Страница 14 из 14
Она ударилась о лавку локтем, едва не упав, но снова бросилась на Хоэля.
— Да вы взбесились, что ли, донья? — спросил он, вмиг скрутив ее и зажав под мышкой. Возня с Лусией помешала ему расслышать последние слова, что Катарина сказала дону де Лара. — Вот из-за вас, донья Пигалица, все пропустил, — попенял он. — Вас в детстве не пороли?
— Что?! — пискнула она, полузадушенная.
— Не пороли, — понял Хоэль. — А зря. Вы бы тогда вели себя достойно
— Что?!
— Но мы можем исправить ошибку ваших воспитателей, — продолжал Хоэль.
Катарины уже не было видно — она вернулась в дом, и теперь все внимание можно было уделить Лусии.
— Что это вы собираетесь делать, позвольте спросить?! — заверещала камеристка, когда Хоэль, задумчиво примерившись, начал отламывать гибкий прут.
— А вы как думаете? — ответил он вопросом на вопрос. — Явно не букет собираю.
Он отломил второй прут, и Лусия завизжала в голос, пытаясь укусить своего мучителя.
— Не посмеете! Не посмеете! — вопила она, но Хоэль мигом прихлопнул ей ротик. Хоть и со сломанными пальцами, с этой слабосильной пташкой он справился на раз-два. Да что там, и со сломанными руками бы справился.
— Вы же посмели подслушивать, — заметил он, отламывая третий прут и многозначительно потряс розгами перед личиком Лусии, а потом участливо спросил: — Боитесь?
От ужаса глаза у Лусии стали огромными, и Хоэль решил, что пока с нее хватит.
— Но можем обойтись и без порки, — сказал он, примиряющее.
Говорить Лусия не могла, но очень быстро заморгала, показывая, что и она готова обойтись без нее.
— Если будете хорошей девочкой — продолжал коварно Хоэль.
Тут Лусия насторожилась, и Хоэль прямо услышал ее мысли — кто знает, чего запросит это чудовище, которое напало даже на служанку ради своих низменных инстинктов, поэтому лучше позор от порки, чем позор от от В глазах девушки снова появились слезы, и Хоэль поспешил этим воспользоваться.
— Расскажите мне, о чем эти двое болтали в гостиной, — сказал он вкрадчиво, — и я забуду, что поймал вас под окошком.
Он ослабил хватку, убирая ладонь, чтобы Лусия могла говорить, и она заговорила немедленно:
— Вы хотите, чтобы я шпионила за донной?! Никогда!
— Но именно это вы и делали, дорогуша, — не поверил ее порыву Хоэль. — Так что? Секреты или — он помахал прутьями.
— У вас пальцы сломаны! — взвизгнула Лусия.
— Ничего, с таким плевым делом я справлюсь, — заверил ее Хоэль. — Но вы не желаете говорить? Там, в гостиной, были такие неприличности, что предпочтете молчать даже под пытками?
— Неприличности?! Как вы смеете говорить подобным образом о Катарине!
Сама того не зная, она доставила Хоэлю огромное удовольствие. Значит, нежностей между Катариной и франтом не было, и это было приятно. Не то чтобы его волновали любовные похождения вдовушки, но быть рогоносцем на второй день брака — не вариант, вообще не вариант.
— Значит, будете молчать? — спросил он.
— Как могила, — ответила Лусия дрогнувшим голосом.
Хоэль смотрел на ее зареванное, но решительное личико, и неожиданно смягчился:
— Хорошо, храните секреты вашей хозяйки, я уважаю ваше право.
Лусия немедленно посмотрела на розги, которые он все еще держал, и отвела взгляд.
— Не радуйтесь, — пообещал ей Хоэль. — Вопрос насчет порки не решен.
Она заметно задрожала, хотя и старалась храбриться.
— Кто такой этот де Лара? — начал расспросы Хоэль. — Он женат?
Компаньонка наморщила лобик, усиленно соображая, можно ли ей рассказать об этом. Но в вопросе не было ничего крамольного, а Хоэль так выразительно помахал прутьями, что Лусия решилась:
— Он не женат!
— А с чего заходит к донье вдове?
— Дон Тадео был другом покойного мужа Катарины. То есть донны Катарины.
— Какого по счету мужа? — уточнил Хоэль. — Говорите конкретнее, дамочка, их трое преставилось, насколько я помню.
