Янтарные слезы Феникса

— Я… — не имея возможности двинуться с места под взглядом горюющей женщины, попыталась разбить тишину, будто бы покрывшую все вокруг невидимым зеркальным щитом. Но жалкая попытка оказалась слишком слабой, и не справилась с угнетающей безысходностью. Поэтому не найдя в себе сил продолжить, вновь замолчала и опустила глаза в пол.

— ЛианельФирсен, верно? — раздался в ответ приятный, мягкий тембр. — Муж столько о вас рассказывал, что… В общем, не узнать сложно, — и мне улыбнулись.

И от этого знака проявленного расположения, сделалось тошно, а на глаза навернулись слезы:

— Наверное, вы меня ненавидите? — выдавила жалко, стараясь не всматриваться в карие с легкой рыжинкой очи.

Мидея на столь прямой отчаянный вопрос отвечать не торопилась, но и с обвинениями не спешила. Такая заминка позволила немного перевести дыхание, осознав — драться оборотница не кинется.

— Вы знаете, Лия, — начала женщина, а после поправилась, вернее поинтересовалась: — Если мне будет позволено, так вас называть?

— Да, — ответ вышел стремительным. Еще бы, я ведь рассчитывала на названия совсем другого смысла.

— Так вот, мне, конечно, очень хочется спихнуть всю вину на вас, чтобы испытать хоть малюсенькое облегчение. Выговориться, поскандалить, но… Буду честна, я хорошо знаю своего мужа и не могу не признать, что излишний героизм являлся той чертой за которую я его полюбила и… люблю. Поэтому бросьте самоосуждение. В случившемся нет вашей вины.

— Есть… — прошептала едва слышно и сглотнула тугой, вязкий ком, мешающий не то, что изъясняться ясно, а и вовсе говорить. — Если бы… если бы не я…

— Перестаньте, — взмахнула оборотница тонкой кистью, — пожалуйста, я не готова сейчас успокаивать еще и вас. Себя бы… — и не договорила, отвернувшись от меня, дабы я не увидела заблестевших слез.

Только этого и не требовалось. Задрожавшие плечи все расставили на свои места.

Испытанную мной неловкость сравнить с чем-либо не вышло. И, наверное, стоило, просто молча выйти, дав благородной, доброй женщине возможность прийти в себя, но вместо этого я, наоборот, приблизилась к Мидее и, положив одну ладонь на ее плечо тихо, однако уверенно заключила: — Все будет хорошо.

Едва различимый всхлип, задержка дыхания и отчаянный шепот в ответ:

— Ох, девочка, если бы ты знала, сколько раз я это уже слышала за прошедшие сутки.

— Все равно, — воскликнула с жаром. — Он выкарабкается. Он просто не имеет права на другой… — голос дрогнул, но я упрямо договорила, — исход. — И против воли шмыгнула носом, стараясь таким нехитрым способом удержать строптивые слезы.

— Мне ведь ничего не говорят… Не делают прогноза… — Мидея забормотала совсем уж отчаянно, а я не выдержав ее боли, обняла женщину пытаясь утешить.

— Вулфин прекрасный специалист, уж поверьте — я-то знаю. Если он взялся за дело, то…

— Он отводит глаза, Лианель. Я же оборотень, я чувствую его неуверенность и беспокойство.

Что еще добавить в подобной ситуации, я не знала. Однако собиралась продолжить стоять на своем и заверить жену куратора, что он личность излишне активная и беспокойная, для того чтобы долго валяться без дела. А значит, обязан, если не сегодня, то завтра прийти в себя. Иначе… иначе…

Дверь отворилась легко и тихо, захватив зареванных нас врасплох, а не ожидавший такого поворота Северный Волк (к слову, легок на помине) и вовсе застыл на пороге, одной рукой придерживая кипу бумаженций, а второй удерживая пространство для маневра, не давая двери за своей спиной захлопнуться. Ибо по лицу заведующего лечебницей просто огромными, удобными для обучения детей буквами читалось — к столь масштабному "потопу" он не готов.

Ну, это как водится, его личные проблемы.

— Проходите, не робейте, — выдала я требовательно, отстраняясь от оборотницы, и вытирая тыльной стороной ладони глаза.

— Да я, вобщем-то… — смутился Вулфин, но вспомнив, что нелюдь он уже достаточно взрослый, самодостаточный, привыкший и сам разговаривать в таком же ключе, исправился и уточнил: — По какому поводу печалимся?

