Няня для тирана

Она догнала его у выхода, умоляюще заглянула в побагровевшее лицо.

— Вадик… — со страхом пролепетала, побледнев. — ты куда? Ты… Ты к ней, да? Прости меня. Прости-и-и… Что? Ну, что мне сделать?

Он глубоко вдохнул, тщетно пытаясь подавить злость. Головная боль снова вспыхнула, и он глухо застонал, прислонившись лбом к колоде.

— Ты свое дело уже сделала. Самое лучшее для тебя сейчас — пойти к Эльвире и раскаяться во всём. Она, возможно, не станет даже слушать и не простит. Я бы не простил. Ты понимаешь, что натворила?!

Она сникла, хотя Загорский совсем не был уверен, что искренне чувствовала вину за содеянное. Наверное, когда-нибудь они смогут вновь вернуться к нормальным отношениям, и он забудет о вероломстве матери, но сейчас ему хотелось быть подальше от неё. Её стараниями он потерял двух самых дорогих девчонок, и совершенно не представлял, как теперь поступить.

Мысль эта причинила мучение. А ведь он всерьез намеревался завоевать Эльвиру, и был на верном пути к её сердцу. И остался, как по злой иронии, у разбитого корыта, в котором его мать утопила всякие надежды на счастливое будущее.

Глава 20.

С Юлией Андреевной мы подружились, поэтому она сразу сообщила мне обо всём, что творилось в доме Загорского. О его ссоре с Илоной. О том, что Соню отдали в детский садик, потому что она категорически отказывалась от любой няни. Я боялась спросить, скучает ли по мне моя малышка, сама же скучала по ней безумно.

Минуло всего три дня с того рокового вечера, когда Вадим выгнал меня во второй раз, а казалось, что три года. Я сменила номер, переехала жить в город, не желая больше никаких напоминаний о прошлом. Хотя, где-то на краешке сознания шевелилась мысль, что причиной-то было вовсе не это. А он.

Разумеется, бороться за Сонечку я собиралась и дальше. Теперь предстояло обратиться в суд за восстановлением моих прав как матери, и Евгений предложил свою помощь. На него я могла положиться полностью, он не раз выручал отца, и ко мне относился по-доброму, часто повторял, мол, напоминаю его погибшую дочку, которую тоже звали Элей…

Даже злорадствовать по поводу того, что Вадим поставил мать на место, особо не хотелось. Эта женщина, конечно, заслужила трепку, и жалеть её я не хотела. Мне вообще было плевать на неё. Пусть расхлебывает свои интриги, и поделом! Юлия обмолвилась, что Вадик запретил матери видеться с Соней. Может быть, это слишком жестоко, девочка ведь привыкла к бабушке, но, с другой стороны, Илоне следует преподать качественный урок на будущее.

— Мама! Мамочка!

Вадим оглянулся, не успев схватить Соню за руку, и она помчалась к воротам, расталкивая детишек. Он только что приехал, чтобы забрать её пораньше, и отвезти на аттракционы в парк, сегодня там весь день шло представление для ребятишек. Продавали воздушные шары, набитые разноцветным гелием, выступал цирк, торговали сладостями и игрушками.

День города всегда отмечался с размахом. Мэр неизменно двигал речь, вещая с трибуны главного стадиона, толпы беспризорников стекались туда, чтобы получить свое угощение, раздаваемое помощниками «хозяина». Глядя на эту суету, Загорский испытывал раздражение. С его компании каждый месяц перечислялись средства в детские дома и в интернаты для детей-инвалидов, Вадим это не афишировал, предпочитая не мелькать на газетных полосах и на телевидении, как меценат с большим сердцем.

Ему хватало и того, что он знал — хотя бы несколько сотен сирот и больных ребятишек будут получать посильную помощь, а это уже грело душу. К детям у него было особое отношение. Он не задумывался над этим, смутно догадываясь, что возникло оно с юности, а виною тому собственная мать. Илона никогда не баловала их с Яриком своим вниманием, не показывала, что любит, она просто была. Пустое слово мама, которое имело большой смысл, но за ним не было ничего.

Эльвира и Сонечка о чем-то оживленно щебетали, стоя в обнимку за воротами, и Загорский медленно пошел туда. Вот и не верь после этого в судьбу. Три проклятых дня он пытался найти Элю, обрывал её телефон, но постоянно натыкался на одно и то же «абонент временно недоступен». До работы и после торчал возле её дома, в надежде, что увидит, как она возвращается, и всё впустую. Эльвира исчезла, в посёлке её больше не было, а Юлия Андреевна, под его давлением, сухо призналась, что девушка переехала в свою городскую квартиру.

