первоначально было решено просто сгрузить камни где-нибудь у леса, но Абель настоял на том, чтобы камни были похоронены по людским традициям, раз уж сжечь их по традициям драконов не представлялось возможным. Ну… как настоял? Сухо приказал и проникновенно улыбнулся, продемонстрировав свою клыкастость.

К камням обещали относиться со всем уважением.

Я смирно ждала, сидя на верхних ступенях на куртке Абеля, подперев щеку ладошкой. Ждала, пока первая неразбериха уляжется и станет ясно, что будет дальше.

— Не хочу рисковать, — Абель сидел рядом, почти не смотрел на человеческую возню, предпочитая коситься на альбиноса, его перенервничавшую хранительницу и Девора, с тоской во взгляде объяснявшего водным, что происходит и почему стая у них такая оригинальная.

Пробудив драконов, Ашта-Хэш не потрудился им что-то объяснить, и если Яхве, благодаря видовым особенностям характера, еще пытался как-то понять, что происходит, то близнецы томились в неведении, не представляя, что власть кристалла над ними не абсолютна и можно найти лазейку в любом приказе. Если захотеть.

Раза с седьмого ловушка поддалась. Первой из нее вырвалась ледяная драконица, что, наверное, неудивительно — если все, что Девор мне про их самок рассказывал, правда, то целеустремленности этой дамочке было не занимать.

Драконица взревела, прислуга прыснула в стороны, побросав весь свой трудовой инвентарь. Раданэш успел оттащить дочь за статую Гэдаша, укрывшись от брызнувшего в разные стороны крошева.

Абель подскочил, с тоской посмотрел на меня, потом на беснующееся крылатое чудище, озверевшее от очередного обращения в камень.

— Иди-иди, спасай людей и драконов, — покивала я.

— Сиди здесь, — велел он. — Почувствуешь себя странно — кричи.

— Как скажешь, — покладисто пообещала я. Ужас вроде как поверил и отвернулся, и вопрос, неожиданно закравшийся в мой мозг, нагнал его уже в пути. — Абель!

— М-м-м? — он не притормозил, но значительно замедлил спуск, полуобернувшись ко мне.

— Скажи, а спокойно жить мы когда-нибудь будем?

Хотела объяснить свой вопрос. Рассказать о том, что все произошедшее за последние недели слишком необычно и непривычно для моей прежней тихой жизни, что возвращение из безумного путешествия оказалось таким же неожиданно сумасшедшим, и мне просто хотелось знать, есть ли надежда, что впереди меня больше не ждет никаких потрясений…

Абель понял все сам. Улыбнулся и пожал плечами.

— Прости.

И поспешил вниз, подгоняемый уже шипением скинувшего каменный кокон лесного дракона и энергичной бранью впечатленной Бьерры, остервенело стиравшей с рук каменную пыль.

— Ну что, несчастье, — стоило только Абелю уйти, как рядом очутился Девор. Упал на куртку, обнял за плечи, вздохнул, — вернулась домой?

— И чего ты такой счастливый?

— Мир изменился, а вы, люди, – нет, все так же грызетесь за власть. И это не может не радовать, — хохотнул он. — Так как значит, что мир изменился не так уж сильно.

— Какой-то у тебя неправильный оптимизм, — кисло заметила я. — И чего ты драконов бросил?

Мы, не сговариваясь, повернулись к близняшкам, в этот момент пугавшим своим полудохлым видом Эвику.

— Пусть Яхве с ними немного помучается. Мне надоело.

— И как ты детей своих планируешь воспитывать? С таким-то подходом к делу? — решила поддеть я, за что и получила по носу.

— Не знаю. На твоих потренируюсь, а там видно будет.

XX

Родственники

В своем собственном доме я чувствовала себя чужой. Неприятное ощущение мучало меня весь день, но только вечером, не найдя щетку для мытья посуды на ее законном месте, я поняла, что не так: все лежало не на своих местах.

Откашлявшись и закатав рукава простой рубахи, я ринулась возвращать уют в свой дом, на время позабыв о недомоганиях.

Увлеченная, я рассеянно кивнула на заявление Улисы, что она не может смотреть, как я извожу саму себя, а потому отправляется в ванную. Я ничего не имела против, меня сбивали с ритма ее брожения вокруг и тяжелые вздохи.

Работа шла споро, пока мой энтузиазм не споткнулся о грязную посуду, забытую на столе, — с которой, собственно, все и началось.

После недолгой борьбы с собой я решила разобраться с ней, а все остальное оставить на завтра — болезнь меня все еще не отпустила, и стоило остановиться лишь на миг, как тут же дали о себе знать и ноющая спина, и гудящие ноги, и мелко подрагивающие от перенапряжения руки.

Посуды было не то чтобы много, я рассчитывала, что успею все сделать в тишине и спокойствии.

Я кое-чего не учла…

Барон явился неожиданно, изрядно меня напугав.

Последние события сделали меня нервной и впечатлительной, и его появление, к тому же в компании печально знакомого мясника, равнодушной оставить просто не могло.

Я разбила тарелку. Чистую, только что старательно мною отмытую от жирных разводов прошедшего ужина.

Мой измотанный вид Высшего не порадовал.

— Я же тебя вернул, почему тебе все еще нездоровится?

Вопрос этот мною было решено считать риторическим. Ну в самом деле, не объяснять же ему, что больной я была и до путешествия в его жилище, а там меня просто подкосило совокупностью неблагоприятных обстоятельств.