— А то вы не видите? — всплеснула я руками, не ожидав такой черствости от всегда участливого целителя.

— Представьте себе, не вижу, — невозмутимо отчеканил замдекана целительского факультета, и обратился к спешно пытающейся успокоиться Мидее: — Я же вам говорил, повода для беспокойства нет. Состояние стабильное. И уж слезами вы ему точно не поможете. Отправляйте лучше домой, отдохните, придите в себя. Вас, сирина Фирсен, это тоже касается. Только вернулись, а уже вновь не сидится, — выдал и головой эдак неодобрительно качнул. А после заметив, что отклика своими разумными доводами в наших бунтарских душах не сыскал, буркнул недовольно: — И вообще, мне нужно остаться с пациентом наедине. Позвольте вашему покорному слуге такую роскошь. Если, конечно, не желаете поучаствовать в незапланированном донорстве силы… — закончил оборотень совсем уж поучительно-снисходительно, видимо нисколечко не сомневаясь, что от такой чести мы откажемся.

Только просчитался он однозначно.

О чем в следующий момент и догадался, углядев на наших с Мидеей лицах одинаковый порыв к самопожертвованию. Широко распахнул очи, и выдал возмущенно:

— Богиня Созидания, да вы не в себе. Марш из палаты, пока я не распорядился, чтобы к сирону Валдеку запретили посещение.

Нужно признать, такой аргумент оказался весомей, оттого ни я, ни жена напарника воспротивиться не посмели, и с завидным единодушием перебрались на диванчик в холе. Как говорится, на всякий случай. Вулфин ведь гений своего дела, буквально чудотворец. А нам сейчас именно последнего и не хватало.

Там меня Демирин и нашел. Появившись уже в привычном алом портале, показательно огляделся, отыскал мои глаза, и слегка наклонив голову вниз, воззрился ОЧЕНЬ красноречиво, всем своим видом вопрошая, мол, родная я тебя, где оставлял?

Ну а я, покаянно вздохнув, ответила нечто на подобие — это все рыхтовы обстоятельства.

Любимый ухмыльнулся, и показательно закатив очи к потолку, выразительно… промолчал. Подошел поближе, быстрым взглядом оценил мою соседку, и сделал совершенно верные выводы:

— Мне очень жаль, сирона. У меня было слишком мало времени, для того чтобы прожечь пространство вслед за Лианель. А оказавшись на месте, портал захлопнул не я, а приспешники Безымянного. Вот и вышло так, что сиронВалдек не успел следом, — удрученные и серьезные пояснения, а после горькая усмешка и добавление: — А может, и к лучшему. Сейчас… у него больше шансов уцелеть.

Глаза Феникса заволокло дымкой тревожных воспоминаний, едва не затянувших и меня следом в страшную, обреченную ночь, которую нам довелось пережить.

— Спасибо, — Мидея ответила кратко. Но, несмотря на это, слово было произнесено тоном действительно благодарным. Просто оборотница всей душой прибывала сейчас в палате мужа, оттого не сводила с дверей, ведших к нему ожидающего надежды взгляда.

Я же кивком головы предложила любимому присесть рядом, и когда тот, не чиня протеста, уселся, тихонечко пояснила:

— Там Вулфин колдует. А нас выгнал, чтоб не причитали и не отвлекали.

— Разумно, — согласился Рыжик, захватив мою ладонь в плен и поднеся к теплым, шершавым губам.

Нехитрая ласка возымела два противоположных эффекта — с одной стороны, она, безусловно, являлась необходимой и желанной, а сдругой — обветренный губы ненаглядного напомнили о минувших приключениях. А внутренний едкий голосок зловредно подсказал, дескать, расслабляться с моей стороны рано. Отогнала его прочь, к вечно сдающим нервам, пусть там, на пару паникуют. А я не железная, и не могу все время быть собранной.

Под самоубеждающие и оправдывающие выводы, заветная больничная дверца и отворилась, явив нашим жадным взглядам шатающегося Северного Волка.

Демирин среагировал первым и подхватил поползшего вниз Вулфина, Мидея побледнела еще сильнее и прикрыла в немом крике рукой рот, ну а я помчалась на пост за помощью.

Дальше все как-то закрутилось. Набежали подчиненные заведующего, захлопотали над обессиленным оборотнем, и поволокли мужчину в его кабинет. А в создавшейся суете, про нас как-то разом позабыли, ну а мы благоразумно не стали напоминать и тихонечко просочились обратно к Валду.