Страница 8 из 106
- Еще нет. Но его ждут с минуты на минуту. А будут еще лорд Мельборн, лорд Рэндел и маркграф Намюр. Леди Брина хочет подсунуть ему кого-нибудь из дочерей.
- Маркграфу?! Он же старый!
- Зато богатый. У него шесть сыновей, а городов восемь. Это значит, что вдова в любом случае не останется бездомной.
- Ради замка спать со старым боровом? Благодарю покорно! – я даже плечами передернула от одной этой мысли.
- Вам легко рассуждать, - упрекнула меня Лита, - вы – единственная наследница, Картехог все равно достанется вам. А у бедных дочерей леди Брины ничегошеньки нет. Я сама слышала, как леди Брина говорила леди Элеоноре, что совсем отчаялась найти им мужей.
- А что ответила мачеха?
- Она сказала, что их беда не в отсутствии приданого.
- А в чем же?
- Могли бы уродиться и покрасивее.
- Вот змея, - сказала я, доедая последний кусочек. – Называет себя подругой леди Брины, а сама так и жалит прямо в сердце.
- Чем ее осуждать, лучше бы вставали и умывались, - рассердилась Лита. – Солнце скоро дойдет до большого камня, вам надо быть готовой.
Лита сердилась зря. Я была готова вовремя – и умыта, и причесана, и убрана цветами, как и подобает женщине на праздник середины лета. И даже моя строптивая служанка должна была признать, что нижняя рубашка и белые розы подходили друг другу – лучше не придумаешь.
- Вы такая красивая, - похвалила меня Лита. – Совсем как ваша покойна матушка. А она была самой красивой на весь Винланд.
- Да, повезло мне уродиться не в папочку, - ответила я, любуясь на себя в зеркало.
- Ну что вы говорите, миледи? – упрекнула меня Лита. – Граф Марч – видный мужчина. И ростом высок. А вот вам не мешало бы быть чуть повыше.
- Чтобы смотреть на всех сверху, как с каланчи, - подхватила я, чем рассмешила служанку. – Не время ли идти? Мне кажется, колокол вот-вот зазвонит к службе. Подай плащ, в церковь пойду в плаще, чтобы мачеха до поры не увидела.
Лита набросила мне на плечи легкий плащ – серый, как осенний туман, и расправила складки, чтобы моего наряда не было видно. Венок из белых роз благоухал так сильно и тонко, что кружилась голова. И я невольно вспомнила вчерашнюю встречу и слова, взволновавшие меня до глубины души: «Ты придешь… ты попросишь, чтобы я взял тебя… на поляне, среди белых роз…».
- Никогда! – сказала я пылко.
- Что, леди? – спросила Лита удивленно.
- Так, сама с собой заговорила, - пробормотала я, возвращаясь под своды Картехога из-под дубов эльфийского леса.
Служба в церкви была долгой и праздничной. Я стояла по левую руку от отца, набожно держа свечу, но чувствовала злость мачехи, стоявшей позади меня, и взгляды лордов, прибывших на праздник.
Один из гостей выделялся красотой и статью, и я сразу решила, что это и есть лорд Фицалан, о котором рассказывала Лита. Он и вправду был хорош собой – русоволосый и светлоглазый, как все северяне. Одет не особенно богато, но все искупало приятное выражение лица и добрая улыбка. Рядом с ним стоял пожилой мужчина, в котором я безошибочно угадала маркграфа Намюра. Все пальцы у него были унизаны кольцами с драгоценными камнями, а на шее красовалось ожерелье с чеканным портретом короля. Драгоценный бархат на одежде, тонкая козлиная кожа на сапогах, и даже пуговицы сияли золотом. Вот только внешность маркграфа была настолько же отталкивающей, насколько притягательными драгоценности.
Я отвернулась, передернув плечами, как от озноба. Бедные дочери леди Брины! Если сынок пойдет в папочку, им и богатство свекра не доставит радости.
Мачеха щипала меня за бок всю службу, а когда мы вышли, начала выговаривать шепотом:
- Вы с ума сошли, леди Дженет! Что за наряд на вас?! Это нижняя рубашка вашей бабушки?!
Сама она была очень хороша в алом платье и украшенная маками. Просто райская птичка, а не женщина. Но я-то видела, что взгляды всех были устремлены на меня, и знала, почему. Потому что разноцветные наряды казались рядом с моим скромным белым платьем радужными кляксами. А уж о розах и говорить было нечего – их благоуханье затмило все остальные цветы.
- Не раздражайтесь так, леди Элеонора, - посоветовала я мачехе шепотом. – А то станете красной, под стать вашему платью!
Мачеха не нашлась с ответом и лишь открывала и закрывала рот, оскорбленная до глубины души.
Отец пригласил гостей разделить с нами праздничную трапезу и последующий час мы сидели за богатым столом, наблюдая, как гости с завидным аппетитом поглощают рыбу, мясо, дичь и свежие овощи, похваливая щедрость хозяина.
- Джен! – отец подмигнул мне поверх бокала. – Молодой Фицалан не сводит с тебя глаз. Обрати внимание, порадуй героя.
- Что вы, папочка, - ответила я нарочито жеманно. – Разве благородной юной леди пристало расточать обольстительные улыбки направо и налево? Лучше пойду, помолюсь в тишине.
Мачеха побагровела, понимая, над чьими нравоучениями я посмеиваюсь, а отец, вливший в себя уже немало крепкого вина, добродушно расхохотался.
Я поцеловала ему руку и поспешила наверх, в свою комнату, чтобы сменить венок, освежиться и немного отдохнуть.
Спускаясь к гостям через три четверти часа, я встретила на площадке второго этажа, у раскрытого окна с видом на Картехогский лес, лорда Руперта Фицалана.
При моем появлении он поклонился и сказал:
- Чудесный вид отсюда, не правда ли, миледи? Не полюбуетесь ли им со мной?
- Мне будет очень приятно ваше общество, - ответила я, улыбаясь так сладко и скромно, что даже мачеха не смогла бы лучше.