— Дон Тадео был дружен с доном Анджело, третьим и последним мужем донны, — торопливо ответила Лусия. — Они выросли вместе и вместе служили в столице. Дон Анджело был ранен и получил отпуск, он вернулся домой, а донна Катарина как раз вернулась из монастыря, где оплакивала смерть дона Серхио. Дон Анджело был очарован, ухаживал за донной, а потом
— А потом они поженились, и он умер, — перебил ее Хоэль. — Донья, меня не интересуют умертвия
Тут Лусия охнула и набожно перекрестилась.
— меня интересуют живые. И поэтому я желаю знать, с какими намерениями этот дон Тадео шастает сюда. Может он хотел стать четвертым герцогом дель Астра? Охотник за денежками и титулом?
— Вы вы!.. — от возмущения компаньонка не находила слов, но потом выпалила: — Вы не смеете говорить в таком тоне о нем! Он он самый чудесный, добрый, умный человек на всем свете! Он — настоящий рыцарь, не то что некоторые!..
Намек был более чем прозрачен. Хоэль, прищурившись, смотрел на личико Лусии — она преобразилась, куда только девались злость и высокомерие. Глаза засияли, щеки вспыхнули румянцем Ну что ж, все яснее ясного.
— Э, да вы влюблены в него, как кошка, — протянул Хоэль. — В этого де Лара.
— Что?! — пискнула Лусия, хватаясь за сердце.
— Бросьте, что я не видел влюбленных кошек? Простите, женщин — забросив в угол прутья, Хоэль сел на лавку, вытянув ноги. Если что — задержать донну Безответно-влюбленную, он всегда успеет. — Значит, и тут подружка вас обошла?
— Обошла?!
— Прекратите притворяться, — Хоэль засмеялся. — Она богата, красива, от мужчин отбоя нет, да еще и ваш франтик за ней ухаживает. Она ему веер подарила, вот коварная
— Не подарила! Дон Тадео сам его взял, чтобы починить!
— А, значит, не подарила, — от этой новости настроение у Хоэля улучшилось. — А дружбу и что-то там еще он ей просто так предлагал, по доброте душевной?
— Конечно, по доброте! — так и вскипела Лусия. — Дон Тадео — благородный рыцарь! На него можно положиться! Он бы он бы — она закусила губу, взглянула отчаянно и выпалила: — Он бы женился на ней, когда закончился траур! И Катарина была бы счастливейшей из женщин!
— Интересно-то как, — Хоэль подался вперед, оперевшись локтем о колено. — И вы вот так просто смирились, чтобы ваша удачливая подружка забрала мужчину, в которого вы втюрились?
— Как вы смеете!
— Да бросьте, будем говорить напрямик, — сказал Хоэль грубо. — Чего вы так расфыркались? Теперь он свободен и полностью ваш.
— Вы не понимаете, — заговорила Лусия, сжимая кулаки. — Вы совсем ничего не понимаете. Неужели вы думаете, что я ради мужчины пожертвую счастьем своей горячо любимой подруги? Я с ней с детства, знаю ее лучше всех, умру за нее, если потребуется. А вы Появились и разрушили все! Все из-за вас! — крикнула она ему в лицо. — Вы даже не представляете, как ей навредили! Зря она вас пожалела! Не стоите вы ее жалости, совсем не стоите!
Слово «пожалела» ударило больно, но Хоэль не показал виду, что уязвлен, а Лусия продолжала, распаляясь все сильнее:
— Я страшусь представить, что скажет донна Флоренсия, когда вернется!
— Ну-ка, с этого места поподробнее, — велел Хоэль. — Донья Флоренсия у нас кто?..
Лусия замолчала, уставившись на него, и только через несколько секунд вопрос достиг ее сознания.
— Донна Флоренсия, — сказала она с таким видом, словно говорила о Святом Папе, — матушка донны Катерины, она будет очень недовольна, когда узнает
— Матушка доньи Катерины померла, насколько я понял, — перебил ее Хоэль. — Значит, донья Флоренсия — мачеха?
— Да, — произнесла с запинкой Лусия.
— Тогда говорите все, как есть, — посоветовал ей Хоэль. — Мачеха приедет и будет ругать вашу хозяйку. За что? За то, что она вышла замуж?
— За то, что вышла замуж за вас! — прошипела Лусия. — Это позор для дель Астра!
— Полегче, полегче, донья Шипучка. Что-то я не пойму, ваша хозяйка трижды вдова, но мачеха будет ее ругать? А не наплевать ли Катарине на мачеху?
Краска мигом сбежала с лица Лусии, и она села на скамейку, напротив входа, сложив руки на коленях.
Конец ознакомительного фрагмента.