На него свалилось столько проблем, что пока Вадик не мог вырваться в город и разыскать её. Судебные тяжбы, несостоявшиеся сделки с иностранцами, потеря многомиллионных контрактов… В общем, голова шла кругом. И не с кем было поделиться всем этим дерьмом, просто поговорить. Кирилл упрямо не отвечал на звонки, видимо, чувствовал вину, и Вадим решил дать ему время, чтобы набраться смелости и прийти самому.

— Привет.

Эля тут же вскинулась, услышав его приветствие, инстинктивно прижала к себе голову Сонечки, и враждебно посмотрела на него.

— Здравствуйте, господин Загорский.

Красивая в бирюзовом пальто, с распущенными по плечам густыми волосами, она снова заставила его с восхищением оглядеть её всю. Перекрестный огонь взглядами длился недолго, на губах Эли мелькнула презрительная усмешка. А ему до жути хотелось обнять, уткнуться носом в её шею, снова почувствовать, что она рада встрече с ним. Впиться в её рот, заявив свои права на неё. И невозможность этого сделать злила, кипятила кровь в венах.

— Папа, давай возьмем с собой мамочку, я хочу поехать с ней на праздник! — завопила Соня, не желая отпускать от себя молодую женщину.

— Ну, не знаю, малыш. А вдруг у неё дела? — говоря это, олигарх не сводил с Эльвиры глаз, и она фыркнула, отвернувшись первой.

Сонечка капризно топнула ногой.

— Мама, ты поедешь с нами? Там есть клоуны! И собачки на шариках катаются!

— Поедем? — опередил возражения Эльвиры Вадим, и улыбнулся, предлагая забыть о разногласиях.

Но в присутствии Сони он не мог завести нужный разговор, поэтому надеялся, что Эля согласится, а в парке, пока дочка будет развлекаться, они, наконец, поговорят. Она колебалась, явно не очень обрадованная тем, что придется терпеть и его компанию. Загорский начал раздражаться, сунул руки в карманы пальто, и осмотрелся. Просто так, бесцельно.

Заметил среди вереницы машин знакомую синюю «феррари», и нахмурился. Та-ак, что тут делает его мать?

Но было поздно. Эльвира тоже заметила Илону, и поджала губы. Они направились к женщине одновременно, не сговариваясь. Такого поворота Илона явно не ожидала, стушевалась, переводя взор с Вадика на Элю, но быстро сориентировалась, и улыбнулась Соне.

— Привет, моя маленькая. Бабушка хочет с тобой погулять. Зайдём в кафе и слопаем по порции мороженого, как тебе это?

Вопреки опасениям, Соня не кинулась к Илоне, наоборот, сильнее прижалась ко мне. Я с облегчением выдохнула.

— А у неё ты не забыла спросить? Может быть, Эльвира против? — вмешался Вадим, чем немало удивил меня.

Вот уж не ожидала, честное слово, что он заступится, да еще примет мою сторону. Лицо Илоны обрело багряный оттенок, и несколько мгновений она сверлила меня глазами, пылающими ненавистью. Это зашло слишком далеко. Разве я должна отвечать за грехи моего отца?

— Мы собираемся на аттракционы. — спокойно сказала я, холодно взглянув на Загорскую. — если хотите, поедем с нами.

— Бабушка, поедем! — восторженно завизжала Сонечка, подпрыгивая на одной ноге. — вот здорово, мы все вместе! И мороженое поедим, и на клоунов посмотрим!

Я не уловила момент, когда Вадик оказался рядом со мной. А он времени даром не терял, обнял за поясницу, словно мы и не ссорились, притянул нас с Соней к себе, и на мой возмущенный возглас заявил:

— Давайте в машину! Сегодня же праздник, не будем омрачать его глупыми разногласиями. Мама?

Мы, как по команде, уставились на Илону. Сонечка нетерпеливо скакала, держа за руки меня и Вадима, я же старалась держаться равнодушно. Рано или поздно нам всем нужно было выяснить отношения, так почему не сегодня? Тем более, что тиран вовсе не намерен был препятствовать моим встречам с Соней. Неохотно признавалась я и в том, что соскучилась по нему. Только Загорскому об этом знать незачем. С момента нашего знакомства у меня сплошная нервотрепка, а не жизнь.